Валентин Иванович КОСТЫЛЕВ

"Человек и боги" - 2

ЖРЕЦЫ

В романе "Жрецы" В. И. Костылев продолжает художественное

исследование XVIII века - времени, по убеждению писателя, переломного

в истории Русского государства.

В центре романа - Терюшевское восстание 1743 года, поднятое

мордовскими поселениями.

Широкое изображение жизни того времени от придворных нравов в

царствование Елизаветы Петровны до похождений знаменитого Ваньки

Каина - делает роман интересным и увлекательным.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

I

По кабакам ходил человек - скликал бурлаков тянуть соль в Нижний. Называл себя строгановским посыльщиком - Несмеянкой Кривовым.

Кабацкие питухи и подгулявшие казаки трунили:

- Эй, дурень! Забыл?! Вниз вода несет, вверх кабала везет.

- Глядите! Дуван знатный будет!

- Видели их дуван!

И пошли, и пошли...

- Чего лаете?! - обижался посыльщик. - Дело говорю.

Оправдываясь, один чумак крикнул:

- Который пес богато бреше, той мало кусаецця!

В этой шумной толкучке так и не мог ничего путного добиться Несмеянка. На его зов никто не откликнулся. Ни один человек. Никому никакой охоты не было везти соль в Нижний. Что делать? Хоть сам запрягайся в лямку!

И вот кто-то дернул его за рукав. Несмеянка обернулся. Здоровенный дядя в отблеске огня. Глаза озорные, веселые. В черных кудрях седой волос.

- Глотай, мытарь! - сунул он кружку Несмеянке. - За наше сиротское!

- Кто?

- Мордвин из-под Нижнего. А ты?

- Цыган Сыч.

- Так.

- Много ль соли?

- Хватит.

- Идем. Есть люди.

- Пошли.

В глухой степи, где Волга льнет к Дону, на берегу крохотной речки Иловли, сошлись. В этих местах купцы волоком перетаскивают свои товары с Волги на Дон и с Дона на Волгу.

Место просторное и прибыльное - купцы дань вольнице платят, а та за их здоровье вино в кабаках распивает. Известно. А лучше всего знает об этом Московский Сыскной приказ, а еще лучше - астраханский губернатор, лучше же всех - купцы уральские, волжские и донецкие.

Вот в какие места привел курчавый детина Несмеянку Кривова.

Посыльщик думал увидеть целую толпу, а увидел двоих: высокого, гордого, вооруженного с ног до головы пожилого человека и худого юркого башкирца.

- Где же народ?

- Наши люди в куренях да в оврагах.

- Понимаю.

Вооруженный человек назвался атаманом гулящей ватаги - Михаилом Зарею. Некогда величали его Иваном Воином, ныне - Заря. Башкирец назвался Хайридином.

Ватага гулящих - по их словам - в любую минуту может собраться и стать под лямку. Всего до двухсот человек. У всех паспорта.

Несмеянка обрадовался, обнял атамана. Чего скрывать? Сам - бродяга, и поступил к строгановскому приказчику в посыльщики ради того только, чтобы добраться до Нижнего, в родные края, в мордовские земли. И назвал своей родиной село Терюшево под Нижним.

Он рассказал, что из Астрахани пробирается, с солью, да застрял. Люди разбежались. Много видел он всякой всячины, многое слышал и немало поэтому принес с собой новостей. Самая главная - из Москвы идет к Астрахани великая сила на низовую вольницу: два полковника с войском. И огня при них порядочно ко истреблению.

Задумались не на шутку Несмеянкины знакомцы над его словами: что делать?

Три дня они ломали головы: куда бежать? Не от первого человека ватага слышит об этих полковниках.

- Решить, однако, братцы, надо! - нахмурился Заря. - Либо в стремя ногой, либо о пень головой. В руки полковников отдаваться не след.

Загалдели друзья, разлохматились, усами задвигали. Испытано: человек не пропадет, коли есть отвага, смекалка и терпение, да товарищи, да ружье, да сабля исправные. Существовать можно.

Атаман внимательно прислушивался к спорам, положив одну руку на эфес серебряной сабли, а другой держа какую-то бумагу. Тут только Несмеянка рассмотрел, что это за богатырь: редкостного роста, широкоплечий, лет сорока. Хотя взгляд и строгий, но в общем русобородое лицо его казалось добрым.

- Вчера мне передал азовский купец-раскольник бумагу, - заговорил атаман. - Слушайте! Пишет новый архиерей раскольничий, Анфиноген.

О чудо! Старообрядческий владыка призывает уральских и донских раскольников, некогда покинувших керженские леса, снова плыть на Керженец, селиться там и восстанавливать разоренные при Петре скиты. Царица Елизавета будто бы непридирчива к раскольникам, преследовать их не будет. Это не Петр. Да и купцы нижегородские да городецкие и прочие именитые древлего благочестия люди покрепче стали, побогаче. Не прежние времена. Вернуться ушедшим с Керженца скитникам и мирянам вполне безопасно. Азовский купец говорил, что лишь бы восстановить скиты на Керженце.

Несмеянка Кривов почему-то с радостью первый откликнулся на послание Анфиногена. Он сказал, что архиерей прав - вернуться керженским беглецам к себе на родину - самое время, да и атаману с его людьми наилучший путь избавления от полковников - уйти в нижегородские воды и леса. Куда же иначе?

Мордвин даже вскочил с места, загорелся весь. Показалось удивительным. Сам - мордвин: не язычник и не христианин, а душу разбойничью мутит, ратует за раскольников. Не сыщик ли какой? Везде ведь они шныряют.

Несмеянка поведал о том, что и сам он возвращается на родину, в мордовские места, под Нижний, потому что посвободнее стало там. Гонитель раскола и иноверцев, нижегородский епископ Питирим* умер, а его место занял другой епископ, древний, добрый старичок, безобидный и богомольный Иоанн Дубинский. Питирим ни с богом, ни с царями, ни с народом не считался, кровь и слезы проливал немилосердно, а этот епископ и в бога верует, и царей побаивается, и народ жалеет. Губернатор тоже слаб.

_______________

* Паиатаиараиам - нижегородский епископ при Петре I. Прославился

своей жестокостью в преследовании раскола и беглых людей (см. роман

"Питирим").

И несколько раз повторил Несмеянка, что в раскольничьи места власть не заглядывает и что архиерей Анфиноген прав.

Цыган Сыч, наслушавшись его, взял атамана за руку:

- Софрон! Ну, что? Слышишь? Плывем, что ли? - Черные красивые глаза стали задумчивыми. - И самому тебе, видать, в Нижний-то хочется. Вспомнил молодость?

- А ты опять?! - грустно улыбнулся атаман. - Не Софрон я, а Михаил Заря... Не забывай! - и погрозился пальцем.

- Винюсь! - спохватился тот. - Был велик ты... Бурей-богатырем слыл... Во всех астраханских воеводствах прославился, а ныне начинай сызнова... Заслуживай, Михаил Заря, уважение у воевод нижегородских.

Сыч громко засмеялся, дернув башкирца за рукав:

- Басурман? Так, что ли?

Башкирец промолчал.

- Ты чего же?

- Думаю.

- О чем?

- О строгановской соли.

При этих словах башкирца атаман вдруг повеселел. Спасибо Несмеянке: правильно, - в Нижний! Но опасно сбивать с насиженных мест керженских раскольников, обретающихся на Иргизе, на Дону и на Урале. Довольно уж они хлебнули горя. Сначала надо самим побывать на Керженце и в Нижнем, своими глазами увидеть все. И купцам о том доложить. Вот почему и надлежит идти в бурлаки к Строганову обязательно. Расшивы его богатые, под парусом, быстроходные. Строганов - защита. Если честно провожать суда, - в Нижний приплывешь спокойно, и денег заработаешь, и от разбоев отдохнешь, и начальство уважишь.

Сыч весело сказал:

- Астраханский губернатор наши головы рубить поклялся, а нижегородский спасибо нам скажет. Без соли-то ему там тоже не солоно живется.

Он размяк, схватился как-то уж очень нежно за сердце, его вишневые глаза наполнились печалью, и он, еле дыша, будто во сне, прошептал:

- Милая моя!.. Радость голубиная!.. Степанидушка!..

Все расхохотались. А он встал на колени и, глядя на небо, громко произнес: