Реннати вообще не могла уловить ни малейшего проявления чувств с ее стороны. — Я об этом позаботилась. Так что можешь спокойно отдать телесоновое кольцо мне.

Плохо соображая что делает, Реннати сняла кольцо и вручила его хозяйке поместья, а потом машинально рухнула на колени рядом с кушеткой, на которой только что сидела, опустила голову и сцепила руки за спиной, ожидая, что сейчас леди ее накажет.

Живое воображение в подробностях рисовало Реннати, что с ней сейчас будет. Девушку трясло, а сердце ее билось так сильно, что стало трудно дышать. Во рту пересохло, что-то сдавило горло, — да и вообще Реннати была на грани обморока. Конечно же, ее накажут! Ясное дело! Она предала своего хозяина — правда, по приказу другого эльфийского лорда, но уж это точно никого волновать не будет. Рабу, которого застукали на измене, нечего надеяться на снисхождение. В лучшем случае ее отошлют работать в поле. А в худшем…

— Дитя, ты что такое делаешь? — изумленно спросила леди Лидиэль. Реннати не шелохнулась, и в голосе леди появились раздраженные нотки. — Глупышка, встань сейчас же! Я не собираюсь тебя наказывать! И посмотри на меня!

Машинально повиновавшись, Реннати встала и повернулась к леди. Ее сердце пропустило удар; что-то сдавило ей грудь. На мгновение девушке показалось, что она сейчас упадет без сознания.

Леди Лидиэль нахмурилась, но не так.., как хмурилась леди Триана. В ее взгляде сквозило раздражение, но от него кровь в жилах не стыла. И гнева в нем не было. Хотя Реннати по-прежнему чувствовала на своей коже холодный пот, сердце ее забилось чуть медленнее, и она смогла нормально вздохнуть.

— Сядь, — отрывисто приказала леди Лидиэль. Реннати повиновалась, не сводя глаз с ее лица. — Сядь и расскажи мне про это кольцо. Кто тебе его дал? Почему? И что ты уже успела ему сообщить?

— Ей, — машинально поправила Реннати и тут же в испуге прикрыла рот ладонью. Но поскольку за этой репликой не последовало ни пощечины, ни удара через ошейник и вообще никакого наказания, девушка собралась с духом и начала свое повествование.

Лгать не было никакого смысла. Если леди Лидиэль пожелает, она мгновенно все из нее вытащит, хоть при помощи зелий, хоть через ошейник. Да и все равно теперь не осталось никакой надежды, что леди Триана выполнит свою часть сделки — она ведь строилась на том, что Реннати не засекут. И потому Реннати рассказала все, начиная с того момента, как леди Триана купила ее на распродаже рабов, и до последнего переданного ею сообщения. По мере того как Реннати говорила, лицо леди Лидиэли прояснялось, и к тому моменту, как Реннати, выговорившись, умолкла, на нем уже читалась лишь задумчивость и легкое неодобрение.

А по мере того, как разглаживалось лицо леди Лидиэли, терзавшая Реннати паника тоже стихала, и ее постепенно перестало подташнивать от ужаса. Когда Реннати закончила рассказ, Лидиэль кивнула.

— Могло бы быть и хуже, — сказала она, как только девушка смолкла. — Ты не сообщила этой особе почти ничего такого, что она могла бы обернуть к собственной пользе.

Зато мы теперь предупреждены. А кто предупрежден, тот вооружен.

Леди несколько мгновений изучающе смотрела на Реннати, потом, кажется, пришла к какому-то решению.

— Вставай, дитя, — велела Лидиэль. — Я хочу, чтобы ты пошла со мной.

Страх накатил на Реннати с удвоенной силой; сердце вновь бешено забилось, а воздух с трудом проходил в стиснутые спазмом горло и легкие. «Ну все…» — подумала Реннати. Но ослушаться она, конечно же, не могла. Она вслед за леди Лидиэлью спустилась по лестнице, прошла мимо Джианны с Карой…

…и через барьер в дверях, не позволяющий рабам, не имеющим на то дозволения, входить в гарем, а наложницам выходить оттуда. Шагнув через мерцающую магическую завесу, Реннати ощутила легкое покалывание и содрогнулась от страха. Что леди Лидиэль собирается с ней сделать? Отдать ее гладиаторам?

— Ты умна, и я думаю, что в глубине души ты добрая, — сказала Лидиэль, словно разговаривая сама с собой, потом взглянула через плечо на Реннати. Когда ее зеленые глаза, проникающие в самую душу, встретились с глазами девушки, Реннати съежилась. — Кстати, я редко ошибаюсь в своих суждениях.

— Да, моя леди, — прошептала Реннати, поскольку ей показалось, что леди Лидиэль ожидает ответа. Они зашагали по вымощенному мрамором коридору.

— Я, пожалуй, рискну — в том, что касается тебя, — продолжала Лидиэль, не сводя с Реннати пронзительного взгляда. — Я сделаю то, чего никогда еще не делали с людьми, не принадлежащими к нашему кругу, с теми, кто родился и вырос не здесь. Я покажу тебе, что именно ты поставила под удар своими действиями.

И в следующие несколько часов Реннати только и делала, что ходила по поместью и смотрела на все, разинув рот. Она была слишком потрясена, чтобы говорить. Она… она в жизни не видала ничего подобного!

Сперва ей показалось, что это — обычное поместье, только хозяин и хозяйка небывало добры к своим рабам и обращаются с ними необыкновенно хорошо. Сперва леди показала Реннати все уголки и закоулки господского дома — не только покои, которые занимал ее сын, она сама и прочие проживающие здесь эльфийские лорды, но и кухню, кладовые, прачечную, швейную и прядильную мастерские. Леди повсюду приветствовали, почтительно, но без подобострастия. И она, что еще важнее, не требовала и вроде бы и не ожидала подобострастия. Во всех домах, где только довелось побывать Реннати, рабы никогда не заговаривали с хозяевами первыми, никогда не поднимали взгляд на хозяев, не получив на то дозволения, и никогда не вели себя так, как здешние рабы, то и дело подходившие к хозяйке с каким-нибудь сообщением или вопросом. Но Реннати быстро начала понимать, что к леди Лидиэли не просто невероятно легко обратиться — она еще и пользуется истинной любовью со стороны своих рабов.

Любовь? Со стороны рабов? Разве такое бывает?

— Ну, что ты теперь думаешь о нашем доме? — спросила Лидиэль, когда они вышли наружу и направились к какому-то длинному низкому зданию. Такой вопрос можно было бы задать равному — ну или почти равному, но уж никак не наложнице! Наложницам не полагалось иметь своего мнения. Им вообще вряд ли полагалось думать.

Вопрос глубоко поразил Реннати — не меньше, чем огорошившие девушку радостные приветственные возгласы, которыми леди встретили на кухне.

— Я не понимаю… — пробормотала она. — Они вас любят! Как рабы могут вас любить?!

Она не ожидала ответа — разве что какого-нибудь укора или порицания. Но леди Лидиэль все-таки ответила на ее непроизвольно вырвавшийся вопрос — и ответ этот потряс Реннати до глубины души и лишил дара речи.

— Они любят меня, потому что они — не рабы, — сказала Лидиэль. — Ни они, ни их предки никогда не были рабами. Здесь, в этом поместье, эльфийские лорды никогда не порабощали людей.

Что?! Реннати почудилось, что ее сердце на миг остановилось.

— Они состоят у меня на службе, — продолжала тем временем леди Лидиэль. — Они помогают мне, и мы относимся друг к другу с уважением. Мы с Киртианом защищаем их от внешнего мира, и то же самое отец и дед Киртиана делали для их предков. А в благодарность за эту защиту они нам служат, — негромко добавила леди. — Здесь никогда не было рабов и никогда не будет, если только леди Триана и ей подобные оставят нас в покое.

Столь поразительное заявление не могло быть правдой.

Конечно же, это ложь! Не может на свете существовать семья эльфийских лордов, не порабощающая людей!

И вместе с тем — как это может быть ложью? Зачем леди выдумывать такую поразительную историю? Для чего это ей? И как она могла заставить всех своих рабов держаться так естественно и непринужденно, если все это, от начала до конца, не было чистейшей правдой?

Реннати прошлась вместе с леди Лидиэлью по полям, по домикам полевых рабочих, по казармам бойцов, и все это время ее окружала броня неверия. Но чем больше она видела, тем больше брешей появлялось в этой броне. Если бы леди показала ей только домашних слуг, Реннати не поверила бы ее словам, но полевые рабочие, по идее, никогда в глаза не видели свою леди, а если бы вдруг каким чудом и увидали, то ни за что не признали бы в столь скромно одетой леди того, кто облечен властью. Но тем не менее леди Лидиэль повсюду встречали неизменные радостные приветствия. К ней обращались с непринужденными разговорами — не каждый надсмотрщик такое потерпел бы, что уж говорить об эльфийских лордах! А леди Лидиэль преспокойно расспрашивала о сельскохозяйственных делах, о тренировках или о самих рабах и их семьях — похоже, она прекрасно знала, что у кого творится дома. (Дома? Семьи? Да быть такого не может!) Но Реннати все равно упрямо цеплялась за свое нежелание верить в такое чудо, как доброта эльфа. И тут они подошли к саду, окруженному небольшими домиками. Реннати никак не могла сообразить, для чего они предназначаются, но тут до ее слуха донесся целый хор громких голосов — детских голосов…