- А теперь что же, ждешь чаевых?

- Нет, конечно... Но вы могли хотя бы... Я сделал все, что мог. Я же понимаю, в какую ловушку вы попали. Все мы в ловушке.

- Спасибо! Спасибо преогромное!

Я пожал плечами, надел шляпу и направился к двери. Она стояла у лестницы и смотрела на меня так, точно я куча собачьего дерьма. Я вышел, хлопнув дверью, и поехал в центр. Движение было интенсивное, и я добрался до грузовой компании в начале шестого. Проклиная все на свете, я повернул к Бруклину и помчался было к его слесарному училищу, но потом передумал и сделал двойную парковку перед кафетерием на Двадцать третьей. Томас сидел там и ужинал, его подружка-посудомойка хлопотала около его столика, они оба смеялись и, вероятно, перешучивались.

Я успокоился, но лишь до той секунды, как ко мне подошел полицейский и поинтересовался, что это я тут делаю. Это был пожилой патрульный с мучнисто-белым, в красных прожилках лицом. Вставные зубы ему делал какой-то дрянной протезист. Когда он говорил, двигалась только нижняя губа. Я сказал, что жду приятеля, а он заметил, что на Двадцать третьей двойная парковка запрещена, "неужели это не ясно?" Я извинился и включил зажигание, но он попросил предъявить водительские права. Даже если бы его башка была сделана из целлофана, я не смог бы более четко увидеть, в каком направлении закрутились в ней шарики: как, цветной в дорогой импортной тачке наверняка угнал! Я показал ему права и документы на машину, в душе молясь, чтобы Томас не выглянул в окно и не заметил меня.

Полицейский разочарованно крякнул и вернул мне документы со словами:

- В следующий раз я за двойную парковку выпишу тебе штраф.

- Не сомневаюсь.

- Ах ты грубиян, да я тебя вот сейчас прямо и штрафану!

- Да кто грубиян? Вы сказали, я ответил, - буркнул я, чуть съежившись, и весь гнев, накопившийся во мне во время беседы с миссис Джеймс, уже закипел.

Он достал свой кондуит и пробурчал:

- Вот запишу твое имя и номер, умник. Уж будь уверен, я не забуду. Его нижняя губа двигалась, точно у куклы-чревовещательницы.

Я заткнулся. Какой смысл заводить препирательства и заработать себе талон? Когда он закончил писать, я смиренно спросил:

- Можно ехать?

Полицейский довольно хмыкнул:

- Ну!

Я нашел свободное место для парковки на Девятой авеню и вернулся обратно, чтобы занять наблюдательный пункт на другой стороне улицы напротив кафетерия, ругая себя за то, что так по-дурацки затеял перепалку с полицейским: если он сейчас меня заметит - не миновать нового раунда словесной баталии.

Но Томас не торопясь ел в свое удовольствие, а у меня самого засосало под ложечкой. Наконец они с мисс Бернс сверили часы, он вышел и отправился к себе. Я остановился на углу, откуда мог вести наблюдение за его домом, не выдавая своего присутствия. Он вышел из подъезда ровно в семь - при галстуке под бушлатом, аккуратно причесанный. Он встретился о своей девчонкой перед кафетерием, и они отправились в ближайшую киношку.

Я позвонил Кей, но Барбара сказала, что её нет дома, и я попросил передать, что все под контролем. Бобби не стала задавать вопросов. Я позвонил Сивилле и поинтересовался, нет ли у неё настроения сходить в китайский ресторан. Она сказала, что уже ела и добавила, что сама приготовит мне ужин, и попросила принести пива.

Покружив вокруг дома Сивиллы в поисках места для парковки, я наконец нашел где притулиться и купил несколько бутылочек "Хай лайф". Сивилла поставила передо мной тарелку разогретого жаркого с клееподобным рисом, чесночный хлеб и салат. Она сделала себе высокую прическу с кудельками - я этого терпеть не могу - но была в хорошем настроении и даже не вспомнила о почте. Я все думал о миссис Джеймс и, не удержавшись, рассказал всю эту историю Сивилле. На что она отозвалась:

- А чего ещё ждать от нищих негров? - только она сказала не "негров", и я разъярился, а она села мне на колени и стала медленно целовать, спрашивая между поцелуями:

- Ну что приключилось с моим большим Туи?

Разумеется, это все было жутко пошло, но возымело нужный эффект. Я смотрел на миленькое личико Сивиллы, гладил её по разным укромным местам, а сам раздумывал о своем телевизионном "деле" и недоумевал, отчего это у меня так погано на душе,

Я помыл посуду, мы попили пива и стали смотреть телевизор, потом поиграли в карты. Около восьми, сразу после новостей, когда мы уже собрались смотреть вечерний киносеанс - какую-то английскую картину зазвонил телефон. Сивилла сняла трубку и сказала, что это меня.

В трубке раздался голос Олли:

- Уж я-то знал, где тебя искать, старикан! Слушай, тебе только что звонила дамочка - Роббенс, она сказала, чтобы я как можно быстрее тебя разыскал - мол, это очень важно. Я сказал, что знаю, где ты, а она просила передать вот что: ты встречаешься с ней в комнате Татта - прямо в самой комнате - ровно в полночь.

- В самой комнате? Олли, ты ничего не перепутал? Внутри? В комнате?

- Знаешь, я пожалуй перестану быть твоим личным секретарем. Я все записал на бумажку. а она даже попросила меня прочесть написанное. Голос у неё был какой-то взвинченный, и она сто раз переспросила, точно ли я могу тебя сразу найти. Я ей говорю: не волнуйтесь, мисс, я ему все передам. Ты понял, шпик? Ровно в полночь в комнате у Татта. У тебя мало времени.

- Да. Ты уверен, что мне надо зайти прямо в комнату?

Олли вздохнул.

- Я же тебе толкую: я записал на бумажку под её диктовку, а потом снова ей повторил. И сейчас читаю. Ты трезв, старина?

- Да. Спасибо, Олли.

Я положил трубку и набрал номер Кей. Подошла Барбара и сказала сонным голосом, что Кей нет и она не видела её с самого утра. И потом вдруг спросила, точно окончательно проснувшись:

- Туи, а вы её не видели вечером?

Я сказал, что нет, и бросил трубку. Когда я, повязав галстук, стал надевать башмаки, Сивилла спросила:

- В чем дело?

- Понятия не имею.

- Ты чем-то озабочен.

- Да уж больше некуда. Что-то там приключилось у этих затейников с Мэдисон-авеню - а я понять не могу, что.

Я размышлял, что если Кей понадобилось увидеться со мной не где-нибудь, а в комнате у Томаса, значит её секрет раскрылся и все наше дело полетело к чертям - и меня, значит, снимают с задания.

- Если бы ты работал на почте, тебе бы не пришлось посреди ночи вскакивать и бежать охотиться за...

- Только не сейчас, дорогая, - взмолился я, целуя её на прощанье. Может быть, я скоро вернусь.

- Э нет, не надо, не буди меня - завтра у меня трудный день. До работы мне надо ещё сбегать по магазинам.

- Тогда я позвоню тебе на работу, как обычно.

Я подошел к своему "ягуару" в двадцать минут двенадцатого, но тут же решил поймать такси на Бродвее. В центре у меня не будет времени на эти мучительные игры в прятки с парковкой. Я достал записную книжку Томас-Татт занимал комнату номер 3 в квартире 2F. Черт, если меня снимают с дела, то придется возвращать часть аванса, а у меня оставалось меньше полусотни . Хотя Кей и обещала, что работы минимум на месяц. Разумеется по закону я имел право не возвращать ни цента, но мне хотелось оставить у Кей добрую память. Но все же если случился прокол, зачем зазывать меня к нему в комнату? Кей могла просто позвонить, сказать, что мы в пролете и все дела. Или же вызов в к нему означал, что я все ещё на работе? Или...

Я выпрямился точно ковбой в седле посреди проселка. Нет, это могло означать только одно - Томас сделал ноги. Ну конечно, Кей каким-то образом узнала, что он рванул из города - выходит, я сам оказался в заднице... Я, мечтавший создать крупное детективное агентство, не смог справиться с простейшим заданием - посидеть на хвосте у какого-то хмыря. Но черт побери, она же сама сказала, что мне надо делать ему проверку только два раз в день - до того момента, как покажут передачу о нем. Несколько часов назад Томас повел свою девчонку в кино и, если только этот слесарь не башковитее, чем кажется на первый взгляд, он и не думал о побеге. Но как же могла узнать Кей? Или она одновременно наняла ещё кого-то, кто висел у Томаса на хвосте? А значит, и у меня тоже?