Я взял эти письма с рабочего стола Сергея Есина. Долго думали с ним, печатать или нет. И всё-таки решили печатать, возвращая в реальную критику уже совсем с других позиций спорного и резкого критика Мальгина. Мы и сейчас готовы в газете к спору. Тем более, что и в "Российском писателе" не колеблются, упоминая в резко отрицательном смысле и А.Проханова, и В.Личутина, и Ю.Кузнецова, и других наших авторов.

Владимир БОНДАРЕНКО

АНДРЕЙ МАЛЬГИН — СЕРГЕЮ ЕСИНУ

Сергей, дорогой Сергей!

Пишу тебе, прочитав твои трехлетние дневники, переполненный впечатлениями и необходимостью высказаться. В устном разговоре многое забудется сказать, пролетит мимо.

Лена долго мусолила твою книжку, и я получил к ней доступ только на эти праздники, которые и провел в упоительном медленном чтении, и вот закончил сегодня ночью. И должен сказать, что я не просто получил удовольствие (какое получаешь от долгого общения с умным человеком), это было бы слишком слабо сказать, я просто потрясен — такое ощущение переживаю второй раз в жизни, и в первый раз это было довольно давно, когда я, комсомольский активист и советский карьерист, прочитал в студенческом варшавском общежитии "Ахипелаг Гулаг". Наверно, теперь ты понимаешь, какого рода впечатления я имею в виду, говоря о твоей книжке.

Лена читала долго, очень долго, и я, находясь рядом постоянно, видел, как она вскрикивала, натыкаясь на очередное твое замечание по еврейскому вопросу. А они у тебя на каждой странице. Она мне даже сказала, что у нее сложилось впечатление, что в детстве тебя регулярно били мальчики-евреи. Кое-что зачитывалось вслух, и от этих цитат желание читать твою книгу уменьшалось. Ты знаешь, я не еврей, но животных антисемитов не перевариваю с детства. Но по окончанию она неожиданно заявила мне, что полюбила тебя после прочтения еще больше, и какой же ты цельный, нравственно наполненный и вообще во всех отношениях честный человек. Все это меня очень заинтересовало, и я принялся читать, и читал не отрываясь, полностью проигнорировав все дачные, семейные и дружеские обязанности этих дней.

Конечно, меня интересовала "хозяйственная" линия. Выколачивание денег из арендаторов (у меня есть свои Шапиро, которые ведут себя точно так же), особые отношения с главбухом (нечто подобное бывало и у меня) — все это сквозные линии, которые постоянно держали мой интерес, и я не уставал удивляться твоему долготерпению, т.к. я лично все это решал бы быстрее и острее, особенно кадровые вопросы. Но при всем интересе к этой интриге, разумеется, не это главное, что меня заворожило.

Сережа! Понимаешь ли ты, что ты сделал? Понимаешь ли ты, насколько ты поставил под удар свою репутацию в глазах узкой литературной публики (как правой так и левой) и насколько ты укрепил и поднял свою репутацию в глазах широкого русского читателя, далекого от мелочных счетов литературной тусовки (точнее: двух литературных тусовок)? Неужели тебе простят, что Евтушенко, оказывается, умный, а ранние стихи Вознесенского великолепны? Или твой европеизм, который прет из каждой строчки? (Умолчу о том, что противоположный лагерь навсегда и безоговорочно поставит на тебе клеймо антисемита, несмотря на обилие в твоей книге высочайших оценок разных евреев, как поставил его на мне за одного-единственного Эйдельмана, невзирая на многие десятки поверженных мной тогда "патриотических" деятелей.)

В политическом плане (в оценке момента) я полностью на твоей стороне, точнее, на стороне твоих мыслей. Доведись мне сейчас вернуться к публицистике, и я смог бы опубликовать свои мысли только у Проханова или Куняева. По большому счету, разгромив НТВ и еще кое-что в еврейском лагере, Путин так и не создал никакого идеологического бастиона для подлинных государственников, для настоящих патриотов. Так же, как не создал по-настоящему крепкой партии государственников. Возможно, он понимает, что в любую путинскую партию полезут коррумпированные бюрократы и это испортит все дело, вот и приходится ему дистанцироваться от партстроительства при всей своей неиспользованной харизме.

Я не понимаю, почему ты взялся за Ленина, и не берусь об этом рассуждать, не прочитав романа. Я был и остаюсь антисоветским человеком, но согласись, подлинными антисоветчиками были и Астафьев, и Белов (пока ему не понадобилось противостоять антисоветчикам-"демократам"). Я не понимаю, как ты, потерявший из-за монстра Сталина членов семьи, прочитавший много и многое знающий, можешь заседать в коммунистических президиумах и рассуждать о преимуществах советского строя. Это можно объяснить только ностальгией по собственным молодым годам. Но и моя молодость пришлась на советские годы, причем значительно более вегетарианские, и никакой ностальгии я не испытываю, я и тогда и сейчас искренне считаю тот строй адом, огромной исторической ямой, из которой наша несчастная страна еле-еле выбирается. Заметь, я пишу это в частном письме, не рассчитывая на какого-либо читателя, кроме тебя, поэтому если и закралась сюда некая выспренность или, упаси бог, назидательность, прости меня. С высоты своего возраста попробуй понять и эту точку зрения.

И раз уж речь зашла о несогласиях, не могу не сказать, что я заметил фальшивинку в твоих оценках такой несвежей публики как Проск-ин, Ган-ев и прочие … Не может человек с таким отменным литературным вкусом всерьез говорить об этих деятелях как о писателях. Я честно пытался в свое время вчитаться в их "прозу" и понял, что имею дело с тяжелой графоманией. С Ган-евым к тому же я имел оказию частенько общаться на внуковской даче у Шкляревского, они были (а может и остались) соседями по коттеджу, это довольно ограниченный, суетный чиновник и не более. Написав такую книгу, с такими нравственными оценками, оценками по гамбургскому счету, лучше б ты вообще не упомянул эту публику, чем наделять ее какими-либо литературными оценками.

Но это все мелочи. Как точно, едко, не в бровь, а в глаз ты оцениваешь политическую ситуацию в стране: то через призму телевидения, то пересказывая беглые впечатления о встречах с людьми из разных социальных групп! Как ты прав во всем, и какой же я был идиот долгие годы, когда сам занимался политикой. В оправдание свое скажу, что познакомившись вблизи с господами типа Сергея Адамовича, Аллы Ефремовны (или она Ефимовна?), Ильи Иосифовича (Заславского), я все-таки содрогнулся и, чем неотвратимее была кончина журнала "Столица", тем больше я от них отдалялся, и когда надо было протянуть руку помощи, ни один из них, НИ ОДИН не сделал этого. И не из-за эгоизма своего (хотя это присутствовало), а именно потому, что корпорация меня уже не держала за своего.

Кстати, Прис-кину уже доложили, что ты его приложил, к тому же со ссылкой на меня приложил. Ну и плевать. Только назначение его советником президента отложило его триумфальный отъезд в Германию. Туда и дорога, и скорей бы этот отъезд произошел. Конечно, ты меня немного "заложил", сделав источником нелицеприятных сведений об этом человеке, ну и ладно.

Я по-настоящему огорчился другому. Тому, что Лобанов в своем послесловии посвятил мне чуть ли не страницу. Как все там несправедливо. Как-то воедино увязаны мои репортажи из Карабаха, моя недешевая дача и поселок Гусинского. Полное впечатление, что я там живу, получив от ЦРУ деньги, и вообще моя дача построена на гробовые деньги российских стариков и старух. Это, между прочим, из-за некоторой (уверен ненамеренной) неточности в соответствующем месте твоего дневника (кстати, я там упоминаюсь раз пять, а в индексе только два сноски). Как бы Лобанову объяснить, что я никогда ничего не приватизировал, а свое состояние создал своими собственными руками, с нуля, своим трудом. Что у Гусинского в поселке (кстати ты дважды пишешь Чекасово, а надо: Чигасово) живут Явлинский, Киселев, мой однокурсник директор канала РТР (выскочила фамилия из головы) и даже Паша Лобков, но мне такую миллионную дачку никогда не потянуть. Но самое главное — моя позиция по Карабаху.