– Какова была твоя профессия… раньше?

– Я был дипломатом США, до тех пор, пока ваши парни не похитили меня и не доставили сюда. – Последнее было ненавязчивым напоминанием о том, что, каковы бы ни были причины, заставлявшие моего старого друга в этом другом Стокгольме допрашивать меня как чужого, мое присутствие здесь, в мире Империума, было прежде всего его идеей. Было ясно, что Рихтгофен почувствовал эту шпильку, ибо он некоторое время перебирал на столе бумаги, прежде чем задать следующий вопрос:

– В чем заключается твоя работа здесь, в Стокгольме 0-0?

– Вы предоставили мне прекрасную работу в разведке в качестве офицера надзора Сети.

– Что такое Сеть?

– Это континуумы параллельных миров, матрица одновременной действительности…

– Что такое Империум?

Это был один из тех скоропалительных допросов, которые проводятся, чтобы сбить человека с толку и заставить изменить линию поведения. Не самый удачный способ беседы для двух друзей.

– Правительство всех вероятных миров линии А, находящееся в мире 0-0, в котором был создан генератор МК.

– Что сокращено буквами МК?

– Максони-Копини – имена ребят, которые изобрели эту штуку еще в 1893 году.

– Каким образом используется эффект МК?

– Создан привод, при помощи которого приводятся в движение шаттлы Сети.

– Где осуществляются операции?

– Во всех мирах линии А, кроме Зоны Блайта, или, как говорим мы, оперативники, везде, кроме Зоны Поражения.

– Что такое Зона Блайта?

– Каждая линия А в пределах тысяч параметров линии 0-0 представляет собой адский мир Чациачии или…

– Что вызвало появление Зоны Блайта?

– Неправильное обращение с эффектом МК. Ваши парни, сэр, здесь, на линии 0-0, были единственными, кто научился правильно управлять…

– Что такое линия 0-0?

Я обвел рукой вокруг:

– Этот мир, в котором мы сейчас находимся. Мир, где поле МК…

– Есть ли у тебя шрам на правой ступне?

Я улыбнулся.

– Угу. В том месте, куда попал главный инспектор Бейл, между большим пальцем и…

– Почему тебя доставили в мир Империума?

– Я нужен был вам, сэр, чтобы выдать меня за диктатора района, известного под названием Киайта.

– Имеются ли другие жизнеспособные линии А в пределах Блайта?

Я кивнул.

– Две. Одна – это опустошенное войной место с датой Общей Истории около 1910 года, другое – это мой родной мир, известный под шифром В-1-три.

– У тебя шрам от пули на правом боку?

– Нет, на левом. У меня также есть…

– Что такое дата Общей Истории?

– Это дата, когда истории двух различных линий А разошлись, образуя параллельные миры.

– В чем заключается твое первое задание в качестве полковника разведки?

Я ответил на этот вопрос и на множество других. В течение следующих полутора часов он задавал мне вопросы интимные и служебные, спрашивая о вещах, известных только мне и ему. И все это время восемь вооруженных мужчин молча стояли за моей спиной.

Мое терпение уже иссякало, когда генерал, вздохнув, положил обе руки на стол. Мне показалось, будто он только что опустил в ящик стола пистолет и посмотрел на меня с улыбкой.

– Пойми, Брайан, что в этой любопытной профессии, которой мы оба занимаемся, порой сталкиваешься с необходимостью выполнять много неприятных вещей. Позвать тебя сюда вот так… – он кивнул на вооруженных людей, которые молча покидали комнату, – и допрашивать, словно опасного преступника – это одно из самых неприятных дел, выпавших на мою долю. Но это необходимо, и, поверь мне, я очень рад, что все закончилось благополучно.

Он поднялся и протянул мне руку. Я пожал ее, чувствуя, как подавляемый гнев кипит у меня в горле, вероятно, мое настроение было заметно.

– Позже, Брайан, может, даже завтра, я смогу объяснить тебе этот фарс. А сегодня я прошу принять мои извинения за неудобства и неловкость, которые я вынужденно причинил тебе. Поверь, что это было только в интересах Империума.

Я без энтузиазма что-то пробормотал и вышел. Что бы ни затевалось, я был уверен, что у Рихтгофена была веская причина это сделать. Правда, это не улучшало моего самочувствия и не уменьшало моего любопытства. Но будь я проклят, если стану сейчас задавать какие-то вопросы.

Никто не встретил меня, когда я шел к эскалатору. Я спустился вниз и оказался в холле первого этажа. Где-то послышался звук быстро удаляющихся шагов, хлопнула дверь. Стало удивительно тихо. Здание Управления, казалось, окуталось атмосферой таинственности.

И тут я стал принюхиваться. До меня внезапно донесся запах горящего дерева, асфальта и дыма. Я направился в сторону предполагаемого источника этого запаха, двигаясь быстро, но тихо. Я прошел мимо широкой парадной лестницы, которая вела в приемный зал, и вдруг застыл на месте: мой взор упал на темное пятно, четко выделяющееся на белом мраморе пола. В двух ярдах от него виднелось второе. Форма обоих не вызывала сомнений: это были отпечатки ног. В шести футах дальше по коридору был еще один след – казалось, кто-то случайно вступил в горячую смолу и теперь оставляет за собой этот странный отпечаток. Следы поворачивали налево по коридору. Я осмотрелся – было тихо и спокойно, как в морге.

Я прошел через холл и остановился на площадке. Запах усилился и теперь напоминал запах горящей краски. Идя по следам, я повернул за угол. В двадцати футах от меня на полу коридора виднелась глубокая выжженная полоса. А вокруг нее – множество отпечатков ног. Там были еще и брызги крови, а на стенах отпечаталась кровавая пятерня, по размерам значительно превосходящая мою.

Над табличкой с надписью «Служебная лестница» был еще один отпечаток руки. На этот раз очерченный контуром вздувшейся и почерневшей краски. Мое запястье конвульсивно дернулось – рефлекторное напоминание о пистолете, который я взял по настоянию Люка.

До двери было два шага. Я взялся за блестящую латунную ручку и… резко отпрянул назад, ибо она была раскалена. Тогда я обернул руку носовым платком и открыл дверь. Узкие ступеньки вели куда-то вниз, в темноту. Запах горящего дерева усиливался с каждым моим шагом. В темноте я достиг подвала, на мгновение остановился и осторожно высунул из-за угла голову. То, что я увидел, поразило меня.