-- Есть у тебя чем заточить мелок? -- спросила Каролинка.

-- Конечно, есть! -- И Петрик достал из кармана точилку. -- Я купил ее на скопленные деньги. В магазине мне сказали, что это лучшая, какая у них есть. Значит, купить стоило. Главное, чтоб затачивала как следует.

-- Ясное дело, стоило, -- подтвердила Каролинка. -- Только имей в виду, точилки ломают кончик у мелка! Я тебя предупреждаю! Я очень боюсь, что на этот раз случится то же самое.

-- А если мы попробуем осторожно, совсем-совсем осторожно, а?

-- Давай попробуем!

И Каролинка достала из кармана завернутый в платочек мелок.

Вид у сломанного мелка был жалкий.

-- Хорошо, если он не будет крошиться, -- со вздохом сказала Каролинка, наблюдая за тем, как Петрик затачивает мелок. Надо, впрочем, заметить, делал он это исключительно осторожно. Он несколько раз повернул точилку, и из нее свесилась тонкая деревянная стружка, какая бывает в тех случаях, когда затачиваешь мелок или карандаш.

-- Точится? -- забеспокоилась Каролинка. -- Точится, а?

Но Петрик не очень был доволен своей работой.

-- Пока что только дерево затачивается. Как пойдет дальше -- не знаю.

Вот тебе и на! Точилка стала вдруг ужасно тупая. Не могло быть и речи о том, чтоб заточить мелок.

-- Что делать? Что делать? -- твердила без устали Каролинка. Петрик тоже был огорчен.

-- Это все из-за меня, -- сказал он. -- Все из-за меня. Надо было мне рисовать этого крокодила!

Каролинке стало жаль Петрика. Известно, с каждым может произойти неприятность. И чтоб утешить его, Каролинка заговорила о том, что найдется, наверно, какой-нибудь способ очинить мелок.

-- А не можешь ты, Петрик, заточить его перочинным ножиком?

-- Могу! -- ответил Петрик. -- Но для этого надо, чтоб нож был острый, а мой никуда не годится. Никуда -- весь в выщербинах!

-- Мне кажется, у вас неприятность! -- послышался вдруг чей-то пискливый голосок. Дети обернулись. На газоне стояла забавная девчушка. Нет, они ее не знали. Она не жила, конечно, в их доме. На девочке было красное платьице в зеленый горошек. Волосы, которые она, наверно, уже с год не расчесывала, свисали в два хвостика, перевязанные оранжевыми ленточками. На тощих, подернутых легким пухом ногах красовались фиолетовые сандалии и дырявые голубые носочки.

-- Во-первых, не ходи по газону, -- обратился к ней Петрик. -- Траву затопчешь!

-- Это неважно! -- запищала девочка. -- Трава и так вырастет. Дайте мне ваш мелок, я его заточу, у меня есть острый ножик.

-- Правда? -- обрадовалась Каролинка. -- Заточи, пожалуйста! Прошу тебя!

-- Давай! -- заскрежетала девчонка в красном платьице с зелеными горошками. Не успела Каролинка и слова сказать, как она выхватила у нее мелок.

-- Хи-хи-хи-хи! -- засмеялась девчонка. -- Вот он! Наконец-то он мой! Буду теперь рисовать все, что пожелаю!

-- Филомена! -- воскликнул в ту же секунду Петрик. -- Ведь это же Филомена!

И он бросился к ней с намерением вырвать у нее пусть сломанный, но все же волшебный голубой мелок. Однако Филомена -- теперь можно было уже не сомневаться, что это она -- словно выросла вдруг: когтистые руки свесились до колен, нос стал похожим на клюв аиста, ноги сделались длинные-длинные. Не удивительно, что теперь ее было не догнать. Филомена, потрясая мелком и подпрыгивая на тощих, как жерди, ногах, радостно пищала:

-- Хи-хи-хи-хи-хи! Вот он! Любуйтесь, больше не увидите!

-- Сейчас же отдайте наш мелок! -- закричал Петрик. -- Отдайте наш мелок! -- Он бросился за Филоменой, но догнать ее оказалось не так-то просто: она была выше Петрика, и ноги у нее оказались куда длиннее. Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы с противоположной стороны не выскочил вдруг Лешек.

-- Держи ее, Лешек, держи, это Филомена! -- крикнула Каролинка. Лешек загородил Филомене дорогу со стороны газона, и Филомена, невероятно озадаченная, посмотрела в его сторону. Сделала она это так неуклюже, что ноги, ее длинные ноги, стали заплетаться. Она потеряла равновесие и грохнулась наземь. Но и это еще не все: падая, Филомена разжала свои похожие на когти пальцы и выпустила мелок. Посвечивая голубой оправой, мелок покатился по плиткам, которыми выложена была дорожка возле скамейки.

-- Каролинка, хватай! -- крикнул Петрик.

-- Кого? -- спросила Каролинка. Она совсем потеряла голову. -Филомену?

-- Хватай мелок!

Ну наконец-то! Каролинка подбежала и схватила мелок. Зажала его крепче в кулаке. Теперь Филомена его не получит!

-- Ах вы, мелкота, -- заскрипела меж тем Филомена, с трудом вставая. Лешек и Петрик хотели ей даже помочь -- им стало жалко, что она так растянулась. Но Филомена отпихнула их и зашипела:

-- Не удалось сейчас, удастся в другой раз!

Потом, подскочив, поднялась в воздух и исчезла, словно ее не бывало.

-- Кто это? -- стал допытываться Лешек. -- Прежде я никогда ее не видел.

-- Это злая волшебница, -- объяснил Петрик, -- она хотела отобрать у нас мелок.

-- Мелок... какой мелок?

-- Ну, такой... голубой... волш.... -- только и успел произнести Петрик, как Каролинка его перебила.

-- Мелок... Мой любимый мелок... Скажи, Лешек, нет у тебя случайно острого ножика?

Ножик у Лешека был, но, к сожалению, тупой.

-- Что же нам делать? -- обратилась к Петрику Каролинка, вконец расстроенная.

-- Может, у твоего папы есть острый ножик? -- спросил Петрик. -- Вот он идет...

В самом деле, к дому приближался папа Каролинки.

-- Папа, нет у тебя острого ножика? -- бросилась Каролинка к отцу. Папа остановился.

-- Есть, дочка. Только зачем тебе острый ножик?

-- Я хочу очинить его! -- И Каролинка показала отцу мелок.

-- Сама? Эй, Каролинка, а что будет, если пальцы себе порежешь? Дай-ка лучше твой мелок сюда, я сам его очиню. Возьму домой и сделаю там не торопясь.

-- Нет, нет! -- крикнула что есть сил Каролинка. -- Очень тебя прошу, папочка, дорогой! Очини его здесь, сейчас! Сядь на скамейку, тебе будет удобно!

-- Только почему ты хочешь, чтоб я очинил его непременно сейчас? -удивился папа.

-- Потому что он очень нам нужен! Ужасно нужен!

-- Ну, ладно, -- согласился папа. Сел на скамейку и принялся за работу. Как здорово это у него получалось! Каролинка даже подпрыгнула от радости. Вот будет наточен! Кто сможет сделать это лучше папы? Маленьким лезвием своего перочинного ножа папа подстругал сперва аккуратно дерево, а потом, когда показалась голубая сердцевина, стал затачивать и сам мелок, этот чудесный мелок, которым можно было нарисовать столько необыкновенного. Папа заточил его так, что теперь можно было провести кончиком совсем тонкую черточку. Одного только папа не заметил: когда вырастали незабудки. Когда папа кончил свою работу и встал со скамейки, он очень удивился.