Он проглотил добрых полкружки своего пойла и почмокал губами.

Я опять вздохнул. Разговор с Хутеном всегда удручал меня. Из него все приходится вытягивать клещами. А мне до зарезу нужно узнать, во-первых, имя или кличку этого типа и, во-вторых, откуда он. Всю информацию он хранит на дне своей ненасытной утробы. Я поймал взгляд бармена и показал ему два пальца.

Тот понимающе кивнул, похлопал себя по необъятному животу, пару раз рыгнул, закашлялся, тронул пальцами нос и вытер их о штанину.

– Ну, а как же его зовут, Берни?

– Имени его я не знаю, только прозвище. – Он огляделся по сторонам, увидел, что бармен снова ему наливает, проговорил: – Один Выстрел.

Я сначала не понял, что он имеет в виду, и на всякий случай сказал:

– Сейчас Толстый Майкл принесет тебе двойную порцию, Берни.

– Я знал, что на тебя можно положиться, Скотт, хотя я имел в виду не это. Просто Один Выстрел – его кличка. А поскольку его профессия – приканчивать людей выстрелом в голову, и делает он это превосходно, то, надо полагать, автоматом он не пользуется...

– О'кей, давай начнем с другого конца. Откуда, ты говоришь, этот парень выплыл?

Берни кивнул и снова умолк. Молчал и я. Я уже не мог выносить запаха прокисшего пива.

Толстый Майкл принес еще одну кружку пива и два стакана с "Былым Временем" и поставил все это перед Хутеном. Тот допил свой первый коктейль, отставил пустую кружку в сторону, потом придвинул к себе новую и, взяв в каждую руку по стакану, стал готовить очередную порцию своего адского коктейля.

– Из Джерси.

Дальше смотреть на его манипуляции мне было недосуг. Я встал и направился к выходу, в то время как Хутен священнодействовал над кружкой с пивом, радостно улыбаясь при этом. А вдогонку мне неслось тихое позвякивание стаканов о края кружки. Я вышел из вонючего бара и окунулся в свежий смог раннего калифорнийского утра.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы снова обрести хорошее настроение, чему в значительной мере способствовал мой краткосрочный визит в лос-анджелесское отделение полиции. Там, в офицерской столовой, я умял полный завтрак, состоявший из стейка с яичницей и кофе, потом со смаком выкурил сигарету.

В прекрасном расположении духа я ехал по Уилшир-бульвару, и, когда примерно около двух часов дня поравнялся с Вейр-Билдинг, что на углу Уилшир-бульвара и Уитчерли-драйв, я вдруг краем глаза заметил смутно знакомую сутулую фигуру.

Секунду-другую узнавание крутилось где-то на краю моей памяти, но, когда я повернул голову в сторону входа в Вейр-Билдинг, я безошибочно узнал высокую, согбенную фигуру и характерный профиль стервятника. Несомненно, это был Хоук. Элвин Хоук, или Эл Молчок, – очаровашка, разгуливавший прошлой ночью по Норт-Россмор с подозрительно топырящейся грудью.

Хоук был не один.

Он стоял в нескольких метрах от массивных входных дверей из стекла и нержавеющей стали вместе с тремя другими, незнакомыми мне мужчинами. Один из них, невысокий, коренастый, в этот момент как раз направился к входу в Вейр-Билдинг, и Хоук устремился вслед за ним, на мгновение загородив коренастого детину, лицо которого мне не удалось рассмотреть.

Правда, одного из двоих, продолжавших стоять на прежнем месте, я знал: по фотографии, лежавшей во внутреннем кармане моего пиджака. Несомненно, это был Элрой Верзен по кличке Паровоз. Высокий, бритый наголо, краснорожий детина, в течение года деливший в Сан-Квентине камеру с покойным Эдвардом Бреттом – Малышом.

Когда коренастый и Хоук исчезли за стеклянными дверями, Верзен Паровоз и его спутник отошли от входа и принялись с безразличным видом прогуливаться по улице. Как раз в этот момент я проезжал мимо них в густом потоке автомашин. Четвертого я не знал. Ему на вид было лет пятьдесят. При росте в сто восемьдесят три – восемьдесят пять сантиметров он весил не менее девяноста килограммов, причем большая часть его массы была сосредоточена в области талии, если можно так выразиться.

Я быстро сориентировался, как мне вынырнуть из потока машин, слегка притормозил свой "кадиллак" и, проехав еще немного вверх по Уилшир, остановился в разрешенном для стоянки месте. Я подумал, не податься ли мне за Хоуком и его спутником, но тут же отказался от этой мысли. В Вейр-Билдинг было двенадцать этажей, сотни различных офисов и апартаментов. Кроме того, в данный момент мне было гораздо важнее не потерять след бывшего сокамерника Малыша Бретта.

К несчастью, я поставил свой "кадиллак" таким образом, что загородил въезд и выезд на стоянку. Двум машинам пришлось меня объезжать, и один из парней за рулем отчаянно сигналил, при этом испепеляя меня презрительным взглядом. Тем временем интересующая меня парочка уселась в черный "мерседес", припаркованный на обочине дороги вплотную к трем другим машинам, выстроившимся параллельно моему "кадди" и таким образом перекрывшим мне выезд.

Я снял ногу с тормоза, подал немного назад и махнул рукой водителям машин, стоявших сбоку от меня, показывая, что путь свободен. Двое из них немедленно последовали моему приглашению. Я выждал, пока черный "мерседес" тронется с места и вольется в общий поток, и тоже поехал. Я оказался впереди "мерседеса", полагая, что так или иначе смогу держать его в поле зрения, пока мне не удастся пропустить его вперед. Разумеется, я потерял их из виду у следующего же светофора. Когда загорелся зеленый свет, я ринулся вперед, но тут заметил в зеркале заднего вида, как "мерседес" круто повернул влево. Я нажал на тормоза, высунулся из окна, пытаясь разглядеть номер, но не успел. Черный седан скрылся из виду.

Я повернул налево, доехал до перекрестка и еще раз повернул налево. К сожалению, я не мог разглядеть весь номер целиком, мне удалось запомнить лишь последние три буквы: то ли КДГ, то ли КОТ. Средняя буква, пожалуй, была все-таки "О". Не густо, но лучше, чем ничего.

Спустя десять минут я оставил надежду догнать "мерседес", поэтому припарковал машину на ближайшей стоянке и позвонил в ЛАОП[2]. Поскольку я не вхожу в его штат, мне пришлось звонить не напрямую в узел связи, а через одного моего приятеля, работавшего в Отделе розыска угнанных автомобилей. Таким образом, я попросил сержанта Гейдже-рона проверить принадлежность черного «мерседеса» с частичным номерным знаком КДГ или КОТ.

– Для этого потребуется время, – ответил он. – Уж слишком скудная информация.

– Конечно, Гейдж, я перезвоню тебе позже. Но у меня к тебе еще одна просьба. Мне необходимо знать с точностью до минуты, когда мистер Линдстром заявил вчера о пропаже своего авто. Я считаю, что это произошло за несколько минут до шести. И еще я хотел бы уточнить, когда последовал мой звонок с просьбой провести соответствующую проверку. Я боюсь, что могу ошибиться.

– О'кей, подожди минутку. Кстати, этот "континенталь" был брошен в километре от твоей берлоги, в полуквартале от Беверли. Эксперты исследовали отпечатки пальцев, но ничего существенного не обнаружили. Они принадлежат хозяину машины.

– Оперативно. Должно быть, Линдстром был счастлив заполучить ее обратно.

– Не могу сказать, я при этом не присутствовал. Ну ладно, я сейчас. – Через несколько минут он четко доложил: – Ты прав, Скотт. Линдстром позвонил в пять пятьдесят восемь вечера, а ты – в пять пятьдесят.

– Угу... Спасибо.

– Это тебе поможет, Скотт?

– Трудно сказать. В любом случае хронометраж очень важен, ты же знаешь.

Сообщение об угоне автомобиля было принято полицией через восемь минут после того, как позвонил я. К этому следует добавить четыре-пять минут, которые потребовались мне для осмотра "линкольна", потом я поднялся в номер Аралии и немного поболтал с ней.

– Получается, Гейдж, владелец сообщил о пропаже своих "колес" не более чем через пятнадцать минут после того, как я столкнулся с Элом Хоуком около "Спартанца". Что-то смутно начинает вырисовываться, но что именно – пока неясно.