Повисла небольшая пауза, словно главный врач расы переключался из режима «личное» в «профессиональный».

— Я буду через мгновение. Речь о ранении?

— Да. — Марисса снова понизила голос. — Ее сильно избили и… изувечили. Лужи крови. Я не знаю…

— Я приведу медсестру. Ты оградила остальных проживающих?

— Да.

— Отопри парадный вход.

— Я встречу тебя.

И все.

Похоже, сама вселенная хотела, чтобы брат появился в поле ее зрения этим вечером. Сначала этот идиотский звонок от светской львицы, теперь…

Марисса кивнула Райм.

— Помощь в пути.

Женщина попыталась сфокусировать не отекший глаз.

Наклонившись, Марисса взяла окровавленную руку.

— Мой брат позаботится о тебе.

На мгновение она засомневалась, стоит ли сообщать, что мужчина будет лечить ее. Но женщина, казалось, ничего не соображала.

Милостивая Дева, что, если она умрет прежде, чем Хэйверс доберется сюда?

Сев на корточки, Марисса заправила светлые пряди за уши.

— Ты в безопасности, все будет хорошо. — Один глаз зафиксировался на ее лице. — У тебя есть родственники, которым я могу позвонить? Мы можем кого-нибудь позвать?

Женщина качнула головой.

— Нет? Ты уверена?

Глаз закрылся.

— Ты можешь сказать, кто сделал это с тобой.

Лицо отвернулось.

Дерьмо.

Отступая, Марисса вышла в узкий холл. По обе стороны от двери располагались два высоких и узких окна, и она выглянула наружу. Деревья на газоне, всего несколько недель назад красовавшиеся своими ярко-красными, золотыми и желтыми листьями, сейчас, казалось, облиняли, тоненькие ветки напоминали кости заморенной голодом собаки.

Она не могла не посмотреть в зеркало рядом с дверью, удостовериться, что ее прическа в порядке, а макияж выдержал десятичасовой рабочий день.

Пока она жила с братом, она носила шелковые платья и массивные украшения, высокую прическу. Сейчас? На ней были слаксы от Энн Тейлор, блузка со стоячим воротником, легкие тапочки «Коул Хаан», ведь они такие удобные. Из украшений только крошечный крестик, который она носила потому, что Бог был так важен для Бутча, и ее хеллрен подарил ей ожерелье на прошлое Рождество. О, еще гвоздики-жемчужины в ушах.

Несмотря на искусственное превращение Бутча, его статус Брата и родство с Королем, ее мужчина по сути своей оставался человеком во всем, начиная с католической веры до пристрастий в книгах и фильмах, и мнения о том, какой должна быть «жена»… результат воспитания в человеческой среде.

Прикоснувшись к золотой цепочке на шее, она нахмурилась, ощутив желание снять украшение, которое не одобрит ее брат.

Но, да ладно, неважно, носила ли она символ своего брака или нет, это ничего не изменит. В глазах брата она взяла бесхвостую крысу в качестве хеллрена и подобное падение непростительно.

Мгновение спустя, две тени материализовались на тротуаре: одна фигура повыше и мужеподобная, в белом халате, вторая поменьше, женственная и в сестринской форме.

Когда они подошли, попав под свет ламп, Марисса прошлась вспотевшими ладонями по брюкам. Хэйверс совсем не изменился, привычная бабочка и очки в роговой оправе, темные волосы с боковым пробором, идеальная прическа в стиле «безумцев».

Марисса в последний момент перекинула крестик за спину и открыла дверь. Пытаясь не выдать нервозность своим голосом, она громко сказала:

— Она в гостиной.

Ни тебе «Привет, как дела?» или «Хэй, ты перестал быть полным предубеждений придурком?»… но, с другой стороны это был медицинский вызов, а не социальный визит.

— Марисса, — произнес ее брат, кивнул ей и прошел мимо. — Это Кэннест, моя главная медсестра.

— Приятно познакомиться, — пробормотала медсестра.

Марисса на негнущихся ногах повела их вглубь скромного дома с весьма посредственной мебелью, и по неясной причине она представила себя в виде фламинго, чьи колени смотрели в разные стороны. Тем временем, на поверхности ее разума всплыли всевозможные воспоминания, и только психологический груз трагедии, имевшей место в соседней комнате, держал крышку эмоций закрытой.

Ее брат остановился перед арочным проемом и передал свою докторскую сумку помощнице.

— Осмотром займется моя медсестра, она расскажет мне о ее состоянии. Лучше так, нежели осмотр, который будет проводить мужчина.

Марисса впервые посмотрела Хэйверсу в глаза, отмечая, что его взгляд был того же голубого оттенка, что и ее. Будто это могло измениться?

— Очень внимательно с твоей стороны, — сказала она, а потом перевела взгляд на его коллегу. — Идите за мной.

Оказавшись в гостиной, медсестра направилась прямиком к дивану, и, занимая место Райм, была очень добра к пациентке. Жертва поморщилась, будто осознала, что перед ней появился кто-то другой, а потом застонала, когда начали измерять ее пульс и давление.

Марисса стояла в стороне, скрестив руки на груди и накрыв рот ладонью. Движение — это хорошо. Это значило, что бедняжка еще жива.

— Аккуратно, — выпалила она, когда медсестра отпустила руку, и на избитом лице слезы смешались с кровью.

Милостивый Боже, кто сотворил с ней подобное? Должно быть, это член расы… она не чувствовала на ней человеческого запаха.

Марисса опустила взгляд, когда осмотр приобрел интимный характер, и жестом позвала Райм присоединиться к ней и встать у арки, словно защищая добродетель женщины, к которой ее брат уже проявил уважение.

Спустя, казалось, вечность, медсестра тихо обратилась к женщине, а потом подошла к ним и кивком пригласила Мариссу выйти туда, где стоял Хэйверс со скрещенными за спиной руками. Он слушал медсестру, склонив голову.

— У нее значительные внутренние повреждения, — докладывала женщин. — Ее нужно оперировать немедленно, если мы хотим, чтобы она выжила. Рука — меньшая из наших проблем.

Хэйверс кивнул и перевел взгляд на Мариссу.

— Я взял на себя смелость и вызвал транспорт. Машина будет примерно через пятнадцать минут.

— Я поеду с ней. — Марисса приготовилась к спору. — Пока не появятся ее родные, я считаюсь ее опекуном.

— Разумеется.

— И я возьму расходы на лечение на себя.

— Это необязательно.

— Это крайне необходимо. Позволь я соберу свои вещи.

Оставив их, она обратилась к Райм, а потом побежала в кабинет, чтобы взять телефон, сумочку и пальто.

Марисса подумала позвонить Бутчу, ведь была вероятность, что она не вернется домой на день, но она не знала наверняка. И, к несчастью, если бы она набирала номер своего хеллрена каждый раз, когда на работе случался кризис? Натерла бы мозоль на пальце.

На полпути по лестнице она осознала, что была и другая причина, почему она не связалась с ним.

Это было слишком похоже на произошедшее с его сестрой.

И была вероятность, что сходство могло стать идентичным, если женщина умрет от ранений.

Нет, подумала Марисса, вернувшись на первый этаж. На его долю выпало достаточно, нельзя позволить подобным воспоминаниям взбаламутить его мозги снова.

— Я готова, — сказала она брату, будто проверяя, не передумал ли он.

— Скорая прибудет через две минуты. Я должен быть рядом с ней… ей понадобится кровь, если у нее есть хоть какой-то шанс на выживание.

Хэйверс поклонился ей и вышел из дома. Когда он скрылся за углом, Марисса пораженно качнула головой.

Сама мысль, что он предложит свою кровь, чтобы помочь какой-то незнакомой женщине, вероятно, простой гражданской… мысль шокировала… и, одновременно с этим, злила ее.

То, что мужчина может быть так добр к своим пациентам и столь жесток с ней лично, казалось нестерпимым противоречием.

С другой стороны, в этом вся Глимера. Там правят двойные стандарты.

От которых страдают, как правило, дочери, сестры и матери.

Стоя в огромном, цветастом фойе особняка БЧК, Бутч нахмурился и посмотрел на телефон. Он проверил время на своих «Адемар Пьяже»[6]минуты три назад, но подумал, что его какой-то-там-Самсунг даст ему более приемлемый для мозга ответ.