Гостям подали подушки, из-за колонн заструилась бесконечная череда прислужников с подносами в руках, с подносами на головах.

Дон Игнасио поприветствовал нового гостя сдержанно, обожженное солнцем чудовище не вызывало в нем приязни, тем более что он еще не полностью уяснил для себя роль, которую тому предстояло сыграть в сегодняшнем представлении. А что таковое состоится, были убеждены все, кроме, пожалуй, старого шейха.

– А ты что видел, Илларио?

– То же, что и он, Освальдо.

Мартин де Варгас, сидевший в развилке старого орехового дерева, спрыгнул на землю. Он был мрачнее тучи и всего, что принято считать символом мрачности.

Оборванные, изможденные солдаты стояли перед ним в ожидании приказаний, а у него больше не было для них приказов. Он не знал, что ему делать. Но такие люди, как этот лейтенант, никогда не впадают в уныние надолго.

– Ладно, клянусь стигматами святой Бьянки[24] , вы сделали все, на что были способны. Можете отдохнуть, поискать пищу и воду. На обратном пути попробуйте похоронить Хулио. Марабуты наверняка оставили тело без погребения.

Солдаты удивленно переглядывались, стараясь понять, что задумал их командир. Не наложит ли он на себя руки – на эту мысль наводил его тяжелый, темный взгляд.

– А я тотчас отправляюсь обратно, надобно, чтобы генерал де Тобарес как можно скорее узнал о том, что мы тут увидели. К вам у меня будет только одна просьба – отдайте мне два из ваших четырех кинжалов, подозреваю, что они мне могут понадобиться.

Уже через минуту лейтенант скрылся за стволами ореховой рощи.

Он бежал быстрее, чем в сопровождении своих солдат, его подгоняли отчаяние и стыд. Обманулся в расчетах генерал, но лейтенанту от этого не было легче. Пастушеская обувь давным-давно изорвалась, ноги почернели от кровоподтеков, но он почти не ощущал боли, потому что все перекрывала боль, сжигавшая офицерскую душу.

«Ты не победишь, Мартин де Варгас»,– шептал ему каждый орех.

«Ты не победишь, Мартин де Варгас»,– кричала летящая параллельным курсом чайка. Что ей надо, безумице, на таком расстоянии от моря?

«Ты не победишь, Мартин де Варгас»,– подсказывало бесшумно двигавшееся огромное белое облако, медленно превращаясь в подобие хищной головы.

Но, кажется, не все на этом свете были против него. Сзади раздался стук копыт. Одинокий всадник.

Лейтенант рухнул на спину и раскинул руки по сторонам. Из-за поворота дороги появилась конная фигура. Сквозь застилавшую глаза соль лейтенант не мог определить, воин это или просто путник.

Кажется, он не спешит. Увидел лежащего. Недоверчиво потянул поводья на себя. Пожалуй, он не спешится. Не доверяет неподвижности неожиданно найденного на дороге тела. Правильно делает. Пусть только подъедет поближе. Берет чуть вправо, хочет миновать препятствие по обочине. Святой Себастьян, да уподобятся кинжалы мои стрелам, терзавшим твое тело.

Когда всадник находился уже шагах в пяти, лейтенант вскочил, успел увернуться от длинного хлыста, которым вооружил свою правую руку предусмотрительный бедуин, и попал запущенным изо всех сил кинжалом ему в лоб. К сожалению, не острием, а рукоятью. Но и это принесло свои результаты. Наездник на несколько мгновений ослеп, и этого времени хватило лейтенанту, чтобы вторым кинжалом проткнуть ему грудь.

Тело тучного араба он оставил лежать там, где только что изображал мертвого сам. Конь хорошо слушался поводьев.

У лейтенанта де Варгаса появился шанс вовремя предупредить генерала Игнасио де Тобареса, что крепость Мешуар пуста. Там нет никого, кроме двух дюжин висельников – из числа, видимо, прежних обитателей крепости.

Харудж увел всех. Это могло означать что угодно, но скорей всего означало, что он все ставит на карту последнего удара. Где он его нанесет?!

– Так, значит, его величество молодой король не думает отказываться от прав на Алжир? – Бей Сослан, задавая этот тонкий политический вопрос, решительно и не очень опрятно возился в горе янтарно отсвечивающего плова.

Генерал не считал себя рабом застольного этикета, умел обходиться во время трапезы одним кинжалом, но манипуляции варварского «царька» все же показались ему тошнотворными. Поэтому он ответил ему твердо, может быть, даже резко:

– Не только Алжир есть предмет интересов его католического величества. Взгляд его молодых глаз обращен и в сторону других городов на побережье благословенного Магриба.

– Не назовет ли наш гость, каких именно? – по-царедворски мягко вмешался Камильбек.

– Можно начать с острова Джерба, гнездилища всех морских разбойников в наших краях. После чего, возможно, подумать и о том, что положение султана Тенеса весьма неустойчиво, он с трудом удерживает под своим влиянием и Милиану и Медею.

Генерал сообщал столь много планов своего государя, чем могли рассчитывать его собеседники, что они всерьез задались вопросом, а не наступило ли у высокого мадридского гостя размягчение мозга под воздействием жаркого алжирского солнца или просто это проявление его чрезмерной, столь свойственной всем испанским вельможам гордыни. Генерал тоже прекрасно понимал, что болтает слишком много, но не считал это ошибкой. Все равно те, кто может его понять, будут владеть этими тайнами не долее чем до сегодняшнего вечера. А шейх слишком откровенно клюет носом – он, скорей всего, ничего и не слышал..

– А мне казалось, что испанскую корону занимают лишь дела, вершащиеся в итальянских пределах. Насколько я знаю, сам знаменитый Педро Наварро вынужден был прекратить свои атаки Магриба, поскольку все свободные силы были брошены Мадридом против Франциска I короля Франции.

Генерал усмехнулся – разговор продолжался в стиле безумной откровенности, стороны запросто выкладывали все ведомые им тайны, это приводило к некой девальвации секретов. Все чего-то ждали. Генерал – появления Мартина де Варгаса, с помощью людей которого и наведенных на дворец пушек острова Пеньон он рассчитывал вразумить вождя кабилов. Бей Сослан и начальник стражи ждали известия, что посланные ими люди захватили основные башни городских укреплений и вырезали испанских пехотинцев и теперь они могут перебраться под защиту этих укреплений и не опасаться пеньонских пушек.