Арха помотала головой, прихлёбывая вино, оказавшееся сладким, да ещё и пузырьки смешно и довольно приятно щекотали в носу после каждого глотка.

- Тогда прядётся по классике. Заранее прошу прощения за пафос. Я тут много думал. И вот что я надумал. Про «необитаемый остров» - это не шутка. Причём идею вполне можно воплотить в реальность. Уедем сюда, в моё поместье. Ты же ещё никогда тут не была. Здесь нас никто не достанет. Будем спокойно жить...

- Иногда к нам будут приезжать Тхия с Ю и выводком детей. Для которых ты будешь запускать фейерверки, - в тон ему, мечтательно, продолжила Арха. - Шай тоже будет заглядывать, но без детей. А для Ирраша мы выстроим отдельный флигель, если у тебя ещё его нет. Адин поселится, конечно, в библиотеке. На Новый год я буду украшать дом остролистом и фонариками. На первый майский день мы станем танцевать вместе с крестьянами возле столба. И ты заведёшь привычку на ночь надевать колпак.

- Издеваешься? - снова помолчав, поинтересовался Дан.

- Мечтаю, - призналась ведунья. - Только прежде чем бредить, ты, может, скажешь, что тебя действительно волнует?

Тишина между паузами никого не удивляла и ничему не мешала.

- Ты не перестаёшь меня поражать. Обычно наивная до изумления, порой становишься потрясающе мудрой. Откуда это, а?

- Опять песня про то, что все вранье и когда я настоящая?

- Нет, просто удивляюсь. Я знаю, что ты всегда настоящая.

- А ты прекращай удивляться. Лучше объясни, что случилось.

И снова молчание.

- Да ничего не случилось. Ничего особенного не случилось. Я просто не смог тебя защитить. Опять.

Тонкий стеклянный бокал жалобно всхлипнул и осколки тихо, будто извиняясь, звякнули о каменный пол.

- Не порезался? - Арха потянулась к руке Дана, но он помешал.

Толкнул ведунью так, что она на спину завалилась, и навис сверху. В темноте его глаза казались черными. Но ведунья знала, что в зрачках у него пляшет отблеск пламени. Когда-то это её пугало.

- Я только обещаю. Но каждый раз, раз за разом, снова и снова что-то происходит. Что-то, с чем я не могу справиться, - прорычал взбешённый демон. - Я устал бояться тебя потерять. Я устал быть беспомощным. Ты - это единственное для меня по-настоящему важное. И как будто в насмешку меня постоянно тыкают носом, что ты можешь просто исчезнуть. Мне это надоело!

Арха, улыбаясь, обняла его за шею, даже не пытаясь притянуть демона к себе. Знала, что бесполезно, если он сам этого не захочет. Поэтому просто обняла.

- Я тебе люблю, ­- негромко сказала ведунья и тихонько подула в нахмуренное лицо, будто паутину сдувала.

- Я не об этом! - мотнул рогами Дан. - Я говорю, что...

- А я об этом, - не дала ему закончить девушка. - Я тебя люблю. Как ты можешь меня потерять?  Этом мире, в другом, я тебя все-равно дождусь, понимаешь? Но сейчас-то мы тут, в твоём месте, куда ты никого и никогда ещё не приводил. Так надо ли думать о дряни?

- Ты не понимаешь!..

- Думаешь? - Арха прикусила губу, чтобы не засмеяться. Пожалуй, хаш-эд в данный момент веселья не оценил бы. - Интересно, а что я чувствую каждый раз, когда ты уезжаешь и пропадаешь? Какие ужасы я себе представляю и чего боюсь? Нет, Данаш, правда только такая и есть: я тебя люблю. И, как ты любишь говаривать: «Это не обсуждается!».

Ведунья подтянулась сама и легонько, едва касаясь, провела губами по губам демона - ещё не целуя, только лаская. Ей казалось, что воздух пахнет яблоневым цветом.

Хотя яблони, даже если они тут и росли, давно уже должны были отцвести.

Глава тринадцатая

Глава тринадцатая

Глава тринадцатая

«Мир полон идиотов, стратегически рассоложенных таким способом,

что ты непременно сталкиваешься за день хотя бы с одним из них»

(Из наблюдений мистрис Шор)

Арха так напугалась, что едва не выронила переполненную корзину, из которой дохлыми языками свешивались испачканные бинты. Пожалуй, любой бы испугался, услышь рядом с собой нечто среднее между шипением, фырканьем и звуком, будто ногтями доски скребут. Сразу мерещится многое: то ли на ужа ты наступила, то ли на ежа. То ли кого-то похоронили заживо, и теперь он пытается выбраться обратно. Даром что под полом лазаретской каптёрки никогда никого не закапывали. Это сейчас не закапывали. А кто поручится, что такого не было, когда сарай крестьянам ещё овином служил?

- Пст! Пст! - повторился странный звук. - Да пст же, тётя Арха!

Ведунья наконец-то догадалась развернуться. Что с громадной корзиной в руках сделать оказалось нелегко. Но зато источник шипения, фырчанья и скрежетания обнаружился.

- Тьма! Ирруш, нельзя так пугать, честное слово, - облегчённо выдохнула лекарка.

И тут же спохватилась, грозно нахмурившись. Правда, её ужимки на девчонку никакого впечатления не произвели.

- А что ты не слышишь-то? Я её зову-зову, а она не слышит. Уши заложило что ль?

- Ну, когда меня таким образом зовут, я обычно не реагирую. Ты бы ещё свистеть начала.

Ведунья водрузила корзину на табуретку, и устало потянулась, опершись ладонями в поясницу. Вот, кажется, что такое бинты? Тряпки же. Однако тяжёлые, как кирпичи. А их ещё до деревни волочь, отдавать крестьянкам на стирку. Нет, спасибо, конечно, что местные согласились их полоскать. Но не могли они сами грязные перевязки забирать? В конце концов, Арха - почти дипломированный работник. Ну, или по крайней мере квалифицированный.

- Могу и свистнуть, - окрысилась Ирруш. - А могу и заорать. Вот всем-то счастья привалит, кады узнают, что сейчас дядя Псих дядю Бабника уконтрапупит. Иль ещё чего похуже.

- Какой псих какого бабника должен укантропупить? - ничего не поняла лекарка.

- Ну, ой! - махнула рукой беса. - Чего мне, лордами их что ль кликать? Да то долго и больно путанно. И со всем моим уважением и почтением - дядя, а не бродяга какой. И по именам мне их не след звать. Все ж, они меня насколько старшее-то? Я ж вежевство тоже понимаю, чай не совсем дикая. А тут то...

- Стоп! - скомандовала Арха и даже руки вперёд выставила, отгораживаясь от льющегося потока сознания. Ирруш - милый и послушный ребёнок - тут же захлопнула рот, утёрла нос рукавом, натянутым на пальцы, и преданно уставилась на ведунью. - Ещё раз и на понятном языке. Кого ты назвала психом и бабником?

- Так чего непонятного-то? - удивилась беса. - Бабник - это блондинчик ваш, у которого ещё язык раздвоенный и глазки голубенькие. Ифовет в смысле, - она изобразила у собственного виска спиральки и высунула язык, видимо подражая змее. На визуализацию голубеньких глазок у девчонки фантазии не хватило. - А псих - это псих. Шавер.

Ирруш пожала плечами, подумала и выпучила-таки глаза, оскалившись и выставив пальцы, скрюченные в жуткие когти. На Ирраша это было совсем не похоже. Но если Арха и сомневалась, что в первом случае речь о Шае шла, то в данный момент никаких колебаний даже и не возникло.

- Угу. Разобрались, - буркнула ведунья, очень стараясь не улыбаться. Веселье в данном случае можно было смело считать антипедагогичным. - И что с ними?

- Как что? - возмущённо взвизгнула девчонка и тут же спохватившись, понизила голос до таинственного шёпота. - Как что? Я ж говорю: укантропупит один другого-то. Вот прям там, где они есть, и закопает!

- Бывает, - философски заметила Арха, снова собираясь подхватить корзину и отволочь её все-таки прачкам. - На этот раз почему?

- Так из-за тётеньки добренькой. Ну, которая слепая! Бабник-то её выгуливает возле прудика, а Псих в кустах сидит и прямо р-р-р! Аж пар из ушей прёт.

Ведунья замерла, как была, наклонившись, пытаясь переварить полученную информацию. В голове, как мозаика, начала складываться картинка. Принимающая все более уродливые и пугающие формы.

- У какого прудика? - внезапно севшим голосом спросила лекарка.

- Да в том, в котором на прошлой седмицы маги оргию-то устроили, - невинно пояснил ребёнок. - В смысле, где они ночью купались.