— Он даже не был моим любовником!

Видно было, что она немного смущена. Ей приходилось делать усилие, чтобы выдержать все эти устремленные на нее вопрошающие взгляды.

— Вы пили шампанское с Графопулосом. Что это, по-вашему, за человек?

— Шикарный тип! Но позвольте мне…

Она пошла в гардероб, чтобы снять манто, немного погодя подошла к Женаро:

— Мне танцевать?

Он сам не знал. Он смотрел на всю эту толпу с какой-то тревогой, словно боялся, что она захлестнет его.

— Интересно, чего они ждут?

Она закурила сигарету, облокотилась о прилавок бара, глядя вдаль и не отвечая на вопросы, которые репортеры продолжали ей задавать.

Какая-то толстая кумушка громко говорила:

— Смешно платить десять франков за стакан лимонада! Тут даже и посмотреть не на что!

Здесь было на что посмотреть, но только для тех, кто знал участников драмы. В какой-то момент швейцар в красной ливрее приподнял портьеру, и за ней показался человек лет пятидесяти, с серебристыми усами, который удивился, увидев столько народа.

Он чуть не попятился. Но его взгляд встретился со взглядом какого-то журналиста; тот узнал его и толкнул локтем своего соседа. Тогда этот человек вошел с развязным видом, стряхивая пепел с сигареты.

Он хорошо выглядел. Был одет с заметной элегантностью. Чувствовалось, что он привык жить хорошо, а также проводить ночи в кабаре и ресторанах.

Он прошел прямо к бару и обратился к Женаро:

— Вы хозяин этого кабачка?

— Да, месье.

— Я месье Дельфос! Я слышал, что мой сын вам должен?

— Виктор!

Виктор подбежал.

— Это отец месье Рене; он спрашивает, сколько тебе должен его сын.

— Подождите, я посмотрю в записной книжке…

Только месье Рене или месье Рене и его друг?.. Гм…

Сто пятьдесят и семьдесят пять… И десять, и вчера сто двадцать…

Месье Дельфос подал ему тысячу франков и сухо сказал:

— Берите все!

— Спасибо, месье! Большое спасибо! Вы не хотите чего-нибудь выпить?

Но месье Дельфос направился к выходу, ни на кого не глядя, прошел мимо комиссара, с которым не был знаком. В тот момент, когда он проходил за портьеру, он чуть не столкнулся с новым посетителем кабаре, не обратив на него внимания, и сел в свою машину.

Однако же именно в тот момент готовилось главное событие этого вечера. Вошедший был высокий, широкоплечий человек, с полным лицом, спокойными глазами.

Адель первая увидела его, может быть, потому, что все время смотрела на дверь. Она вытаращила глаза и, казалось, совсем растерялась.

Вновь пришедший направился прямо к ней, подал ей толстую руку.

— Как вы себя чувствуете с прошлого вечера?

Она попыталась улыбнуться.

— Спасибо! А вы?

Журналисты шептались, глядя на него.

— Как хочешь, а это он!

— Он не пришел бы сюда сегодня!

Словно бросая им вызов, человек вытащил из кармана пачку обыкновенного табака и начал набивать трубку.

— Кружку пива! — бросил он Виктору, проходившему с нагруженным подносом на вытянутой руке.

Виктор кивнул головой и продолжал путь. Проходя мимо двух полицейских, он быстро шепнул им:

— Это он!

Как распространилась эта новость? Во всяком случае, через минуту все взгляды были направлены на широкоплечего мужчину. Его бедро опиралось на высокий табурет бара, другая нога висела. Он пил мелкими глотками английское пиво, глядя на публику сквозь запотевшее стекло.

Женаро пришлось три раза щелкнуть пальцами, чтобы заставить джаз сыграть новую пьесу. И даже профессиональный танцор, который вел свою даму по натертому паркету, не сводил глаз с этого человека.

Комиссар Дельвинь и инспектор знаками переговаривались друг с другом. Журналисты наблюдали за ними.

— Пошли?

Оба они встали и не спеша направились к бару.

Комиссар с рыжими усами облокотился перед широкоплечим. Жерар встал сзади, готовый схватить его.

Музыка продолжалась. И несмотря на это, у всех возникло впечатление, что воцарилась необыкновенная тишина.

— Простите! Вы остановились в отеле «Модерн»?

Широкоплечий бросил на говорившего тяжелый взгляд.

— А в чем дело?

— По-моему, вы забыли заполнить формуляр.

Адель стояла в двух шагах от них, не сводя глаз с незнакомца. Женаро откупоривал бутылку шампанского.

— Если вы ничего не имеете против, я хотел бы, чтобы вы пришли заполнить его ко мне в кабинет. Тише!

Не нужно скандала…

Комиссар Дельвинь вглядывался в черты своего коллеги и напрасно старался понять, отчего они производили на него такое впечатление.

— Вы следуете за мной?

— Минутку…

Он поднес руку к карману. Инспектор Жирар подумал, что он хочет вытащить свой револьвер, и допустил неловкость: вытащил свой.

Некоторые клиенты встали с мест. Какая-то женщина в ужасе вскрикнула. Но широкоплечий хотел только вынуть мелочь, которую он положил на прилавок со словами:

— Следую за вами!

Все заметили, как они выходили. Вид револьвера испугал клиентов, иначе они, конечно, подойдя ближе, встали бы в два ряда с обеих сторон выходивших. Комиссар шел впереди. Затем широкоплечий. И наконец, Жирар, весь красный оттого, что допустил неловкий жест.

Какой-то фотограф сделал снимок: сверкнула вспышка магния. У дверей ждала машина.

— Садитесь, пожалуйста…

До полиции было всего три минуты пути. Дежурные инспекторы играли в пикет и пили пиво, заказанное в соседнем кафе.

Широкоплечий вошел как к себе домой, снял мягкую шляпу, зажег большую трубку, подходящую к его располневшему лицу.

— У вас есть документы?

Дельвинь нервничал. Что-то в этом деле ему не нравилось, но он не знал, что именно.

— Никаких документов!

— Где вы оставили свой чемодан, когда уехали из отеля «Модерн»?

Комиссар бросил острый взгляд на своего собеседника; он смутился, потому что у него создалось впечатление, что тот забавляется, как ребенок.

— Сам не знаю!

— Ваши фамилия, имя, профессия, адрес…

— Это ваш кабинет, вон там, рядом?

Там была дверь, ведущая в маленький пустой и неосвещенный кабинет.

— А в чем дело?

— Пойдемте!

Широкоплечий мужчина вошел первым, повернул выключатель и закрыл за ними дверь.

— Комиссар Мегрэ из парижской уголовной полиции, — сказал он, выпуская мелкие клубы дыма. — Ну, дорогой коллега, кажется, сегодня мы хорошо поработали. И у вас прекрасная трубка!..

— А журналисты, по крайней мере, не прибегут? Хотите, запрем дверь на ключ? Тогда сможем хоть поговорить спокойно.

Комиссар Дельвинь смотрел на своего коллегу с тем невольным уважением, которое испытывают в провинции и особенно в Бельгии ко всему, что исходит из Парижа. А кроме того, его стесняла та оплошность, которую он только что допустил, он извинился.

— Я нисколько не собирался сопротивляться, — отрезал Мегрэ, — я решительно хотел, чтобы меня арестовали. Более того: сейчас вы меня отведете в тюрьму, и я останусь там столько времени, сколько будет необходимо. Даже ваши инспекторы должны верить в действительность моего ареста.

Тут уж удержаться было невозможно! Широкоплечий расхохотался, такая забавная физиономия была у бельгийца. Он снизу смотрел на Мегрэ, не зная, как отнестись к его предложению. Чувствовалось, что он боялся показаться смешным. И напрасно пытался понять, шутит его собеседник или нет.

Смех Мегрэ рассмешил и его.

— Ну, бросьте, бросьте! Вот еще, что выдумали! Посадить вас в тюрьму!.. Ха! Ха!..

— Клянусь вам, что я решительно этого требую!

— Ха! Ха!..

Он долго сопротивлялся. Но когда понял, что его собеседник говорит серьезно, это его поразило.

Теперь они сидели друг против друга. Их разделял стол, заваленный папками. Время от времени Мегрэ с восхищением посматривал на пенковую трубку своего коллеги.

— Вы сейчас поймете… — сказал он. — Простите, что я раньше не ввел вас в курс дела, но вы теперь увидите, что это было невозможно. Преступление совершено в среду, не так ли? Ладно. Так вот, в понедельник сижу я в своем кабинете, на набережной Орфевр, и мне приносят карточку некоего Графопулоса.