- И что же, много тебе перепадает от этой электронной халявы?

Он свирепо перекатил не зажженную сигару во рту и бросил:

- Мне перепадает не то, что хотелось бы. Туссейнт, в свое время, если ты был непьющий да работящий, можно было обеспечить себе сносную жизнь, даже можно было заколотить прилично деньжат, если готов был вкалывать в поте лица и умел грести под себя. А теперь... у меня вот есть клиент... мелкий фабрикантишка, внедряющий новую, более дешевую поточную линию. Так вот его успех будет зависеть от того, когда его основной конкурент, более крупная компания в том же бизнесе, выпустит свою продукцию на рынок. Понимаешь, если мой малыш вылезет первым, эта крупная компания может его обставить, вот ему и приходится выжидать момент, когда они начнут выпускать свою продукцию на полную катушку и у них уже не будет времени задушить его. А платит он какую-то вшивую штуку за все дела.

- А что ж такого вшивого в тысяче долларов?

- Да я же тебе говорю, теперь это - пшик! Я трачу неделю времени и хрен знает сколько бабок, чтобы выяснить, где проводит досуг один из управляющих этой самой компании. Потом я нанимаю девку, чтобы она его подцепила, и мы снимаем ей квартиру, напичканную электронными ушами, и ребята снаружи слушают весь их постельный треп. Мне приходится оплачивать по полной программе три ночи любви и шампанское, пока любовничек не сболтнет что-то полезное. Вся операция встает мне в девятьсот долларов - ну и где мой хлеб с маслом и с ветчиной?

- А зачем же ты этим занимаешься?

- Приходится. Единственный способ втереться в доверие к промышленным воротилам. Видел бы ты, в какой форме я им подаю отчеты - делаю доклад, все чистенько отпечатано на плотной бумаге с большими полями, в пластиковой папочке. Этот мой клиент, он играет в гольф с настоящим китом, производителем стиральных машин, которого интересуют новые модели будущего года. А сейчас что - я еду на какую-то говенную слежку за какую-то сраную десятку. Вон там остановись - у табачной лавки я вылезу.

Я сделал двойную парковку, Тед вылез из машины и одернул пиджак, проклиная мои низкие сиденья.

- Ты ещё молод, можешь заняться чем-то другим. Если уж в нашем бизнесе негде развернуться даже нам, бе... манхэттенцам, ты-то на что надеешься?

- Я не жалуюсь.

- Ну да, в этом месяце. А в следующем ты будешь за гроши вышибать пьяниц с танцплощадки. Туссейнт, бери дело, что я тебе скинул!

- Обязательно. И побереги нервы, Тед.

Я поехал к Канал-стрит и, остановившись у здания междугородней телефонной станции, раскурил трубку. Мисс Роббенс сказала, что у них на телестудии есть какая-то работа для частных сыщиков, и если мне удастся некоторое время оставаться её ручным негритенком - что же с этого мне могло обломиться? Тед сказал, что самое главное - нужные связи, что ж, она вполне подходила под это определение. Перво-наперво мне необходимо съехать с моей спальни-офиса и оформить себе первоклассный фасад. Это мне влетит в копеечку, но игра стоит свеч...

Из дверей показалась Сивилла в окружении нескольких девчонок. Как всегда, ей ужасно понравилось, что её поджидает мой "ягуар", это неизменно производило неизгладимое впечатление на её сослуживиц - всех до единой белых. Хотя цвет моей кожи вечно создавал Сивилле "проблемы", белым телефонисткам она устраивала спектакль, запечатлевая на моей щеке смачный поцелуй перед тем, как сесть рядом со мной в машину, - тем самым давая всем понять, что сама она тоже чернокожая, гордится этим и все такое.

Открыв дверцу, я смотрел, как она приближается к машине, размашисто покачивая мощными бедрами. Мы не виделись два дня и теперь я заметил в её рыжевато-коричневых волосах золотистую прядку - последний писк моды. Но на её голове эта прядка выглядела фальшиво.

Сивилла была тем, что мой папаша обычно называл "крашеной беломазой": у неё была сливочно-белая кожа и "нормальные волосы" - выражение, которое выводило моего папашу из себя. Пожалуй, Сивилла с легкостью могла бы "сойти за свою" в любой расовой среде. Кожа и черты лица у неё были такого свойства, что, окажись она в Гарлеме, её бы точно приняли за "цветную", а в манхэттенской толпе она смахивала на испанку, если бы кому-то вообще пришло в голову задуматься об этом. В обществе Сивиллы я всегда ловил на себе такие же многозначительные "взгляды", каких я удостаивался, находясь рядом с Кей. Мне кажется, причина, по которой Сивилла все-таки не "сходила за свою", заключалась в её старомодных представлениях о цвете кожи - вернее, о том престиже, который, по её разумению, она имела в Гарлеме из-за своей светлой кожи.

Сивилла давно вошла в мою привычку. Мы встречаемся уже около трех лет. Ее родители приехали с карибских островов и, ребенком оказавшись в Вашингтоне, Сивилла изо всех сил старалась избавиться от характерного акцента, теперь же она прилагала такие же усилия, чтобы вновь его обрести она говорила на нарочито неправильном английском. Ей было двадцать девять, совсем зеленой девчонкой она вышла замуж за какого-то обалдуя, и во время войны работала на авиационном заводе, чтобы её муж мог закончить медицинский колледж. Когда же расходы на его образование взяло на себя государство, этот подонок развелся с ней и женился на чикагской вдовушке, владелице какой-то недвижимости. Сивилла, как я уже сказал, у меня вошла в привычку, и надо сказать, по большей части она была удобной привычкой. Мы отлично ладили, хотя иногда её закомплексованность меня просто бесила. Ну, например, я несколько раз чувствовал её смущение на людях по поводу моей темной кожи, или, скажем, она никогда не появлялась у меня дома, хотя Олли и Рой все про нас знали.

Мы поцеловались. Рот у неё был холодный, и всю её обволакивал запах дорогих духов.

- Какой приятный сюрприз, Туи!

Я свернул к Вест-сайдскому шоссе.

- Просто был в центре по делу. Мне подфартило, милая. Пахнет полутора тысячами... - Пока мы мчались по шоссе вдоль мрачного и неприветливого Гудзона, я рассказал ей, насколько это было возможно, о предложении Кей Роббенс. Потом поделился с ней своим намерением открыть собственное агентство на Манхэттене и брякнул, что надо бы походить в колледж хоть месяц, чтобы разобраться в азах электроники.

Сивилла же считала, что мне бы лучше расплатиться с долгами, положить все, что останется, в банк и забыть о своих бредовых планах. Впрочем, она, конечно, обалдела от открывшейся передо мной перспективы заработать такую кучу денег, и мы весело щебетали, пока я не совершил две ошибки. То есть мчась вдоль Гудзона в классной тачке с красоткой рядом, я и впрямь чувствовал себя на седьмом небе... но тут меня угораздило подхохмить насчет трубочки мисс Роббенс. Как и у Кей, когда та села на низкое сиденье "ягуара", юбка у Сивиллы задралась вверх и обнажила её сильные ляжки. Я протянул руку, провел по коже и сказал, что она, конечно, заткнет за пояс любую малышку с Мэдисон-авеню. Сивилла злобно одернула юбку и процедила:

- Меня не интересуют её ноги! И кроме того, как ты знаешь, я не переношу такие похабные разговоры!

- Боже ты мой, да что же тут похабного? Сидим себе в машине одни, болтаем...

- Туи, перестань!

- Сивилла, ты иногда так глупо себя ведешь, просто ханжески...

- Туи Мур, я уже тебе неоднократно говорила, что не люблю такие разговоры.

- Это точно, - пробурчал я, и мне захотелось добавить "Слишком часто". Но я заткнулся.

Мы вошли в её однокомнатную "квартиру" в полуподвале каменной пятиэтажки с видом на реку (если высунуть из её полуподвального окна голову на полную длину шеи) - за эти апартаменты она платила семьдесят два доллара в месяц. Сняв пиджак и галстук, я обмолвился о вакансии на почте. Это все и порушило.

- О Туи, дорогой! - воскликнула Сивилла и обняла меня, вложив все свои силенки в это объятие. - Вот уж действительно новость так новость. Когда ты начнешь?

- Не знаю. - ответил я, целуя её и проводя ладонью по волосам. И тут мне в голову закрался вопрос, сам не знаю почему, скольких же её бабушек и прабабушек пришлось изнасиловать белым плантаторам, чтобы в итоге получилась такая сливочная кожа. - Я пока ещё не знаю, пойду ли я туда.