Три часа спустя Крэйг сидел на пассажирском сиденье «Хаммера». Или, если точнее, высовывался из машины: пока Бутч увозил его и Акса из учебного центра через подземный гараж, Крэйг приклеился к лобовому стеклу, пытаясь разобраться со странным мутным ландшафтом.

— Плохая погода? — спросил Акс с заднего сиденья.

— Не-а, — ответил Брат, когда они подъехали к огромным, замысловатым воротам, словно из «Парка Юрского периода», двадцатифутовой бетонной стене с огромными металлическими засовами и баррикадами, которые на сто процентов были подключены к току.

Да, потому что Братство уже доказало, как они любят играть с шокотерапией.

Крэйг покачал головой.

— Парни, а вы не шутите с мерами безопасности, да?

— Не-а.

Проезжая по густому лесу, они миновали несколько пропускных пунктов, которые становились все менее навороченными и создавали все меньше препятствий. Последний напоминал ворота заброшенной фермы, словно больные рахитом, они были специально сконструированы таким образом.

Очень умно.

Когда Бутч, наконец, выехал на чистое пространство и свернул налево, на асфальт, странная мутность ландшафта волшебным образом рассосалась. Но, что странно, глаза Крэйга быстро приспособились. Мозги — нет. Куда они едут, на запад? Восток?

— Разумеется, ты в курсе, где я живу, — пробормотал Акс.

Бутч бросил скептичный взгляд в зеркало заднего вида.

— Куда там, конечно нет.

Дорога куда-бы-там-ни-было заняла сорок пять минут, и Крэйг вынес из этой поездки только одно — как мало он знал о Колдвелле. Он провел период до превращения в доме со своей матерью и также не получил возможности хорошо узнать город после превращения… набеги случились спустя полгода. А после резни, после того, как он наблюдал, как убивали его мать и сестру, и затем узнал о смерти своего отца, у него настал период чистого безумия… который плавно перешел в тупой рабочий график, позволявший платить по счетам и арендовать крышу подальше от родительского дома.

Он не был там с тех пор, как все отмыл и похоронил своих женщин и останки отца… которые привез из дома тех аристократов.

Боже, его отец. Он любил его… и обнаружить, что достойный мужчина погиб из-за кучки глимеровских выродков, которые заперлись в укрытии, оставив на погибель остальных слуг и рабочих?

И у него еще спрашивали, за что он ненавидел богатеньких ублюдков.

— Акс, хочешь, чтобы мы подождали снаружи? — спросил Бутч.

Встряхнувшись, Крэйг увидел, что они припарковались перед…

Это был дом гребаных Гезнель и Гретель[59]. Единственное сравнение, которое родил его мозг. В свете фар «Хаммера» расписной коттедж будто сошел с поздравительной открытки, выбеленный, с покатой крышей и причудливой резьбой по дереву под карнизами, замысловатой, словно кружево.

— Ты, — выпалил Крэйг. — Ты здесь вырос?

— Да. — Акс распахнул дверь. — Какие-то проблемы?

— К черту, мы идем с тобой, — заявил Бутч, заглушив двигатель. — В основном потому, что я хочу рассмотреть все фигурки «Хюммель»[60].

Крэйг собирался остаться в джипе, но потом решил, что да, к черту все. Как еще убить время?

Акс провел их через боковую дверь, которую открыл медным ключом. Он вошел в дом, раздалось пиканье сигнализации, и он быстро выключил ее на панели, вмонтированной в стену.

Когда парень включил свет, Крэйгу осталось лишь моргать словно корове.

— Дева Мария, матерь… — выдохнул Бутч.

— Он думал, что она вернется, ясно? — ворчал Акс, швырнув ключи на выдающийся стол из дерева. — Он сделал это для матери.

Крэйг никогда в жизни не видел столько розовых и красных роз: стены причудливой кухни были покрыты с пола до потолка обоями, усыпанными цветами и зеленой лозой. И, чтоб вы знали, занавески на алькове и окнах над раковиной были того же узора.

— Останьтесь здесь, — пробормотал Акс. — Я спущусь с гребаной сумкой.

Топот тяжелых ног пронесся по первому этажу дома, а потом на втором этаже, сотрясая потолок над их головами.

— Ты только глянь на столярную работу, — сказал Бутч, провеля рукой по резному молдингу дверного косяка. — Изумительно.

Крэйг подошел к резному столу и сел на изящный стул, пожалев, что столько съел за Первой Трапезой. Смотря на тонкую работу мастера на потолочном плинтусе и дверях, шкафчиках, даже на подоконниках, ради всего святого, он обнаружил, что ансамбль формировал общий органичный узор, который вторил вьюнам на обоях, элегантно и красиво извиваясь и переплетаясь вокруг ламп и входов/выходов. Покрытый прозрачным лаком, клен, сосна или что там за дерево было, блестел так, как могла блестеть только качественная древесина, обработанная рукой мастера.

— Остальные комнаты, должно быть, такие же, — сказал Бутч, выглядывая из кухни. — Да. Шедевр…

Акс появился с черной вещевой сумкой и рюкзаком.

— Готов на выход…

— Твой отец сам занимался резьбой? — спросил Бутч.

— Да.

— Охренеть. Он точно не был «никем».

— Мы едем?

— Стой, — встрял Крэйг. — Твой отец был столяром? Мой укладывал полы.

— О, да?

Повисла пауза, когда они сцепились взглядами.

— Он умер в «Энделвью»? — выдавил Крэйг, называя имение, на которое напали в ту ужасную ночь.

Мрачное лицо Акса стало откровенно черным, так, что его татуировки казались зловещими.

— Да.

— Мой тоже. — Крэйг изучал лицо парня, гадая, сколько ему известно о произошедшем в том имении. Черт… было ужасно осознавать, что он хоронил тело отца Акса. Но уведомления оставил кто-то другой. К тому моменту его уже не было. — Ужасная ночь.

— Да. — Акс прокашлялся и отвел взгляд.

— Так мы идем?

— Нет, — возразил Крэйг. — Вы подождете здесь, пока я смотаюсь. Я вернусь со своими вещами.

— Значит, возьмешь мало? — протянул Акс.

Крэйг встал и направился к двери.

— У меня мало вещей.

Когда он опустил ногу на крыльцо, его окликнул Брат.

— Не вернешься через двадцать минут, вылетишь из программы.

— Да в курсе я, — пробормотал он.

Когда автобус остановился, Пэрадайз взяла рюкзак и приготовилась покинуть свой ряд.

— Так, ты придешь ко мне? — спросил Пэйтон, поднимаясь. — У нас еще пара часов в запасе, и Энслэм тоже будет.

Отвернувшись, чтобы спрятать румянец, она претворилась, что ищет свой мобильный, хотя прекрасно знала, где он лежал — в кармане парки.

— Я хочу побыть дома, с отцом.

— Иииии побудешь. После рассвета, — отметил он, надевая очки с цветными стеклами. — Через два часа.

Так, ладно, неважно, который был час, она не станет распространяться о том, что хотела лишь наблюдать, как стрелки часов на ее прикроватном столике окажутся на своем месте — большая на двенадцати и маленькая — на семи.

— Прости, у меня полно дел. Позвонишь мне? — Черт, на самом деле, она этого не хотела. Не сегодня. — В смысле…

— Да ладно. — Пэйтон повернулся к Энслэму. — Готов улететь с марихуаны?

Мужчина бросил ему похабную улыбку.

— Как штык.

Когда они двинулись вдоль прохода, она покачала головой и встала со своего сиденья. Похоже, что-то вернулось к норме… и забавно, учитывая весь стресс на учебе, она не могла винить Пэйтона за желание расслабиться. Наверное, именно этим она занималась с Крэйгом?

К слову о пагубных привычках. Ощущения, которые она испытывала в присутствии мужчины, когда он смотрел на нее, прикасался к ней, целовал, были настолько изумительными, что она быстро могла подсесть на это… и считать минуты до звонка. Проблема в том, что он — не предмет, который можно купить и употребить как травку, мороженое или вино. Крэйг был отдельной независимой личностью, и забавно, тот факт, что он выбрал ее, пусть и ради разговора по телефону, был частью экстаза.