Скорость скольжения росла; теперь на разгон «Казаранга», несомненно, влияло и поле тяготения Япета. Драккар нырнул в зеленый полумрак под руку сверхвеликана. Пора тормозить. Андрей, испытывая нехорошее предчувствие, осторожно стал выдвигать подпяточные когти на ступоходах. Так и есть: скорость машины резко возросла. Вдобавок он ощутил нарастающий крен и понял, что левая пара ступоходов потеряла контакт с поверхностью. На секунду он растерялся; никаких, даже курсантских навыков рационального торможения трением у него не было.

— Капелька тщеславия тебе не повредит, — заявило пространство. — …Ит-ит-ит-ит-ит.

Машина, внезапно задрав корму, уже входила в переворот через нос, когда Андрей решился на плазменный выстрел. Шпаги фиолетовых молний сверкнули над головой, и последнее, что он отчетливо видел перед тем, как машину крутануло волчком, был надвигающийся разрисованный буквами и цифрами бок набедренного супербаллона-цистерны, объятый бледно-лиловым пламенем. Андрей пытался угадать, куда последует удар. Ожидал слева. Но столкновение произошло правым бортом. Очень тяжелый удар. Катер остановился.

— Ну почему ты у меня такой обыкновенный?.. — горестно вопросило пространство. — …Ный: ный-ный-ный-ный…

Потирая то место на гермошлеме, под которым определенно будет огромная шишка, Андрей разглядывал замутненный зелеными струйками пара бок супербаллона, дымящуюся (очевидно, именно сюда угодила струя плазмы) воронку великаньего заправочного устройства. Кольцевой держатель для заправочного шланга был с одной стороны расплющен ударом, предохранительный колпак сорван, но торчащая из воронки игла инжектора уцелела. Андрей перевел взгляд на указатель кислородною обеспечения, на цифры таймера, и ему стало ясно, что он ошибся в подсчетах более чем на полчаса. Уже скоро завоет микросирена…

Подняв голову, он обвел глазами знакомый облачный интерьер (в секторе от верхушки супербаллона до распростертой ладони сверхвеликана), и его почти не удивила довольно быстрая перемена характера свечения: нежная зелень уступала место мрачной мертвенно синюшной краске. Он нисколько не сомневался, что неприятная перемена — результат действия плазменных выстрелов. Гурм-феномен ужасно не любит, когда его беспокоят.

— Ну а если тебе там, на танкере, станет совсем уж невмоготу, — продолжал витийствовать радиоэфир, — дашь мне понять об этом словами: «Скучаю, очень скучаю… чаю-чаю-чаю-чаю…»

Завыла внутрискафандровая сирена. «Так весело я еще никогда не скучал», — подумал Андрей, пытаясь вспомнить, в каком месте на «Снегирях» встроен выключатель этого голосистого микрочудовища. Пока вспоминал, наблюдая за распространением синюшной мути, сирена умолкла. Итак, пять минут нормального дыхания плюс восемнадцать «последнего желания»… Он заставил «Казаранг» выпрямить ступоходы, выдвинул из корпус щупальце манипулятора и запустил его в воронку заправочного устройства.

Мысль о попытке заправиться кислородом от супербаллона пришла ему в голову еще на первых метрах путешествия вдоль суперскафандра. Нет, даже раньше — когда ему показалось, что исполин пошевелил рукой. Курьезная возможность «одолжить» литр-другой кислорода у сверхвеликана пощекотало воображение, и не более того.

Убрать манипулятор он не успел — все произошло молниеносно. Он успел только увидеть, как из конца «иглы» вырвалась и пошла почему-то наискось струя белой пены. Внезапно инжектор, да и сама воронка заправочного устройства исчезли, и не успел он глазом моргнуть — перед ним бушевал белопенный вулкан. Точнее, перед ним лишь мелькнула картина бушующего вулкана, и тут же видимость упала до нуля — сначала блистер накрыла серая мгла, а затем — непроглядная темень… И снова, как в прошлый раз, реакция рук опередила реакцию мозга: руки инстинктивно произвели какую-то работу — поверхность блистера окрасил нестерпимо-яркий ртутно-фиолетовый свет, машину рвануло влево, но какая-то более мощная силища бешено подхватила драккар, грубо перевернула и, жестоко встряхнув, швырнула в ревущее озеро расплавленного металла.

Рев, звонкий грохот и невыносимый вой.

Сверхвизг!..

Тишина.

Темный пояс экранов.

Такое впечатление, будто машина плывет в темном тоннеле, слегка покачиваясь. После сверхвнзга это даже приятно… На вогнутой поверхности блистера и экранов отражается горсть разноцветных светосигналов, вспыхивают отблески мигающих марок времени. «В загробном царстве тоже есть время», — подумал Андрей, неожиданно осознав, что совсем не дышит. Спазматическое сокращение мышц горла перекрыло дыхательные пути — легкие словно забыли о настоятельной необходимости перекачивать воздух. Однако стоило вникнуть в сей поразительный факт — мучительно захотелось дышать. А дышать было нечем!.

Он подорвал аварийный патрон кислородной поддержки. Голова прояснилась. Но не настолько, чтобы понять, куда, в какой закоулок гурм-феномена зашвырнуло машину. Подозревая, что вулканоподобный выброс белопенной массы все же имел отношение к жидкому кислороду, он шевельнул щупальцем манипулятора, подвигал им перед носом драккара. Попытка расчистить щупальцем хотя бы маленькое «окно» была безуспешной. Он чувствовал, как машину покачивает, вертит вокруг продольной оси (несомненно, какой-то поток), и в то же время чувствовал стремительное ослабление и без того мизерной силы тяжести. Признак падения катера? Или верхом на сорвавшейся в пропасть снежной лавине. Любая пропасть имеет дно… Он попытался открыть гермолюк — не хотел разбиваться с завязанными глазами. Крышка люка не поддалась.

Покривив в усмешке задубелые под маской губы, он поблагодарил судьбу за тридцать три свои года замечательно прожитой жизни, подумал, что идущие следом разведчики будут (непременно должны быть) удачливее, два раза вдохнул полной грудью колючий кислородный холод и рванул оранжевый рычаг отстрела.

По корпусу «Казаранга» пробежала легкая судорога — блистер вдруг сорвало и ослепительно белым парусом унесло кверху. Андрей ожидал увидеть все, что угодно, только не это, и два-три мгновения оторопело разглядывал знакомый ландшафт.

— Ур-ра-а-а… — не помня себя от радости закричал он, вскинув разведенные в стороны руки и обнимая залитое солнцем просторное ледорадо Япета, всю систему Сатурна и вообще сразу все Внеземелье.

Но, поздоровавшись с родным пространством, он снова взялся за рукоятки, потому что внизу действительно была пропасть и катер действительно валился в нее на гребне лавины. Посмеиваясь, как в счастливом сне, Андрей взмыл над склоном на полной тяге.

За время десанта гурм-феномен из колоссального пудинга с козырьками отвислых карнизов перевоплотился в идеально ровную полусферу. Чудовищное яйцо, полупогруженное в темный ледорит посреди равнины Атланта… На маневре ухода от белесого купола-исполина Андрей не мог оторвать взгляд от вспухающего на его вершине необыкновенно красивого фарфорово-хрупкого образования, которое формой очень напоминало цветок розы. Обрамленная десятками полукружий неярких радуг, снежно-белая красавица отбрасывала многокилометровую черную тень в северном направлении, а южный склон был залит ярко-белыми языками лавин.

Хлынувшая в кабину после отстрела блистера снежная пудра густо запорошила индикаторы и светосигналы — ничего не видать; на траекторию сближения с «люстрой» сверкающего над Япетом «Байкала» Андрей вышел интуитивно, дал форсаж. А на орбитальном маневре, когда планетоид вздыбился справа по борту стеной, Андрей заметил в промежутке между двумя кратерами у восточного склона гурм-феномена лагерь космодесантников. Вглядевшись, присвистнул. Это был крупный станционарный лагерь… «Ну дела! — подумал он. — Определенно, „Снежный барс“ в полном составе сюда пожаловал. Ай да Фролов! Вот это оперативность!..» Потом он увидел вокруг белесого чудища с белым «цветком» на макушке множество блестящих точек и черточек и зауважал Фролова еще больше.

На подходе к рендель-ангару «Байкала», возбужденный, переполненный радостным нетерпением, он чуть не разбился: выпустил из виду, что твиндек наполнен зачерпнутым из лавины снегом, и на тормозном маневре весь этот груз снежной пудры ухнул на голову. Кое-как очистил лицевое стекло перчаткой, он с трудом успел приподнять машину над срезом прямоугольной щели вакуум-створа. Повторил заход и вдруг почувствовал: снова дышать стало нечем…