Джорджия произнесла это одной длинной фразой, обошла стол в обратном направлении и — шлеп — села на место. Ну а я, вы спросите? А я бы с таким же успехом мог находиться на луне. Совсем ничего не понял. Лина и Мигель стояли поодаль, как посторонние. Мэгги скорчила еще одну жирную гримасу.

Черта с два, пташка! Клетка захлопнулась! Кактусового сочку насосалась?![3]

Джорджия молчала. Тогда мадам Риморс повернулась ко мне:

— Послушай, Мак…

Я невольно вздрогнул.

— Послушай, Мак. Мне нравится, когда в моем кафе все занимаются своим делом, то есть отдыхают. Мордобоев я не терплю, ясно? По крайней мере, не здесь. Бизнес страдает. А кроме того, этот мой парень кидает ножи, и я не допущу, чтобы с ним что-то случилось. А не то он, не ровен час, проколет нашей кошечке брюшко. А кошечке этого совсем не хочется, правда? — Мэгги угрожающе наклонилась к Лине.

— Нет-нет, кошечка этого не хочет.

— Миссис Риморс, — я осмелился прервать ее, — может быть, я и доставляю вам неудобства, но, ей-богу, этот уголовник сам напросился. Свезите-ка его подальше и сбросьте в канализацию. Избавьтесь от него, и проблем не будет.

Жирные щеки разошлись в улыбке.

— Ха-ра-шо, Мак. О'к-кей! Пшел вон! — цыкнули в сторону Мигеля толстые губы.

Мексиканец пошел вон, а мадам, переваливаясь, потопала к себе, словно беременная слониха.

Когда она уже почти дошла до двери в глубине помещения, от другой стены ей кивнул невысокий, очень смуглый брюнет. Миссис Риморс сменила курс на девяносто градусов и двинулась к нему. Рядом с ней он казался карликом. Несколько секунд они говорили, после чего дружно посмотрели на наш столик. Непонятно, то ли на меня, то ли на Джорджию, то ли на Лину. А может, у них привычка такая — головой вертеть, не знаю. Только сразу вслед за этим и он и она скрылись за той самой дверью.

Я наконец сел на место:

— Итак, знакомство с боссом состоялось. Она тут заправляет, сразу чувствуется.

— Да ну ее, месиво, — брезгливо обронила Лина, — большая жирная корова. И несет от нее, как…

— А кто тот парень, с кем она говорила?

— Дружок какой-то. Знаю только, что зовут Хуан. Хуан Порфирьо, а что?

— Да ничего, просто любопытно. Он тут работает?

— Нет, приходит иногда. Впрочем, я его видела всего раз. Приставал, потому и запомнила. По-моему, он из Мексики. — Лина поднялась из-за стола. — Надо идти готовиться к следующему выходу. Ты останешься?

Я взглянул на Джорджию. Та покачала головой.

— Пожалуй, нет. Потом как-нибудь.

Лина улыбнулась:

— Но ты вернешься, querido. — Это был уже не вопрос.

Проводив девушку глазами, я повернулся к Джорджии:

— Что это такое ты сейчас разыгрывала? Я хоть и не лучший в мире сыщик, но уже достаточно понял и вижу, что все это несерьезно.

Моя спутница покачала головой:

— Все очень серьезно. И все идет прекрасно. Так, как задумано.

— Но неужели, милая, ты и впрямь думаешь, что от подобных дешевых трюков кому-то может стать, как ты выразилась, не по себе?

— Да, Шелл, я действительно думаю, что кто-то здесь меня испугался.

— Ты спятила. Кто, например? Я лично испуганных физиономий не заметил.

— Не знаю кто, но испугался. Готова спорить на что угодно.

— К черту! Ты самая разничегонезнающая женщина из всех, кого я встречал. Ну да ладно, Джорджия, это твоя игра. Здесь, похоже, больше ловить нечего, куда дальше?

— Да, нам пора. Идем.

На улице похолодало. К противно моросящему дождю добавился резкий северный ветер. Я помог Джорджии забраться в ее новенький «кадиллак» и сел за руль. Свою старушку я оставил у ее дома. Верх «кадиллака» на сей раз был поднят.

— Обратно, в сторону Голливуда, — сказала она.

Я включил стеклоочистители. Мы выехали на Чавез-Равин-роуд и помчались в направлении Элизиан-Парк-авеню и бульвара Сансет. Квартала через четыре, где-то в районе военно-учебного центра резерва ВМФ, в зеркале заднего вида я заметил огни приближающегося автомобиля. Он вылетел из темноты, как летучая мышь. Сбросив газ, я принял вправо, чтобы дать пространство для обгона, и снова сосредоточился на дороге.

Порывистый ветер подхватывал мелкие дождевые капли и швырял на лобовое стекло быстрее, чем щетки успевали их смахивать. «Какой идиот вздумал гнать в такую ночь?» — подумал я.

Мысль о самоубийственной гонке под дождем пришла ко мне одновременно с неприятным холодком в спине. Вынырнувший из ночной темноты автомобиль уже должен был нас обогнать. Я опять посмотрел в зеркало и в тот же миг краешком глаза засек, как что-то вырисовалось на дороге слева и шло параллельно «кадиллаку». Хорошо, что я успел повернуть голову, потому что автомобиль слева уже начинал немного уходить вперед. Правое переднее стекло его было опущено. Даже сквозь дождевую завесу я без труда рассмотрел направленный на нас ствол.

— Падай!

Я изо всех сил дал по тормозам. Боже, что тут началось!

Из-за опущенного стекла вырвались яркие вспышки огня. Как раз в тот момент, когда тормоза сработали, лобовое стекло разлетелось вдребезги. «Кадиллак» понесло. Сверкнула еще одна очередь. Колеса, почти не цепляясь, скользили по мокрому бетону. Намертво ухватив руль левой рукой, правой я толкнул вперед Джорджию и пригнул ее к полу. Скольжение «кадиллака» замедлилось. Я вытащил тридцать восьмой, распахнул дверцу и приготовился выскочить.

Но тот автомобиль уже маячил метрах в пятнадцати. Он огрызнулся последней очередью, наш «кадиллак» к этому моменту уже остановился, я выпрыгнул, вскинул револьвер и выстрелил пять раз с такой быстротой, с какой позволял спусковой механизм. Расстояние между машинами, пока я изготавливался и прицеливался, увеличилось еще, и я не был даже уверен, попал ли хотя бы раз.

Засунув револьвер обратно под мышку, я обежал капот — и быстрее к правой дверце.

Она легко открылась.

— Удрали, сволочи. Эти мерзавцы сбежали, забыв даже извиниться.

Джорджия лежала на полу машины. Она лежала на боку, ноги подтянуты к груди, голова запрокинута назад. Ее левая рука соскользнула с сиденья и безжизненно вывалилась наружу. Пальцы судорожно сжались.

— Джорджия! Джорджия!

Опершись на сиденье, я склонился к ней, просунул руку, чтобы поднять, и сразу почувствовал что-то теплое и липкое.

— Джорджия, милая, куда тебе попало? Куда ранили?

Она могла говорить только шепотом:

— Шелл… я…

— Успокойся, я отвезу тебя к доктору.

Она попыталась поднять голову. Пальцы теребили мою штанину.

— Нарду… я… убила…

А последнее слово было «его», и дальше только какой-то свистящий шепот. Шепот замер. Изо рта у нее пошла кровь.

Рука Джорджии стукнулась о мою ногу и повисла, голова упала, длинные светлые волосы всколыхнулись в последний раз. Пульса не было. И после этого никаких движений. Ничего. Вот так все и кончилось.

Я сидел и смотрел на нее. Сколько — не знаю. Классная девица, хотя немного и себе на уме. Мне она даже начинала нравиться. А кроме всего прочего, я должен был ее охранять. Эх ты, Шелл Скотт. Супердетектив нашелся. Дурень, а не детектив. Может, у нее и были бредовые идеи, но в одном она не ошиблась. Кто-то ее здорово испугался.