- Хороша собой, молода и невинна. Будет легче убедить судей в её невиновности, так сказать,  - деловито ответил адвокат так, словно никакой Архи тут и не присутствовало, - Точнее, в частичной невиновности. Подробности мы уже обсудили с лордом Харратом и лордом Карро. Теперь, я считаю, самое время набросать нашей подзащитной, так сказать, картину в целом. Вы знаете, мистрис, в чем вас обвиняют?

Лекарка кивнула, а потом помотала головой.  Где-то на задворках сознания гнусавый голос опять затянул: «Ересь, ведовство и предумышленное убийство».

- Ну-с, посмотрим, - бес поправил очки, водрузив их на переносицу. - Итак, предварительное обвинение, которое собирается выдвинуть прокурор, включает в себя следующие пункты: почитание Жизни, еретические высказывания и действия, принесение жертв лже-Богине, ведовство, чаровство, нанесения вреда тем, кто считался её пациентами, так сказать... Тут всего четыре имени, но, думаю, будет больше. Соблазнение, разврат, склонение к греху...

- Которому? - перебил адвоката Ирраш.

- Не уточнено, - бес снова заглянул в свои бумаги, зашуршав ими, как опавшими листьями. - Попытка навести порчу на студентов и, собственно, посягательство на существовании баронессы Нардаш.

- Кого? - пискнула Арха.

Конечно, все обвинения были абсурдны. Но вот в том, что ведунья в жизни ни на кого не посягала и даже не собиралась, она была уверена полностью.

- Некой мистрис Сарой Нардаш, младшей дочери лорда Нардаша, - снова сверившись с записями, пояснил бес.

- А кто это?

Лекарка честно перерыла свою память до дна. Но ничего полезного в ней не обнаружила. Ни про невинную жертву, ни про её отца Арха ничего не знала, да и само имя слышала впервые.

- Девушка, которая позавчера упала с лестницы в университете.

- Но... - ведунья даже не сразу и сообразила, что на это сказать, - Я не покушалась! Я ей помочь хотела!

Конечно, в том, что её сцапали именно за использование кристалла на глазах изумлённой публики, ведунья нисколько не сомневалась. Но вот то, что Архе в вину поставят попытку помочь -было неожиданностью.

-  А вот об этом забудьте, мистрис, раз и навсегда, - бес решительно развернулся на табурете, сев лицом к лекарке. - Именно вы покушались и именно, так сказать, предумышленно. Послушайте меня внимательно. Все, кроме этого посягательства, попадает под юрисдикцию инквизиции. И у них судебный процесс проходит по своим, так сказать, правилам. Там вам ни на снисхождение, ни на, тем более, помилование рассчитывать нечего. Сожгут.

Арха сухо всхлипнула, чувствуя, как мгновенно заледенели ладони. Ирраш обнял девушку сильнее, прижимая к себе.

- Но! - продолжал бес. - Уголовные преступления имеют приоритет над духовными. И нам, прежде всего, нужно, чтобы вас судил мирской суд. Тут есть шанс выйти, так сказать, подмоченными, но целыми.

- Но ведь покушение - это почти убийство... - просипела ведунья.

- Убийство убийству рознь, - отозвался Ирраш. - Ты её попыталась убить из ревности, в состоянии аффекта. Мистрис призналась тебе, что спала с твоим парнем. Ты девицу толкнула, и она упала с лестницы.

- Вот именно, - бес сунул в рот обе дужки очков и из-за этого говорил невнятно. - После приговора мы вас освидетельствуем как душевнобольную, помешавшуюся на романтической почве. И лорд Харрат возьмёт вас на поруки, так сказать, проявляя милосердие и участие в судьбе.

- Арха, лучше быть сумасшедшей,  чем мёртвой, - жёстко напомнил Ирраш.

- Да я и не спорю. Честно, я сделаю все, как вы скажете, - ведунья заглянула шаверу в лицо, пытаясь быть как можно более убедительной. Она и вправду была готова на все. Лишь бы демоны её не бросили. - Но как же... кристалл?

- А кристалл вы, дорогая, купили у какой-то бабки, считая, что с помощью его сможете приворожить некоего, всем нам известного, так сказать, лорда. И у вас получилось.

Лекарка шумно выдохнула. Втягивать во всё это Дана ей хотелось меньше всего.

- Цепочка, - коротко напомнил Ирраш.

Ведунья невольно схватилась за шею, но там, конечно, никакой цепочки не оказалось. Девушка вообще не помнила, куда и когда подевался кристалл вместе с украшением. Просто Арха так привыкла к ним, что они казались неотторжимой частью её самой, как рука, например.

- Но! Поскольку, Истинные успешно сопротивляются ведовству, то роман с лордом Харратом был недолгим. И вы решили повторно использовать кристалл на вашем, так сказать, возлюбленном из университета, - деловито пояснил адвокат. - А когда вы склонились над пострадавшей, то амулет просто соскользнул у вас с шеи.

По мнению Архи, всё это было чистейшей воды бредом. Кристалл Жизни просто нереально спутать ни с каким любовным амулетом, даже если бы такой в природе и существовал. И любовные чары, как и любые другие, на Истинных навести было невозможно в принципе, на то они и дети Тьмы. Это если не упоминать о том, что чары - это сказки. И соскользнувший амулет, даже не учитывая того, что ведунья его потерять априори не могла, просто упал бы на пол, а не висел в воздухе.

Но, наверное, эти двое знали, что делать. Поэтому Арха только кивнула.

- А кто мой возлюбленный? Тот, который из студентов?

- Шхар, - ответил Ирраш. - Он всё подтвердит.

А вот это лекарке не понравилось. Гораздо больше, чем вся бредовая история с амулетом. Но девушка и сама не могла понять, что именно её насторожило. Скорее всего, это была банальная антипатия к молодому шаверу.

***

Адвокат мучил её долго. Приходила тюремщица, ворча, что всем заключённым полагается обедать в одно и то же время. И тут не кабак, чтобы кому-то отдельно подавать. Но Ирраш сунул ей в заскорузлую ладонь несколько монет и беса, повеселев, отбыла восвояси. А адвокат, который Архе уже больше палача напоминал, остался.

Как пояснил шавер, Дану удалось почти невозможное. Видимо, хаш-эд за сутки умудрился Тьму со Светом свести. Но предварительные слушанья были назначены уже на завтра. Это можно было смело считать невероятной удачей. Некоторые заключённые суда и по году ждали.

Поэтому бес заставлял ведунью отвечать на вопросы, которые мог задать прокурор, снова и снова. Сначала так, а потом эдак и, следом, наоборот, в другом порядке да другими словами. И вновь по кругу. В конце концов, лекарка выдавала ответы абсолютно машинально, не слишком и понимая, что она такое говорит. Но адвоката такой результат удовлетворил.

Правда, и этим дело не закончилось. Вызванной тюремщице вручили довольно увесистый кошель и сто тысяч наставлений о том, какое платье Архе следует купить, как её причесать и какую ленточку в волосы вплести. Наверное, бес действительно был просто дотошным профессионалом, а все эти мелочи имели важную роль. Но ведунья твёрдо решила, что адвокат у неё абсолютно чокнутый.

Ужин тюремщица приволокла вполне приличный, скорее всего, приобретённый в ближайшем трактире. И даже по собственной инициативе вынесла «гадительную» бадью. Напоследок пожелав Архе «сладких снов» и назвав её «доченькой».

Но от этой внезапно проснувшейся любви лекарка едва не визжала. Для того чтобы оставаться милой, вежливой и благодарной, приходилось прикладывать поистине титанические усилия. Больше всего на свете девушке хотелось остаться одной. Листок бумаги, переданный Иррашем и спрятанный под тощую подушку, притягивал как магнит. Желание прочитать, что там написано, с каждой прошедшей минутой становилось всё более болезненно-острым.

Но, наконец, её оставили в покое. Арха с ногами забралась на кровать, подвинув принесённую бесой свечу к краю стола, и развернула листок у себя на коленях. Она никогда не видела ни буквы, написанной Даном. Но и секунды не сомневалось, что письмо именно от хаш-эда. У него и должен быть такой почерк: резкий, твёрдый, чуть угловатый, без всяких завитушек.

«Наверное, мне сразу стоит попросить прощения за это письмо. Просто никогда раньше я никаких посланий ни девушкам, ни женщинам, ни даже старушкам и девочкам не составлял. Помнится, когда-то меня чему-то подобному учили, но с тех пор слишком много времени прошло. Так что, я прошу оценить мои усилия и мой подвиг во имя Прекрасной Топазовой Дамы. Это был намёк на твои глаза, если я выразился не слишком понятно. Но мы уже выяснили, что с аллегориями у меня туго. Так что не казни за корявость слога».