- Держи.

На колени девушки тяжело, как будто из стали отлитая, шлёпнулась сосулька. Сглаженная, будто оплывшая грань, поймала случайный солнечный луч и сверкнула зеленоватым бликом, кольнув зрачок. Арха машинально сжала ладонь на кристалле, чувствуя, как внутри него пульсирует тепло, и подняла голову, глядя на демона.

Дан отвернулся, словно то, что происходило снаружи палатки, его интересовало гораздо больше. Каменнее физиономия хаш-эда быть просто не могла - некуда. Ведунья проглотила вопросы вместе с бурными благодарностями. Ей показалось, что демон их не оценил бы.

Не прошло и часа как принц, выглядящий ещё более измученным и бледным, чем до прихода ведуньи, спокойно растянулся на своём диване, явно намереваясь отправиться в царство снов. По крайней мере, спазмы его не корёжили.

- Больной остро нуждается в уходе лекаря, - пробормотал Адаш, облегчённо закидывая руку за голову. Но вторую ладонь он по-прежнему держал на животе, словно боясь, что резь вернётся. - И чем дальше лекарь уйдёт, тем легче будет больному.

- Стыдно, Ваше Высочество, - отозвалась ведунья. - Я, конечно, и раньше знала, что чувство юмора у вас отсутствует напрочь. Но повторять бородатые анекдоты просто стыдно. Вы хоть шута при себе держите, чтобы он вам остроты придумывал.

Лекарка, посматривая на пациента, прибирала шатёр. Будь ты хоть трижды наследник трона, а промывание желудка всё равно дело грязное и дурно пахнущее. Странно, но у особ королевской крови внутри тоже не розарии цвели. А звать слуг Дан запретил. Правда, надо отдать ему должное, сам же рукава закатал и самую неприятную работу на себя взял.

- Оттого, что она старая, истина не перестаёт быть истиной, - наставительно изрёк принц, закрывая глаза.

- Его отравили? - тихо спросил Дан.

- Это отравление - да, - так же тихо ответила Арха. - Но отравили его специально или просто несвежий кусок попался, сказать не могу. Да и несильна я в ядах, - добавила ведунья самокритично.

- А со слухом у меня полный порядок, - подал голос Адаш. - Дан, не страдай паранойей. Во-первых, кому нужно меня травить? А, во-вторых, сам знаешь, при желании всё можно сделать гораздо чище. Так, чтобы скорбящим близким оставалось только гадать, с чего это покойному прихотнулось скопытиться. А тут слишком... грязно.

Кронпринц поморщился, то ли недовольный методами потенциальных убийц. То ли ему запах в шатре не нравился.

***

Ирраш привык полагаться на свои инстинкты. Но, к сожалению, они тоже иногда засыпали. Чаще всего вместе с хозяином. Предел выносливости есть даже у шаверов. И, в конце концов, наступает утро, когда все недосыпы, хроническая усталость и не долеченный ещё с зимы бронхит наваливаются разом. А последняя бессонная ночь оказывается той самой каплей, переламывающей хребет стойкости.

Утро выдалось пасмурным и сырым. Кони брели почти бесшумно - мокрые космы тумана скрадывали звуки, делая их глуше, словно подушкой накрывали. Вязкая молочная каша ходила тягучими волнами у лошадиных колен. Черные плоские силуэты деревьев выныривали из дымки неожиданно, заставляя Мрака испуганно коситься, всхрапывать.

Сырость пробирала до костей. За три часа пути разведчики, кажется, успели промокнуть до нижних порток. Ирраш нахохлился в седле, кутаясь в тяжёлый набрякший влагой плащ, то и дело клюя острым носом. Надоевший кашель не давал нормально дышать. Но и толком откашляться не получалось. Так и ехал, время от времени кхекая в унисон с галкой, навязчиво и монотонно орущей за туманными космами.

А расслабляться не стоило. Крестьяне говорили, что в здешних местах видели каких-то подозрительных товарищей. Вполне возможно, это были только личные глюки, крепко настоянные на местном пойле. А, скорее всего, в сырых лесах бродили стайки дезертиров, выискивающих добычу подоступнее. Но вполне возможно, что в кустах шныряли разъезды светлых, расчищающие дорогу для отрядов, идущих к осаждённому городу. В любом случае спать в седле не стоило. Но в веки какой-то умник свинец залил.

Ирраш откашлялся в очередной раз, крепко растёр шею под плащом - не помогло. Перед глазами всё равно плескалась муть, точь-в-точь как этот Тьмой проклятый туман. Демон открыл уже рот, чтобы приказать сержанту подтянуть солдат и прибавить ходу. И только тут понял, что в лесу стало совсем тихо. Даже галка заткнулась. И шороха кустов, через которые пробиралась большая кошка, не слышно тоже.

Шавер поднял руку, останавливая отряд, и откинул капюшон с головы, настороженно прислушиваясь. И едва успел шарахнуться в сторону, почти свесившись с седла. Спасибо, хвалёная интуиция проснулась вместе с хозяином. А то бы схлопотал стрелу прямо в глотку.

Бесы шаверским чутьём не обладали. За спиной демона кто-то захрипел. Взвилась на дыбы, дико заржала напуганная намертво натянутыми вожжами лошадь. Что-то пронзительно, коротко рявкнул Вереск. И воздух стал густым, словно желе. Ирраш почти видел следы от стрел, прошивающих туман длинными стежками.

Демон птицей слетел с седла, наотмашь хлестнув Мрака по чёрному заду. Конь всхрапнул, разом ударил передними копытами и единым длинным махом перелетел темнеющие кусты. Перед лицом Ирраша мелькнула стрела, запутавшаяся в лошадиной гриве. Но наслаждаться видами времени не оставалось вовсе.

- Шхар! - крикнул шавер, не на что, в общем-то, не надеясь.

И правильно не надеялся. Потому как ответа не получил. Если не считать за ответ удар тесака, едва не раскроивший череп. Недаром Ирраш не признавал ножен. Чтобы выхватить меч из кольца на поясе и мгновения не потребовалось. Парировать клинок, больше похожий на мясницкий нож. Перехватить самой серединой лезвия, уйти в сторону. Да не влево как ожидает противник, кем бы он ни был, а вправо. Выхлестнуть кистью, обходя тесак. И рубануть по чужой харе. Прямо по выпученным глазам, по раззявленном провалом рту.

На всё и удара сердца не потребовалось.

Разворот. И ещё один, призраком вынырнувший из тумана. Что ж вы все так орёте-то? Страха пытаетесь нагнать или себя накручиваете? Неважно! Распахнутые пасти - чудесный ориентир, точка, за которую взгляд цепляется, когда всё вокруг мельтешит, бурлит ведьмовским котлом.

Ткнуть клинком вперёд - коротко, экономно. Разворот на пятках, прикрывая грудь. Не потому, что нового врага увидел. Просто он там может быть. Собственно, он там и есть. Выхлест - короткий. Не задирая локтя, не открывая бок. И тут же в сторону. Крутись, двигайся, не стой на месте. Бой  не танец. Акробатическими этюдами поражать некогда. Экономь движения, не открывайся. Тьма, как же щита не хватает! Какого не взял с собой баклер[1]? Расслабился, отвык...

Двигайся, двигайся, двигайся!

Но эти мысли поверхностны, как рябь на воде, под которой ходит, ворочается громадная рыба. Опять? Кто один раз предал - предаст во второй? «Брат» - только слово? Получается, прав Дан? Нельзя прощать, нельзя наказывать. Верить можно исключительно мёртвым. От них подлости можно не ждать. Не принял правду чужих слов - учись на собственной шкуре.

Удар - уход. Укол - разворот. Отмашка!.. А-а, неловко то как! Трава скользкая от росы, как каток. Ну, на по ногам! Тьма, ещё глаза своей кровищей залил. Кто орёт? Он сам? Они? Неважно! Двигайся!

И ещё ниже ряби сиюминутных мыслей, вовсе уж в глубине притаился монстр - огромный, тёмный охранник Бездны. А, может, плюнуть на всё? Дёргаться, учиться, думать? Нужно только опоздать. Совсем чуть-чуть не успеть - и не будет больше ничего. Ни мыслей, ни бессмысленности, ни тоски, ни бессонницы. Всего-то и надо, что вывернуть кисть, слегка податься вперёд и...

Нет, ушёл. Топор цвиркнул над самой макушкой. Хочешь жить? Хочешь...

Не успел решить. Показалось, что крыло коснулось лица и груди мягко. Перья проехались по коже ласковыми кусочками меха. А удар как будто позже последовал, словно бы из-под крыла. Зато какой! Будто наковальней в морду получил. Отлетел, как пушинка. Едва успел сгруппироваться и всё равно всю задницу отбил. А обиднее всего - сам же и налетел. Тьмой отодранный арелим не специально его шибанул. «Птички» свои пёрышки берегут. Просто этот придурок не вовремя решил крылышки выпустить.