ЛаГГ-3, созданный С. А. Лавочкиным, В. П. Горбуновым и М. И. Гудковым, имел деревянную конструкцию. На нем сначала устанавливалось очень мощное вооружение — 20-миллиметровая пушка, один крупнокалиберный и два скорострельных пулемета. Машина была тяжелая и строгая в полете. Маневренность ее оставляла желать много лучшего. Конструкторы вскоре несколько повысили ее, сделав автоматические предкрылки.

Самолет А. И. Микояна и М. И. Гуревича МиГ-3 имел смешанную конструкцию, мощный высотный мотор водяного охлаждения М-35А. Истребитель развивал наибольшую скорость на высоте 7250 метров. Его вооружение состояло из двух пулеметов ШКАС и одного крупнокалиберного, системы Березина.

В сравнении с Як-1 и ЛаГГ-3 этот самолет был лучше доведен, но требовал более строгой техники пилотирования при выполнении фигур и на посадке. Конструкторы установили автоматические предкрылки на концах крыльев. Самолет обрел более высокую маневренность, но по технике пилотирования так и остался строгим.

Новые истребители имелись в частях в весьма ограниченном количестве. Основу самолетного парка этого вида авиации по-прежнему составляли И-16 и И-153. На большинстве из них стояли устаревшие двигатели М-25. Более современные моторы М-62 и М-63 были установлены только на машинах самых последних серий. Между тем нельзя не вспомнить и о том, что часть строевых подразделений имела И-16, вооруженные помимо пулеметов и двумя 20-миллиметровыми пушками ШВАК, установленными в плоскостях. Несмотря на устаревшие летные данные, эти машины благодаря своему мощному оружию представляли серьезную силу. Но, как показало недалекое будущее, все-таки недостаточную…

Будущее… Разве знали мы, что война так трагически близка, когда чокались бокалами со своими скороспелыми «друзьями» на официальном банкете в честь немецкой авиационной делегации, приехавшей в СССР вслед за посещением Германии нашими авиационными специалистами.

Немцы побывали на наших авиазаводах. Одетые в гражданские костюмы, подтянутые, упитанные, они вели себя весьма бесцеремонно. Не удовлетворяясь пояснениями сопровождающих советских инженеров, то и дело заглядывали в нежелательные для чужих глаз места, засовывали пальцы в стволы авиационных пушек и пулеметов. стараясь поточнее определить калибры самолетного оружия.

Наши не перечили, терпели. Как же иначе — друзья…

И вот мы за одним столом с этими «друзьями». Произносим тосты, улыбаемся, беседуем на различные, чаще самые отвлеченные темы. А под ложечкой сосет — наигранно все это, фальшиво… И все же никому из нас, советских летчиков — участников банкета, и в голову не могло прийти, что через три месяца мы схватимся с нашими гостями в беспощадном бою, что до грандиознейшей во всей истории человечества войны осталось всего дней девяносто…

В мае меня и инженера-летчика Василия Ивановича Алексеенко срочно командировали в Кишинев. Задача — переучить летный состав дивизии, которой командовал известный летчик генерал Осипенко, на самолет МиГ-3.

В дивизии имелись два полных комплекта истребителей — старых И-16 и И-153 и новеньких МиГ-3. На «мигах» не было сделано ни одного, даже пробного вылета. Пришлось немедля браться за дело. И сразу сюрприз — летчики весьма недоверчиво относятся к новому самолету; никто вроде не горит желанием поскорее освоить его. Коль так, надо сразу показать, на что способен МиГ-3. Взлетаю, выжимаю из машины все и даже немножко больше. Кажется, рассеял подозрительность. Перестали люди поглядывать с опаской на новый самолет. Переучивание велось, что называется, в темпе. Летали от ранней зорьки до наступления темноты. Не знаю, как действовала эта авиадивизия на протяжении всей войны, но в ее начальный период летчики-истребители, полностью переученные на МиГ-3, показали исключительные образцы боевого мастерства, личного мужества и героизма. В числе переученных нами летчиков оказался и прославленный впоследствии ас трижды Герой Советского Союза Александр Иванович Покрышкин.

Чрезвычайно напряженная командировка промелькнула быстро. Снова родной институт, до мелочей знакомый аэродром, любимая работа — на этот раз испытания закупленных нашим правительством немецких боевых самолетов.

Проведенные испытания позволили нам обстоятельно познакомиться с авиационной техникой гитлеровской Германии. Летчики-испытатели определили как положительные качества, так и недостатки новых немецких самолетов. Стоит ли говорить, что впоследствии это помогло нашим авиаторам умело использовать в боях слабые стороны вражеских самолетов, навязывать немцам в воздушных схватках невыгодные для них условия боя.

Испытания новинок фашистской авиационной техники вместе с тем показали, что наши новые советские самолеты, такие, как Як-1, ЛаГГ-3, МиГ-3, Пе-2, Ил-2, ни в чем не уступают немецким, считавшимся лучшими не только в Европе. Вот только мало, очень мало еще имелось у нас боевых машин последних марок.

Зловеще завыли мощные сирены. Боевая тревога! Сна как не было. Быстро одеваюсь и бегу на аэродром. Туда спешат все авиаторы.

Со стороны Москвы доносится частая стрельба зениток. Война?

Один за другим истребители поднимаются в воздух. Взлетаю и я, напрягая зрение, осматриваю сначала левую, потом правую полусферы. В предрассветной мгле не видно ни одного вражеского бомбардировщика.

Но война ли это? Да, война. Долгие годы мы готовились к ней, на то и военными были, а грянула она внезапно, словно гром среди ясного неба…

С каждым днем все тревожнее сообщения радио и газет — наши войска ведут ожесточенные бои с превосходящими силами противника… наши войска оставили населенные пункты…

Ежедневно в кабинетах начальника института и его заместителей, в партийном комитете собирается много народу. Мы уже не просим, а требуем немедленной отправки на фронт. Ответ получаем один и тот же:

— Занимайтесь своим делом. Об отправке вас на фронт никаких распоряжений сверху не поступало.

Заниматься-то занимаемся, летаем, испытываем, но все делается как-то механически, без прежнего огонька. Думы каждого там, на фронте, где пылают наши города и села, гибнут советские люди, где враг неумолимо продвигается в глубь нашей страны. Но солдат есть солдат…

Внешне институт живет по давно заведенному распорядку. Все ведут себя деловито, спокойно. Но в сердцах наших кипят страсти. Нас, испытателей, считают лучшими летчиками, а вот туда, где мы сейчас больше всего нужны, не пускают. Гордиев узел какой-то…

Узел этот разрубил Степан Супрун, депутат Верховного Совета СССР, Герой Советского Союза. Когда началась война, он отдыхал в Сочи. Услыхав по радио о нападении на нашу страну гитлеровской Германии, он немедленно направился в Москву, прямо к И. В. Сталину, с просьбой разрешить ему сформировать из летчиков-испытателей авиационно-истребительный полк и немедленно вылететь на фронт.

— Это очень хорошо, — произнес И. В. Сталин, — что испытатели готовы помочь нам и на фронте. Но одного полка мало.

— Можно поручить моему другу подполковнику Стефановскому, — ответил Супрун, — организовать еще один полк истребителей.

— Все равно мало, — сказал И. В. Сталин. — Войне нужны десятки, сотни полков. Постарайтесь организовать в НИИ возможно больше добровольцев. Срок формирования частей — трое суток. По приезде в институт немедленно доложите, сколько полков можно организовать у вас на новых самолетах и кто будет ими командовать. Все необходимые распоряжения будут отданы. Вам на период формирования предоставляются большие полномочия. До свидания. Желаю вам удачи, товарищ Супрун[8].

С какой радостью встретили в институте это известие Степана Павловича! Руководящий состав немедленно обсудил поставленную перед нами задачу. В Кремль полетело донесение: на базе НИИ ВВС и Наркомата авиапромышленности можно создать шесть авиационных полков — два истребительных на МиГ-3, один штурмовой на Ил-2, два бомбардировочных на пикирующих Пе-2 и один дальнебомбардировочный на ТБ-7 (Пе-8). На должности командиров этих частей соответственно подобраны С. П. Супрун, П. М. Стефановский, И. И. Малышев, А. И. Кабанов, В. И. Жданов[9], В. И. Лебедев.