-- Я не могу! -- И Каролинка спрятала руку с мелком за спину.

-- Дай! Я очень тебя прошу! -- Адась готов был расплакаться.

Как тут быть? Бедный Адась, он так болен, лежит целые дни в постели, скучает... И в то же время Каролинке страшно было дать ему мелок. Во-первых, Адась может его сломать, во-вторых, неизвестно, что еще он нарисует и что из этого получится, а в-третьих, нельзя же дать ему мелок, а потом его отобрать, тогда все ребятишки из окрестных домов будут бегать за ней и дразнить: "Жадина-говядина, жадина-говядина".

Что делать? Лучше всего выйти поскорей из палаты, и делу конец.

-- Мне так хочется, чтоб у меня была белка, пусть даже на рисунке, -- и Адась вздохнул.

-- Что ты тут делаешь, Каролинка? -- послышался знакомый голос. Каролинка поспешно обернулась -- в дверях стояла пани Люцинка.

-- Тетенька-сестричка, -- закричал Адась (к сестрам в больнице так и обращаются: "тетенька-сестричка"). -- Тетенька-сестричка, вы не сердитесь на Каролинку, это я ее позвал. Она живет в соседнем доме. Мне так скучно! Разрешите, пожалуйста, чтоб она немножко со мной поиграла! Я все время так хорошо себя веду! Никогда еще в жизни я так хорошо себя не вел, как в больнице. Я не плачу, когда мне делают уколы! И не капризничаю, когда дают лекарства! И витамины тоже глотаю. Позвольте, а?

Слыша все это, пани Люцинка не выдержала и расхохоталась.

-- Наверно, ты, Адам, адвокатом станешь. Так ты умеешь за себя постоять. Ну, ладно. Раз уже Каролинка в халате, можно остаться ей на минуту, но только на одну минуту! Помни об этом, Каролинка!

-- Хорошо, -- сказала Каролинка, -- мне все равно надо идти.

-- Но когда будешь уходить, отдашь мне мелок, да?

Адась смотрел на нее такими глазами, что Каролинка не могла ему отказать. Она сказала:

-- Хорошо, я дам тебе мелок, но только на время. Не навсегда, понимаешь? Навсегда не могу. Если хочешь, завтра моя мама принесет тебе в больницу новые мелки. Это будет мой тебе подарок. Ладно?

-- Ладно, -- согласился Адась. -- Только смотри не забудь. А теперь я нарисую белку.

И не дождавшись ответа, Адась схватил мелок и принялся рисовать.

"Что теперь будет? Что будет?" -- думала с тревогой Каролинка, наблюдая за тем, как Адась водит мелком по бумаге. Откровенно сказать, рисовал он не очень здорово. И зверек слабо напоминал белку. Но хвост Адась пририсовал ему большой и пушистый. Стоило Адасю сделать последнюю черточку, как странное животное соскочило с бумаги и превратилось в живую белку. Но это была не обыкновенная белка, совсем даже нет! Это была голубая белка, больше похожая на кенгуру, чем на белку. Но главное было то, что ребятам в палате она очень понравилась. Сперва она уселась у Адама на подушке, потом устроилась на спинке его кровати, потом перескочила на блок, к которому привязана была нога Адама.

-- Какая красивая! -- хором воскликнули ребята. -- Еще нарисуй! Еще! Я хочу, чтоб у меня была собака!

-- А я хочу тигра!

-- А я кролика!

Счастье еще, что Адась засмотрелся на белку, и Каролинке удалось вынуть у него из пальцев мелок. Она собралась уже выскользнуть из палаты, но вдруг какой-то малыш, совсем еще маленький мальчик, может, лет трех, закричал, что ему надо кролика. Разве можно уйти спокойно домой, если знаешь, что у тебя мелок, которым ты нарисуешь кролика? Нет. Не таким была человеком Каролинка, чтоб не доставить удовольствие карапузу. Она взяла у Адася тетрадку, и, раз-два, нарисовала кролика. Пожалуй, уши у кролика были длинноваты, но важно ли это, если он тут же принялся скакать по одеялу, а малыш запищал от восторга.

Кролик был голубой и выглядел совсем как плюшевый, зато резвился, как настоящий. Каролинка покатывалась со смеху, глядя, как он скачет, встает на задние лапки, как шевелит своими непомерно длинными ушами.

Теперь дети знали: если Каролинка рисует какого-нибудь зверька, тот оживает. И все закричали, чтоб она рисовала еще и еще.

И Каролинка принялась рисовать. Может, не каждый рисунок был удачный, но главное было то, что это всем очень нравилось. Разве мог не нравиться, например, ушастый ослик, очутившийся возле кровати мальчика с забинтованной головой? Что из того, что ослик был голубой, хотя ослики бывают серые? Это неважно, совсем неважно. Или забавная лохматая собачонка -- голубая, с белыми пятнами! Какая она славная! Как преданно сидит у кроватки Богуся!

Как весело стало вокруг! Все веселились напропалую, забыв про болезнь. Но веселились при этом молча, потому что шуметь в больнице строго запрещается!

И хотя мальчики не шумели, об их затеях проведали каким-то образом девочки. Одна из них, ходившая уже на костылях, пришла попросить Каролинку, чтоб та и к ним заглянула.

-- Для мальчишек рисуешь, а для нас нет? -- так заявила она.

И Каролинка согласилась. В самом деле -- можно ли отказать девочкам? Каролинка рассталась с мальчиками, и на прощание они прокричали шепотом:

-- Да здравствует Каролинка!

Девочки с нетерпением ее ожидали. И сразу засыпали просьбами. Две девочки пожелали, чтоб у них были куклы с кроватками, а одной девочке захотелось, чтоб было уже тепло, цвели цветы и летали бабочки. Еще одна девочка попросила воздушный шарик. Заказов было столько, что Каролинка едва поспевала. Хорошо еще, что Адась подарил ей тетрадку -- на чем бы иначе она рисовала? Всякий знает: ни на стене, ни на двери рисовать нельзя.

Комната девочек стала совсем голубая. У каждой теперь было что-нибудь синенькое. В довершение всего, чтоб было еще красивей, Каролинка нарисовала две хорошенькие голубые вазочки с голубыми цветами и, как только те стали настоящими, поставила их на окошке.

-- Ты очень хорошая, Каролинка! -- сказали все девочки.

Они попросили еще, чтоб Каролинка нарисовала игрушечную плиту и чтоб вместе с ними устроила большой кукольный пир, как вдруг в коридоре раздался негромкий звонок.

-- Что это? -- забеспокоилась Каролинка.

-- Это значит, что сейчас придут врачи, чтоб узнать, как чувствуют себя дети.

-- Тогда я убегаю! -- вскрикнула Каролинка. Она помахала на прощанье рукой, в которой был зажат мелок, и побежала к лифту, путаясь по дороге в полах своего халата.

Съехав вниз, она могла, к счастью, оставить его в проходной и надеть свой собственный плащ. Мелок она сунула в карман.