— Да, и не раз. Гарриет очень хочется замуж. К несчастью, у нее удивительный талант выбирать не того человека. Поймите меня правильно, я не против ее замужества. Я очень хочу, чтобы моя дочь вышла замуж — в подходящий момент, за хорошего человека. Но самая мысль о том, что она возьмет и выскочит замуж за этого... — Как давно она знает Дэмиса?

— Меньше месяца. Она познакомилась с ним в Ахихике, на озере Чапала. Я и сам бывал в Мексике, знаю, на кого там можно напороться, если не проявлять осторожность. Мексика не самая подходящая страна для одинокой молодой женщины. Теперь я понимаю, что не должен был допускать этой поездки.

— Вы могли ей воспрепятствовать?

Его взор затуманился.

— Беда в том, что даже не попытался. У Гарриет была трудная зима, и я видел, что ей нужна перемена. Мне показалось, что она решила пожить у матери, моей бывшей жены, проживающей в Ахихике. Я оказался слишком наивным — разве можно полагаться на Полину? Я предполагал, что она окружит Гарриет заботой. Но она бросила ее на произвол судьбы одну в незнакомом месте.

— Простите мою тупость, но у меня складывается впечатление, что ваша дочь не может отвечать за свои поступки. Она что, умственно отсталая?

— Боже упаси! Гарриет нормальная девушка с неплохо развитым интеллектом. Я сам занимался ее образованием, — добавил он в качестве пояснения. — После того, как Полина бросила нас, я стал для Гарриет отцом и матерью одновременно. Она все поставила на эту карту, и мне горько говорить: нет. Но их брак не продержится и полугода. Точнее, именно полгода он и продержится, ровно столько, сколько потребуется ее муженьку, чтобы прикарманить ее деньги. — Блекуэлл уронил голову, щекой опершись о кулак, отчего один глаз его полузакрылся. — Моя жена успела сообщить вам, что тут замешаны деньги?

— Она не уточняла сумму.

— Моя покойная сестра Ада оставила Гарриет полмиллиона. Когда Гарриет исполнится двадцать пять, деньги поступят в ее полное распоряжение. Примерно столько же она получит, когда... когда не станет и меня.

Мысль о собственной смерти опечалила полковника. Но печаль быстро уступала место гневу. Он вдруг подался вперед и так стукнул кулаком по столу, что чернильный прибор подскочил.

— И эти деньги не достанутся проходимцу!

— Вы уверены, что Берк Дэмис проходимец?

— Я знаю жизнь, мистер Арчер.

— Расскажите мне о других мужчинах, за которых Гарриет собиралась замуж. Это поможет обнаружить в ее поведении последовательность. А также последовательность в отношении к этому ее отца.

— Мне это больно вспоминать. Но раз вы настаиваете... Одному было за сорок, в прошлом две неудачные женитьбы и куча детей. Затем появился тип, именовавший себя исполнителем народных песен. Бородатое ничтожество. Третий — декоратор из Беверли-Хиллз. Редкий слюнтяй. Всех интересовали только ее деньги. Когда я сообщал им, что мне понятны их мотивы, они вежливо раскланивались и исчезали навсегда.

— А что Гарриет?

— Она понимала меня. Теперь она относится к этим людям так, как я с самого начала. Главное, удержать ее сейчас от необдуманных действий. Потом она раскусит и Берка Дэмиса.

— У вас рентгеновский луч, а не глаз.

Он злобно посмотрел на меня из-под черных бровей:

— Мне не нравится эта реплика. Вы не только оскорбляете меня, но и проявляете равнодушие к моим проблемам. Моя жена неплохо поработала...

— Ваша жена очаровательна и умна.

— Возможно. Иногда. Но Берк Дэмис загипнотизировал ее. Что ж, она в конце концов всего-навсего женщина. Странно, что мне вас рекомендовали. Мне сказали, что вы лучший детектив в Лос-Анджелесе.

— Кто же сказал такое?

— Питер Колтон из окружной прокуратуры. Уверял меня, что лучше вас мне все равно никого не найти. Но я не вижу в вас темперамента ищейки.

— Зато у вас его хватает на двоих.

— Как вас прикажете понимать?

— Вы уже все решили за меня, не дав мне возможности сделать и шага. Но вы не сообщили никаких фактов.

— Собрать факты — ваша обязанность.

— Если они существуют в природе. Я не собираюсь их фабриковать или так компоновать, чтобы укрепить ваши подозрения. Я готов разобраться с Дэмисом, но игральные кости должны выпастьтак, как того хочет случай.

Полковник окинул мою контору взглядом римского императора. Взгляд оторвался от зеленого ящика-картотеки, скользнул по жалюзи и, упав на фотографии преступников, осудил их без снисхождения.

— Вы можете позволить себе диктовать условия вашим клиентам?

— Есть вещи сами по себе очевидные. Но порой приходится и в них тыкать пальцем. Я ведь рискую не только лицензией, но и репутацией.

Его лицо снова стало менять оттенки. Только сначала он порозовел.

— Если во мне вы видите угрозу вашей репутации...

— Этого я не говорил. Просто я напомнил, что имею определенную репутацию, которую хотел бы сохранить.

Он пытался меня переглядеть. Он пользовался мимикой по-актерски: то грозно хмурился, то метал молнии из-под полуприкрытых век. Но он быстро устал от игры. Ему нужна была моя помощь.

— Я хочу только честного, непредвзятого расследования, — примирительно сказал он. — Если у вас возникло иное впечатление, вы меня неправильно поняли. Мне очень дорога моя дочь.

— Мне бы не помешала еще кое-какая информация о ней. Давно ли она вернулась из Мексики?

— С неделю.

— Сегодня семнадцатое июня. Значит, она вернулась десятого?

— Минуточку. Это было в понедельник. Да, она прилетела десятого в понедельник. Я встретил их в аэропорту днем.

— Дэмис был с ней?

— Увы! В этом-то и беда.

— Почему беда? Что-то произошло?

— Ничего такого не было, если не считать... споров, Гарриет заупрямилась, а Изобел взяла сторону влюбленных голубков.

— Вы говорили с Дэмисом?

— Раза два. Во-первых, в понедельник мы перекусили в аэропорту. Дэмис не закрывал рта. Рассуждал об искусстве и подобных материях. Гарриет слушала его разинув рот. Я не был в восторге. Но по-настоящему я заподозрил неладное в субботу вечером, когда он пришел к нам обедать. Гарриет уже успела признаться, что они подумывают о женитьбе, и я улучил момент, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз. Тогда-то я и услышал все эти уклончивые ответы. Только в одном вопросе он был прям. Сказал, что у него нет ни цента. В то же время он оглядывал мой дом так, словно являлся уже его полноправным хозяином. Но я сказал, что это возможно только через мой труп.

— Так прямо и сказали?

— Другими словами, но суть та же, — ответил Блекуэлл. — Это случилось после обеда. Он вел себя за столом прескверно. Я сказал, что род Блекуэллов — это триста лет традиций, уходящих корнями к основанию Массачусетской колонии. Дэмису это показалось забавным. Он отпустил колкость насчет колониальных дам, к которым принадлежит, кстати, моя мать, и сказал, что все это наводит на него смертную скуку. Я сказал, что если он станет моим зятем, то ему придется сильно скучать, и он согласился. Позже я застал этого молодца в моей спальне. Он буквально обыскивал мой гардероб. Я возмутился и спросил, что он, собственно, тут делает. В ответ услышал, что он, дескать, пытается понять, как живет другая половина человечества. Я уверил его, что ему это выяснить не удастся — ни за мой счет, ни за счет моих близких. Я попросил его покинуть мой дом, а заодно и тот, где он поселился, тоже принадлежащий мне. Но тут влетела Гарриет и заставила меня отменить... взять назад слова.

— Он живет в вашем доме?

— Временно. В первый же день Гарриет уговорила меня пойти на это. Ему, видите ли, требовалось место для работы, и я позволил ему пожить в нашем летнем доме на побережье.

— Он сейчас там?

— Наверное. Они еще не поженились, но он использует нас вовсю. Говорю вам, это мошенник!

— Если это и так, то не самого крупного калибра. Я встречал художников. Молодые непризнанные дарования охотно живут на чужой счет. Но только для того, чтобы иметь возможность творить. Большинству из них нужно очень мало: хорошее освещение и деньги на краски и еду.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: