Вдоль стены под окнами проходит мягкая скамья, пол и стены тоже покрыты мягким материалом. В остальном комната лишена обитателей и мебели. Лорд Руд осмотрелся и отступил в сторону, давая возможность Кинкару войти. Когда гортианин прошел внутрь, дверь за ним закрылась и пленник остался один.

Выпустив Воркен и увернувшись от раздраженного удара ее клюва, Кинкар посадил ее на скамью, по которой она принялась расхаживать своей необычной раскачивающейся походкой; когти у нее при этом застревали, и она на каждом шагу с трудом их вытаскивала. Кинкар тоже сел на скамью и посмотрел в окно.

Снаружи не У-Сиппар. Такого сооружения он никогда не видел. Несколько башен, но не из прямоугольных камней, какие он знает всю жизнь. Сделанные из металла, они ослепительно блестят на солнце. Все совершенно одинаковые, круглые, с заостренными концами, высоко уходящими в небо. Кинкар предположил, что находится в такой же башне. Прижавшись лицом к окну, он разглядел, что все башни соединены стенами, достаточно толстыми, чтобы внутри могли быть коридоры и даже комнаты. Но стены из природного камня. Металлические башни.., заостренные…

Распухшими руками Кинкар вцепился в оконную раму, так что стало больно. Не башни, нет, не башни. Корабли! Небесные корабли звездных людей, навсегда вставшие на поверхности, превращенные в причудливую крепость. Он много раз слышал, как их описывали люди, побывавшие в Терране на его собственном Горте, и потому не мог не узнать. Может быть, он видит Террану этого Горта? Это самое сердце владений Темных.

На его Горте корабли снова улетели — к звездам. Здесь это невозможно. Их поставили на якорь, приковали к земле, чтобы навсегда овладеть Гортом.

Разглядывая странное соединение металла и камня, Кинкар нигде не видел признаков жизни. Ничего не двигалось вдоль этих стен, не показывалось у круглых иллюминаторов, служивших теперь окнами. И во всем чувствовалось давнее отсутствие жизни. Кладовая — Кинкар не мог бы сказать, почему ему в голову пришла эта мысль, но все больше усиливалось убеждение, что он прав. Кладовая чужаков. И она должна хорошо охраняться — если не воинами, то волшебством звездных людей. У народа, который свободно летает по воздуху, найдется более мощное оружие, чем меч слуг, для защиты своих тайн.

Кинкара охватила древняя жажда, которая охватывает любого человека при мысли о сокровищах. Город, крепость — что бы то ни было, здесь нет населения. Если бы он мог освободиться и поискать… Но дверь прочно закрыта. Воркен шипела на скамье. Она не привыкла находиться в закрытом помещении, в крепости так никогда не бывало. Кинкар переходил от одного окна к другому. В трех окнах виднелись корабли, но два давали вид окружающей местности.

Деревьев нет, только необычно изогнутые скалы. Некоторые, прикрытые сверху снегом, кажутся странно знакомыми. Он определенно видел такие раньше. И тут он вспомнил переход по пустыне к первым вратам. Тут не видно никакой растительности. Может быть, она под снегом. Но на расстоянии синеватая линия холмов, признак гор. И при виде всего этого у Кинкара неожиданно ожили надежды.

Воркен прижала к нему голову. Подняла лапу и поцарапала, привлекая его внимание. Народ Кинкара всегда считал мордов разумными существами, но обычно признавалось, что их мыслительные процессы настолько чужды, что коммуникация между видами строго ограничена немногими простыми понятиями, имеющими отношение к еде и охоте. Но сейчас было очевидно, что Воркен пытается что-то сообщить ему. И Кинкар сделал то, что обычно не делал, потому что морды не терпят прикосновений к себе. Он сел и посадил Воркен себе на колени.

Она пожаловалась, пошипела. Потом села, глядя на него красными глазами, как будто передавала какое-то сообщение. Захлопала крыльями и испустила резкий крик, как при виде дичи.

Неожиданно Кинкар ощутил тепло на груди. Ожила Связь. Где-то в корабле высвобождается энергия, на которую отвечает чувствительный талисман. Кинкар колебался. Снять, чтобы не обжечься, или продолжать держать на себе?

К его крайнему удивлению, Воркен вытянула костлявую шею и ударилась головой прямо о Связь, прежде чем он смог отстранить ее. Плотно прижалась, предупреждающе подняла когти, когда он попытался отстранить ее, и испустила гортанный боевой клич.

Морд прижимался все теснее, и температура Связи повысилась. Но это не тревожило Воркен. Она перестала кричать. Негромко заворковала, такие звуки она издает, когда довольна своим окружением. И сам Кинкар расслабился, успокоился, он совершенно утратил страх перед этим миром и своими похитителями.

Чувство спокойствия сохранялось. Воркен зевнула. Закрыла глаза, прижала к нему свою уродливую голову. Но Кинкару не хотелось спать. Умственно и физически он был полон жизни, как никогда. Такого состояния он просто не помнил. Усиливалось ощущение, что нет такого дела, которое ему не по силам. Неужели так живут люди звездной крови? Должно быть! Абсолютная уверенность в себе, вера в то, что нет непреодолимых препятствий…

Кинкар негромко рассмеялся. И что-то в этом смехе нарушило ощущение полного удовлетворения, появилась тень сомнения. Может быть, из-за Связи он вдвое острее чувствовал опасность. Исходит ли это ощущение, это спокойствие и довольство от талисмана или это просто волшебство чужаков? Легко воздействовать на мозг человека — если в твоем распоряжении возможности звезд, — внушить ему веру в собственные силы, чтобы он стал неосторожен и невнимателен. Очень легко.

Есть лишь один способ проверить это. Кинкар поднял за цепочку Связь, снял цепь с головы и положил камень на скамью рядом с собой. Тепло исчезло. Воркен зашевелилась. Она подняла голову и вопросительно посмотрела на Кинкара. Но он был слишком занят, чтобы наблюдать за мордом.

На него, как удар гигантского кулака, обрушилась всепоглощающая и опустошающая паника, страх такой полный и низменный, что Кинкар не смел пошевельнуться, мог только коротко и неглубоко дышать. Руки его стали влажными и скользкими, рот пересох, тошнота мучила его изнутри. Никогда в жизни не испытывал он такого ужаса. Его лишали собственной личности, превращали из Кинкара в безмозглое хнычущее существо! И хуже всего то, что он не мог назвать причины своего страха. Страх находился внутри него, а не снаружи, он заполнял всю выгоревшую оболочку его тела…

Воркен закричала, этот крик резал уши. Морд ударил, принялся рвать когтями. Боль этого нападения мгновенно разрушила чары. Кинкар сделал невероятное усилие и за цепь подтянул к себе Связь, снова взял ее в руки. Сжал потными ладонями, а Воркен продолжала рвать его. Но паника уже улеглась. Надев цепь на шею, Кинкар сидел, ослабевший и потрясенный, но снова в здравом рассудке. Он полностью владел собой и не мог поверить, что что-то неощутимое могло обрушиться на него яростно, как морд.

Из царапин текла кровь. К счастью, Воркен не рвала его глубоко. Она снова села к нему на колени, поворачивая голову из стороны в сторону, раздраженно жаловалась, поднимая лапу к Связи. Талисман спас их обоих от безумия — откуда оно шло и как, этого Кинкар не мог понять. Мог только радоваться спасению.

Кинкар покинул Стир не более образованным, чем любой юноша, домогающийся владения крепостью, в данном случае небольшой крепостью в горах. Он уехал в шоке от неожиданного открытия, что он полукровка и не может претендовать на наследство. Тайный дар Вурда — Связь, вместе со всем, что она означает, — послужил добавочным толчком, направившим Кинкара на новую дорогу в жизни. Испытания при прохождении врат, принятие лордом Дилланом и леди Асгар его как истинного хранителя силы, которую они уважают, еще больше закалило его. Возможно, его предложение отправиться добровольцем в низины основано было на любви к приключениям, на том духе, что посылает молодых воинов в набеги. Но вместе с тем он сознавал, что только он один во всей крепости пригоден для этого похода…