— Давай. — Она потянула его за руку. — Нам нельзя здесь оставаться.
— Брось меня здесь… просто оставь меня…
Когда Пэйтона снова стошнило, в этот раз рвоты было немного, и она посмотрела в дальний угол спортзала. Несколько людей собралось возле темного прохода, к которому направился Крэйг.
— Пэйтон…
— Мы все умрем…
— Нет, не умрем.
Она шокировано осознала, что действительно верила в это… это не просто ложная надежда для Красавчика-с-расстройством-желудка. Дело в том, что грохот и вспышки света не оставляли за собой обломки, дым или пыль, какого-либо настоящего воздействия на помещение и людей в нем. Это было световое и звуковое шоу, подобно раскатам грома в театральной постановке… и ничего больше.
Она также чувствовала, что схема световых эффектов менялась, и это должно было что-то значить.
Вероятно, ничего хорошего.
— Пэйтон. — Она схватила его за руку и снова перевернула на спину. — Оторви свою задницу от пола. Нам нужно добраться до угла.
— Я не могу… это слишком…
Да, она его ударила. И она не гордилась этим, не чувствовала удовлетворения от резкого соприкосновения.
— Вставай.
Он выпучил глаза.
— Пэрри?
— А ты с кем, по-твоему, разговаривал? С Тейлор Свифт? — Она оторвала его торс от пола. — Поднимайся на ноги.
— Меня может стошнить на тебя.
— Будто у нас нет проблем посерьезней? Ты по сторонам смотрел?
Пэйтон что-то забормотал, и тогда она решила, что с нее хватит. Оседлав его ноги, он подхватила его за подмышки и с помощью новообретенной силы попятилась назад, ставя его на адидасы.
— Пэрадайз, меня сейчас…
О, блеск.
Прямо на ее одежду.
И его так сильно штормило, что он едва ли мог пройти по прямой линии. Бежать? Точно не в этой жизни.
— Пошло оно все, — пробормотала Пэрадайз, обхватив его вокруг талии и оторвав мертвый вес от пола.
Тяжелый. Офигенно тяжелый для ее плеч.
Сейчас тормозила уже она: она словно пыталась унести пианино… и Пэйтон только мешал… и блевал на ее правую штанину.
Пэрадайз двинулась вперед, игнорируя все кроме своей цели — добраться до той проклятой двери. Ее голова накренилась на один бок, шея горела от напряжения; плечо онемело от застоя крови; а бедра уже подрагивали от нагрузки.
Соблазн потеряться в этих физических ощущениях был велик, особенно когда боли стали сильнее и настойчивее. Но она хотела… ну, она хотела добраться до этой двери, до свежего воздуха, покончить с шоком и трепетом[22]. Тогда она сможет сделать глубокий вдох, скинуть с себя тушу Пэйтона и присесть в милом и чистом классе.
Может, даже посмеется вместе с Братством над тем, что она пережила худшее, и сейчас начнутся лекция и занятия по самообороне.
Мотивируя себя продолжать, она попыталась вспомнить аудитории, которые видела, пока новобранцев вели от парковки к спортзалу. Там были флуоресцентные лампы, ряды столов со стульями, выстроенные лицом к доске…
— Стой, — сказал Пэйтон. — Я сейчас сдохну…
— Ты можешь заткнуться и, наконец, успокоиться? — прохрипела она.
— Я сейчас…
О, ради всего святого, подумала она, когда его снова вырвало.
Пока она пробиралась вперед, задыхаясь от напряжения, лабиринт из спортивных снарядов был той еще занозой в заднице, разнообразные тренажеры оказались расставлены таким образом и под такими углами, что было невероятно сложно пройти мимо или обойти их.
Особенно с повисшем на ней Пэйтоном.
А еще была куча людей, валявшихся тут и там на полу.
Каждый раз, когда Пэрадайз проходила мимо кого-то, когда ей приходилось перешагивать через чью-то руку или ногу, ей хотелось остановиться, спросить, в порядке ли они, позвать на помощь… сделать что-нибудь. Ей хотелось кричать от того, что она не могла спасти ни кого, кроме себя и Пэйтона, ее легкие жгло в груди, а странный гнев мотивировал ее идти дальше.
Она все искала кровь. Одержимо.
Но не было ни намека: не было красных пятен на одежде, на коже, красных разводов на половых досках медово-желтого цвета. Она также не чувствовала запаха крови… хотя было полно других ароматов, совсем неприятных.
Но крови не было. И, значит, это хорошо… правда?
— Ааааай! — закричала она, когда ее сотрясла раскаленная вспышка боли.
Все планы.
Псу под хвост.
Боль в локте дестабилизировала ее, тело сложилось пополам, словно раскладной столик, у которого выбили ножку… и, подобно чаше с фруктами на ранее ровной поверхности, Пэйтон рухнул наземь, его конечности рассыпались в стороны, как яблоки сорта Макинтош.
— О, Боже, — прохрипела Пэрадайз, схватившись за руку и потирая место, пораженное током.
Она слишком близко подошла к тренажеру для грудных мышц. И оценив количество оборудования, мимо которого ей еще предстояло пробраться, Пэрадайз подумала… Я не смогу. Я не…
— Ты в состоянии встать? — спросила она.
Невербальный ответ Пэйтон не просто означал категорическое «нет», а выразительно заявлял, что парень все еще «при смерти».
Боже, неужели в его желудке осталось что-то еще?
— Я не могу это сделать, — простонала она, оглядываясь по сторонам и потирая локоть.
Когда ее глаза заметались по сторонам, Перадайз осознала, что ищет помощь, какой-нибудь спасательный жилет или спасителя. Должен быть кто-то, к кому она может обратиться…
Второй раз в жизни она взмолилась Деве-Летописеце, сжимая веки, пытаясь подобрать нужные слова в раздражающем потоке фоновых звуков, запахов, образов и бритвенно-острых всплесков адреналина в теле. Каким-то образом у нее получилось попросить у божества послать ей кого-то, кто бы прекратил все это, позаботился о Пэйтоне, спас остальных, помог всем выбраться из этого ада…
Перестань тратить время впустую, приказал внутренний голос.
Это стало для нее таким шоком, что Пэрадайз обернулась, ожидая обнаружить кого-то позади нее. Пусто.
Может, это голос из колонок над головой?
Перестань тратить время впустую! Иди!
— Я не могу поднять его еще раз!
Придумай, как это сделать!
— Я не могу!
Ты должна, мать твою!
— Ладно, хорошо. Хорошо.
Она повторяла мантру снова и снова, оседлав Пэйтона и снова взвалив его на себя. Во второй раз подъем этой огромной туши оказался еще более нескоординированным, ее тело потеряло твердость в местах, крайне нежелательных… но Пэйтон, казалось, набирался сил, его руки уже цеплялись за ее бедра, держались за нее.
Ко времени, когда она прошла полосу препятствий, у нее заканчивались силы, и она быстро прикинула расстояние до двери… и добавила побочные факторы, например, насколько сильно деформировалось ее плечо под весом, и тот факт, что, как назло, ей так сильно захотелось в туалет, казалось, словно в живот втыкали пики.
Перейдя на шаркающий галоп, ее ноги пересекали благословенно пустой пол, и чем меньше она виляла из стороны в сторону, тем лучше и для ее тела, и для пассажира.
Секунду.
Дверь была закрыта.
Когда она приблизилась к пункту назначения, то нахмурилась, заставив свои глаза сфокусироваться в мелькающем свете ламп. Дерьмо, дверь была закрыта. Но здесь же стояла толпа народу всего пару минут назад?
Подойдя к панели, она позволила Пэйтону сползти с ее спины и едва ли одарила его взглядом, когда парень растянулся на полу.
Что случилось с долбаной дверью?
Ручки нет. Петель тоже. Стеклянных элементов, которые можно разбить.
Обернувшись, она осмотрелась… Господи, примерно в тридцати футах висело два каната. Толстые веревки казалось, устремлялись до самого потолка, и по ним взбирались два человека на такой скорости, что ей захотелось плюхнуться на пол и достать белый флаг.
— Пэйтон? — сказала она, повернув голову так, чтобы наблюдать за подъемом пары. — Я тебя туда не подниму.
Черт, она сомневалась, что сможет затащить даже свой вес по тем болтающимся веревкам.
22
«Шок и трепет» — военная доктрина США. Авторы новой доктрины ставили основной целью быстрое достижение преобладания. По мнению авторов "Шока и трепета", главной целью операции должно быть подавление воли противника к сопротивлению. Эффект от операции должен быть примерно таким же, как после атомных ударов по Хиросиме и Нагасаки. Противник должен не только испытать психическое потрясение, но и потерять способность адекватно воспринимать поступающую информацию и принимать верные решения, а затем прийти к выводу о бесполезности дальнейшего сопротивления и подчиниться воле победителя. Такие удары авторы называют "шоковыми ударами". Важнейшим условием достижения целей "Шока и трепета" является навязывание противнику собственного ритма.