И от него зависит ее будущее.

Их повели вверх по лестнице; Серебряная Снежинка старалась семенить так же тщательно, как идущая рядом женщина. Может, она боится, что я расскажу этому евнуху о том, что она испугалась поездки на север? Мгновение она поиграла с этой мыслью, находя в злорадстве отвлечение от страха. Но в следующее мгновение покраснела от стыда. Конечно, если бы они поменялись местами, Сирень, не задумываясь, предала бы ее. Но сама Серебряная Снежинка выросла на поучениях Конфуция: она не хочет, чтобы Сирень так себя вела, значит и она сама не должна вести себя так.

Они вошли в павильон, где клубились серые мягкие дымки ароматных благовоний и смешивались с запахом древесины кассия, из которой, как решила Серебряная Снежинка, сооружен павильон. Но сам павильон был настолько украшен резьбой, столбы выложены нефритом, стены и карнизы в драгоценных камнях, потолок ярко разрисован цветочным узором, что девушка не могла разглядеть дерево стен Они поднимались по мраморным ступеням, и Серебряная Снежинка повсюду видела богато одетых чиновников и ученых. Она отчаялась понять тонкие различия цветов и фасона одежды, которые отличают один ранг от другого. Женщины, великолепные в своих ярких платьях и сложных прическах, с ароматными мешочками, свисающими с поясов, столпились на площадке, как стайка красивых бабочек, сидящая на одном стебле, но взгляд напыщенного важного евнуха, который сопровождал Серебряную Снежинку, заставил их пуститься в паническое бегство Они убежали так быстро, как только позволяли громоздкие сложные наряды.

Следующее помещение оказалось теплым, непривычно и неестественно. В больших стеклянных вазах росли деревья, которые цвели в этой жаре. За ними, скрываясь, как в амбразуре или за дверью, играли музыканты на флейтах или при помощи плектра извлекали звуки из струн и резонаторов n'u-na.

Войдя в помещение. Серебряная Снежинка услышала несколько высоких голосов. Но обращались не к ней; разговор шел о политике.

– Зачем поддерживать одного варвара против другого? – спрашивал один из евнухов. – В сущности как отличить их друг от друга?

– Куджанга не дурак, – терпеливо ответил ему другой, более низкий голос. – Он больше своих врагов хочет безопасности…

– Карр.., карр… – прервали его несколько человек, и все засмеялись.

Евнух, приведший женщин, ударил посохом в полированный деревянный пол и решительно прошел в центр комнаты. Девушка так никогда и не узнала, взглянул бы на нее кто-то из евнухов, если бы их провожатый не проявил решительности. Впрочем, ее это не интересовало. Она была слишком занята окружающим. В помещении сидело и стояло множество евнухов, все ярко одетые, все любопытствующие, за исключением одного, старше остальных, более худого. Старик евнух сделал легкий приветственный жест и выскользнул из комнаты. И девушка догадалась, что остальные смеялись над ним. Но хоть он был более худым, она с трудом могла бы отличить его от других.

Следующий по старшинству, гораздо более полный и одетый в самое роскошное платье, выступил вперед. Конечно, подумала Серебряная Снежинка, это должен быть администратор внутренних дворов, ответственный за все это.., великолепие.

Но нет, он жестом призывал их приблизиться к самой разукрашенной двери, какую приходилось видеть девушке.

– Примет ли он новую госпожу? – спросил их провожатый. В голосе его звучала неуверенность. Совершенно очевидно, он считал, что Серебряная Снежинка не заслуживает подобной чести.

– Сними верхнее платье, – прошипела Сирень, и в ее дрожащем голосе снова прозвучал страх.

Следуя примеру старшей женщины, Серебряная Снежинка сбросила с плеч тяжелое верхнее платье из овчины. Ива наклонилась, собираясь поднять платья, но евнух коротко приказал:

– Оставь их, девушка! – и пропустил женщин в глубь павильона.

Здесь на низком столике стояла резная шашечная доска и поднос с деликатесами. Кисточки и краски художника, шелк для рисунков – все подготовлено так, чтобы художник мог в любую минуту их взять. На низком диване, на обитых шелком подушках, полулежал Мао Йеншу, министр выбора, администратор внутренних дворов, ближайший советник Сына Неба.

– Низко поклонись, – прошептала Сирень, которая сама уже склонилась в таком низком поклоне, какого девушка, ни разу не видела. Она тут же повторила поклон Сирени, но прежде успела бросить быстрый оценивающий взгляд на человека в комнате.

Это был подлинный евнух среди евнухов. Те евнухи, что встретили женщин во дворе, были полными и гладкими, но этот напоминал зрелую сливу, вплоть до блеска шелковой одежды. Его бледная плоть ухожена лучше, чем у Серебряной Снежинки; глаза, которые из-за круглых, как белые дыни, щек, кажутся еще уже, блестят, словно высечены из нефрита; в них виден ум; у этого человека быстрый оценивающий взгляд художника – и придворного.

Блестящие глаза смотрели на Серебряную Снежинку, и девушка распрямилась и посмотрела в них, как смотрит птица в глаза голодной змее. Человек кивнул и поджал красные губы, как бы осознав, что молодая женщина, склонившаяся перед ним, отличается от нежного бутона, который пытается изобразить.

Он протянул холеную руку к маленькому ящичку, стоявшему у ног. Невозможно, подумала Серебряная Снежинка, чтобы у мужчины была такая маленькая, ухоженная и лишенная шрамов рука. Хотя Мао Йеншу художник, на его белых руках, которые явно никогда не занимались физическим трудом, нет ни следа краски.

– Посмотрим приданое госпожи, – впервые заговорил Мао Иеншу. Серебряная Снежинка почувствовала, как краснеет от этого оскорбления. Никакого приветствия, никаких вступительных слов. Просто «посмотрим приданое». Даже руку не протянет, подумала она, чтобы коснуться даров, которые с таким трудом собрал отец.

Но какой неповторимый голос у этого художника! Высокий, музыкальный, он выше вежливости и вне красоты; голос как бы содержит в себе скрытое утверждение, что его обладатель не может поступить не правильно или несправедливо, не может даже быть объектом критики ничтожных смертных, таких, как эта очень юная, очень испуганная и очень наивная молодая женщина.

– Госпожа?.. – вопросительно произнес голос, и в его музыкальности скрывался скучающий зевок. Он знает, как меня зовут! Серебряная Снежинка была в этом уверена. Она стиснула кулаки под свисающими рукавами, понимая теперь, насколько уже эти рукава, чем у госпожи Сирени или у других женщин, которые смотрели на нее и шептались, когда они проходили мимо. Даже служанки, которые помогали разгружать повозку, одеты роскошней, чем она. А ведь она специально оделась во все лучшее для этого важного свидания.

– Госпожа Серебряная Снежинка, – ответил младший евнух, пытаясь подражать мелодичному голосу хозяина. В его голосе звучал скрытый смех.

– А, да, – зевнул Мао Йеншу. – Дочь старика Чао Куана. Дочь изменника.

Слезы гнева и унижения навернулись ей на глаза, и девушка опустила голову, чтобы не выдать своего горя; но она успела заметить торжество в глазах евнуха. Он попытался задеть ее, и ему это удалось. Она сердито мигнула и дала себе слово, что больше в такую ловушку не попадется.

– Что ж, посмотрим, что может преподнести север Сыну Неба. Откройте сундуки. Здравствуй, Сирень, – добавил он, как бы спохватившись.

Сирень распрямилась из своего униженного поклона и начала произносить приветствия и благодарности.

– Можешь идти. Я уверен, ты рада будешь оказаться в своем дворике.., и увидеть, что там появилось.

Сирень покинула помещение с быстротой, на которую Серебряная Снежинка считала ее неспособной.

– Ты, госпожа. Можешь сесть. Принесите подушки для ., госпожи, – приказал Мао Йеншу. – Может, рисового вина? Нет? Не хочешь вина? Принесите миндальное печенье. И литчи. Приехав в Шаньань, стоит попробовать литчи.

Подушки оказались роскошней, чем те, о каких она могла мечтать, тем более их касаться. Серебряная Снежинка вынуждена была принять рисовое вино, но лишь притронулась к краю чашки губами. Она покачала головой, отказываясь от печенья, которое Мао Иеншу ел с удовольствием, не уронив ни крошки на соболий воротник и затянутый в сатин живот. По его настоянию она попробовала литчи, и, когда поморщилась, ощутив незнакомый вкус, Мао Иеншу громко рассмеялся. Он хлопнул в ладоши, и слуга взял у девушки фрукт.