Конечно, если б уцелели клоты, все прошло гораздо проще. Эти огромные существа могли планировать с грузом на полмили, а с высокого края ущелья они, пожалуй, долетели бы и до противоположного берега реки. Мощные лапы с четырехдюймовыми загнутыми когтями, поразительная ловкость и врожденный инстинкт позволяли им преодолевать такие кручи, к которым не рискнул бы приблизиться опытный альпинист.

Клоты обитали в горах и в лесах; эти создания, странный и прекрасный гибрид тигра и белки-летяги, были хищниками. Вероятно, у них имелись зачатки разума и какой-то племенной организации, ибо Миот и Панти говорили о них как о существах, почти равных человеку. Отношения клотов с местными гуманоидами складывались непросто. Как понял Блейд из объяснения пожилого искателя, некоторые их племена предпочитали жить рядом с поселениями двуногих, которые назывались гронами, другие же рассматривали людей только как источник пищи. Эти полуразумные звери являлись грозными противниками, и лишь духовые трубки да стрелы с быстродействующим ядом могли их остановить. Человеческие кланы тоже по-разному относились к клотам: фра издавна дружили с ними, кастелы их люто ненавидели, уничтожая при первой же возможности.

Путники быстро шагали к обрыву, и Блейд продолжал свои расспросы, предчувствуя, что вскоре им будет не до разговоров. Странника не смущали испытующие взгляды, которые время от времени бросал на него Миот; что касается Панти, тот почти не спускал со смуглого великана изумленных глаз. Впрочем, иногда лицо молодого воина обращалось к старшему фра — с таким вопросительным выражением, что Блейд с трудом сдерживал улыбку. Но Миот, по-видимому, не хотел расспрашивать гостя.

Заросший кустами и травой откос, обрывавшийся в трехсотфутовую пропасть, был безлюден и тих, легкий ветерок играл в зеленых стеблях и листве, насыщая воздух приятным ароматом. Миот уверенно направился к северу, вдоль скалистой гряды, что шла по краю провала; казалось, он что-то ищет. Вскоре в одной из трещин мех камней обнаружилась хитро запрятанная веревочная лестница, верхний конец которой крепился к вбитым в скалу бронзовым штырям. Пожилой искатель кивнул Панти, и юноша, закрепив меч на спине поверх сумки, начал спускаться. Блейд последовал за ним.

Через четверть часа все трое стояли на речном берегу. Они очутились на довольно высоком каменистом мыске, в полумиле от цепочки черных утесов, торчавших выше по течению; отсюда эти каменные шипы выглядели угрюмыми, мощными, угрожающими. Потоки воды неслись через перекат, закручивались ленными гребнями, брызги летели вверх на десяток "футов, влажный воздух будто содрогался от рева и грохота. Ниже, у мыска, где находился сейчас Блейд со своими спутниками, Иллима была поспокойней, однако он не рискнул бы форсировать реку вплавь и здесь течение казалось стремительным и неодолимым.

Пока странник разглядывал ревущий поток, Миот сполз вниз, к самой воде, и скрылся в какой-то расселине, еле заметной на фоне мокрых скал. Панти полез за ним, и вскоре они извлекли оттуда легкую лодочку, сделанную, как показалось Блейду, из гибких полосок древесной коры, искусно переплетенных и крепившихся на деревянном каркасе. Суденышко напоминало индейское каноэ, на днище его валялись весла и небольшой деревянный черпак.

Фра, похоже, собирались переправляться через реку на этом утлом челне. Прикинув ширину потока, Блейд покачал головой, однако занял место посередине, полагая, что искатель не станет рисковать зря. Миот знаком предложил ему улечься на дно, где его тут же завалили переметными сумами, затем оба фра, устроившись на носу и корме, взялись за весла.

Каноэ отчалило от мыска, едва не черпая воду сразу обоими бортами, река подхватила его, понесла, опасно раскачивая и обдавая ледяными брызгами и гребцов, и пассажира. Блейду, скорчившемуся на дне суденышка, был виден лишь вечерний небосвод, медленно тускнеющий, с бегущими по нему облаками и птицами, что парили в вышине, неподвижно раскинув крылья. Они напоминали чаек, и недовольные крики этих летунов, резкие, хриплые и гортанные, неотступно сопровождали лодку во время переправы. Иногда небо, чайки и облака начинали опасно вращаться и раскачиваться перед замутненным взором странника, словно напоминая, что в следующую секунду он может очутиться в холодной воде; Миот издавал предостерегающий вопль, и оба фра, старый и молодой, с силой наваливались на весла.

Край солнечного диска уже коснулся вершин деревьев, когда путники достигли западного берега. Он был сравнительно пологим, заросшим травой и высокими коленчатыми стеблями, похожими на бамбук, однако в воде тут и там торчали большие округлые камни с поверхностью, сглаженной неутомимым течением. Миот невозмутимо направил каноэ к этой опасной преграде, словно намеревался вдребезги расшибить его о ближайшую скалу, затем резко шевельнул веслом, и суденышко, будто на крыльях проскочив теснину, очутилось в довольно тихой заводи, фра причалили к берегу, Панти вылез на травянистый склон и потянулся к сумкам.

Блейд тоже встал, перебрался на твердую землю и, пошатываясь, сделал несколько шагов. Мышцы у него занемели, икру на левой ноге сводила судорога, а ребра хранили следы близкого знакомства с деревянным каркасом. Он принялся энергично растирать ноги и поясницу, довольный, что смог выбраться из лодки сам, не хотелось бы, чтоб фра извлекали его оттуда, словно набитый тряпьем мешок.

Впрочем, кровообращение быстро восстановилось. Массируя голени, Блейд следил, как Миот и Панти прячут лодку в зарослях тростника с коленчатыми стволами, желтыми и блестящими, будто покрытыми лаком. Затем они взвалили на спины мешки, и старший фра вытянул руку к перекату. Сейчас черные зубцы утесов едва виднелись на фоне стальной воды, за время переправы лодку снесло миль на пять.

— Нам надо вернуться туда, Талса.

— Зачем? — Блейд поскреб подбородок, уже покрытый темной щетиной. -Не лучше ли переночевать в лесу?

— Там есть скалы и удобная пещера с запасом топлива, — пояснил Миот. — Видишь ли, друг, это наша земля, хотя много лет минуло с той поры, как ее захватили кастелы. Но даже Брин, умелый и злобный дзу, не в силах лишить нас памяти… Я знаю все убежища по берегам Иллимы и все тайные тропы в лесу. Пойдем! Не стоит долго оставаться там, где тебя могут увидеть.

— Кто этот Брин? — поинтересовался странник, поднимая две увесистые сумки.

— Глава рода Кастелов, — Миот пожал плечами. Дзу. Колдун.

— Колдун? Он тоже умеет вызывать бото?

Пожилой искатель усмехнулся.

— Он умеет намного больше, Талса. У него десятки могущественных талисманов, награбленных в древних ставатах на западе и востоке.

— Хм-м… Что же это за талисманы?

Они торопливо шли вдоль берега, и гул воды на перекате становился все громче. Над лесом торчала верхняя половина солнечного диска, простирая в обе стороны багровые крылья заката. Чайки спустились к самой воде и кружили над рекой с пронзительными криками.

— Талисманы — дары наших предков и светлого Арисо, — Миот показал на солнце. — Лилла, наша бартайя, и мудрые женщины других рядов используют их, чтобы узнать будущее, чтобы лечить, чтобы защищаться от врагов. Но в руках дзу они становятся орудиями смерти.

Примитивная магия, подумал Блейд. Это как-то не вязалось с речью и обликом его новых знакомых; инстинктивно он угадывал в них некую утонченность и мудрость древней расы, пришедшей, возможно, в упадок, но не потерявшей ни мужества, ни достоинства. Конечно, Панти был просто мальчишкой, но старший фра казался Блейду человеком неглупым и проницательным. И деликатным, очень деликатным! Миот вел себя словно вежливый хозяин, которому не подобало расспрашивать случайного гостя ни о цели его странствий, ни об имени, ни о роде, ни о землях, откуда тот прибыл. Да, во всем его поведении, в спокойных темных глазах, в жестах, скупых и уверенных, в плавной речи — во всем этом чувствовались отзвуки древней и далеко не примитивной культуры. Но талисманы… магия…

Блейд покачал головой и бросил взгляд на солнце. Оно почти уже село, и лишь тонкий огненный ободок выглядывал над сумрачной стеной леса.