– Он ни за что не вернулся бы к ней после того, как она убила маму, – воскликнула я.

– Не будь глупой гусыней, дорогая. Это не имеет никакого отношения к смерти твоей матери. Если он встречался с ней, когда его жена была жива, то после ее смерти у него не было никаких причин воздерживаться от ее общества, ведь он остался один.

– Он не был один, у него были мы.

– И Сноуд, – добавила она со злой усмешкой.

– В выборе «другой женщины» он проявил весьма неизысканный вкус. Значит, она осела в Брайтоне? Так, так.

– Жаль, что она не осталась в Ирландии, как мы думали. Но раз она находится здесь, ничего унизительного, что Гарольд снимал такие шикарные комнаты. Это, наверное, ее идея.

– Но это не объясняет, почему за комнаты расплачивались из Лондона.

– Мы об этом знали только из слов служащего отела. Они нам столько налгали. Может это очередная ложь. Сомс просто пытается замаскировать грязное дело чистыми одеждами, чтобы не шокировать тебя, моя дорогая, – объяснила тетя Ловат.

– Если папа шпионил в пользу своей страны, это вряд ли можно назвать грязным делом, тетушка. Вспомните, что посыльный Королевской Гвардии переправил тело в Лондон.

– Но мы не знаем, на кого он работал – на свою страну или на Францию, – возразила она, не ожидая ответа. Мне было не по себе, когда она так безапелляционно подтвердила, да еще вслух, мои худшие предположения. – Я не утверждаю, что твой отец был виновен. Лично я склонна думать, что он действовал по указке Сноуда.

– Не может быть: Сноуд был предан папе. – Хотя, по правде говоря, до последнего вечера у меня были сильные подозрения на этот счет. После вчерашнего вечера я начала думать о Сноуде иначе. А вдруг он просто сыграл роль, чтобы дезориентировать меня?

– Вижу, что мои слова тебе неприятны. Но не спеши нападать, подумай немного, – продолжала миссис Ловат. – Когда случилось, что интерес Гарольда к голубям начал выходить из-под контроля? Когда появился Сноуд. До этого дело не выходило за рамки обычного хобби. Как только появился Сноуд, у твоего папы не стало отбоя от всяких странных посетителей. Это дело рук Сноуда, так и знай.

– Он говорил, что не знает, с кем папа встречался в Брайтоне!

– Ничего удивительного, глупышка. Неужели ты думаешь, что он сказал бы правду? Теперь, когда папу убили, он естественно пытается сделать вид, что не имел к этому никакого отношения. Как только Сноуд приехал, голуби стали улетать и прилетать в небывалых количествах. Он пользовался почтовыми птицами Гарольда, чтобы посылать сведения во Францию и получать оттуда. Когда посетители приносили голубей, они наверняка доставляли их из Франции, чтобы передать туда сведения. Сноуд следил за побережьем и передавал информацию о том, какие войска и сколько там сосредоточены. Птицы, которых визитеры брали с собой, должны были доставлять запрос, какие сведения нужно собрать.

– Но если папа приезжал в Брайтон только на свидание с миссис Мобли… И почему Королевская Гвардия платила за комнаты? – спросила я, пытаясь найти разумное объяснение тому, что не поддавалось объяснению.

– Мы не знаем, кто платил. Кто-то посылал деньги в запечатанном конверте. Так сказал Сомс. Это могли сделать и французы. Думаешь в Лондоне нет французов? Зачем тогда папа брал голубей и почему его убили? Он всегда говорил, что едет в Лондон.

– Да, но он приезжал в Брайтон. Он узнал, что Мобли здесь. Она, наверное, написала ему. Голуби были только предлогом, чтобы можно было спокойно встречаться с этой женщиной. Он знал, что я не буду мириться, если узнаю, что они видятся. Думаю, что Сноуд мог просто воспользоваться этими поездками в своих целях. Ему были на руку отлучки хозяина, они снимали подозрение с него самого, я говорю о Сноуде. Он мог как-то прятать донесение на теле птиц. Если бы разведка что-то заподозрила, она расправилась бы с твоим отцом, а не с ним.

– Надеюсь, Банни найдет Депью, у меня масса вопросов, которые я хотела бы ему задать, – сказала я, пытаясь определить, удалось ли тете действительно разгадать запутанное дело, или она его запутала еще больше. Депью был единственным человеком, который мог дать ответ, был ли отец шпионом, и на кого он работал.

– Ловлю себя на мысли, что не хочу, чтобы Банни нашел Депью. Да сегодняшний день нас беспокоят только вопросы. Могло быть и хуже.

– Но я бы предпочла получить ответ на свои вопросы, тетушка. Папа, наверное немало удивлялся тому, что с него не брали платы за комнаты.

Миссис Ловат промолчала, но я видела, что она напряженно думает, и ее беспокоит, как глубоко папа был втянут в разведывательную деятельность. Спустя немного, как бы отвечая своим мыслям, она сказала:

– Гарольд всегда имел склонность к риску. Он, бывало, позволял контрабандистам высаживаться в своей бухте. Мама всегда страшно волновалась из-за этого.

А контрабандисты из Франции могли легко связать отца с французской разведкой. Сноуд не был похож на англичанина, в нем было что-то от иностранца. Не в речи, а в лице, цвете кожи. Разве не французской страстностью отдавали его рассуждения о голубях, прошлым вечером? Англичане не способны на такую пышность, они более флегматичны.

Легкий стук в дверь прервал наш разговор. У меня возникло ощущение, что за дверью притаился убийца, готовый ворваться и застрелить нас на месте. Тетя открыла дверь, я узнала приятный голос лорда Фарфилда.

Он непринужденно вошел, изящный, улыбающийся. Взгляд его задержался на мне с видимым удовольствием.

– Надеюсь, не помешал, мэм, – произнес он с изысканным поклоном.

– Нисколько. Пожалуйста, присаживайтесь, милорд.

Он подождал, пока сядет миссис Ловат, только после этого сел сам.

– Мистер Сомс только что сообщил мне ужасную новость о том, что в вещей комнате побывал кто-то в ваше отсутствие. Я пришел убедиться лично, что вы не пострадали, – сказал он. Под этим предлогом он не спускал с меня глаз, предметом его особого волнения оказались мои лодыжки и грудь.

– Мы в полном порядке, – заверила я. – Нас не было в это время, мы обнаружили следы непрошенного гостя только по возвращении.

– Мой лакей отнес ключ вниз сразу после моего ухода. Кто-то его похитил и решил поживиться кошельком или драгоценностями.

– Если такова была цель взломщика, то его ожидало сильное разочарование, – ответила миссис Ловат, делая вид, что верит этой чуши.

Присмотревшись к лорду Фарфилду, я была поражена его благородной осанкой и широкими плечами. Такому джентльмену, да еще принадлежащему к самому высокому кругу, было легко получить информацию, на которую трудно было рассчитывать даме более скромного положении. Я почувствовала непреодолимое желание излить ему все наши беды и попросить защиты и помощи. Может быть где-то в подсознании была надежда, что обычно в подобных ситуациях герой-спаситель делает предложение спасенной леди, но в тот момент я этого не осознавала, и в моем желании не было расчета.

Лорд Фарфилд наклонился ко мне и спросил с участием:

– Вас что-то тревожит, мэм? Вы выглядите волнованной.

Я готова была изложить все детали неприятного эпизода, но тетушка Ловат, угадав мое намерение, меня опередила.

– Мы просто устали, милорд. Поездка была утомительной. Он тотчас же поднялся.

– Как неучтиво с моей стороны беспокоить вас в такое время. Я хотел обсудить один вопрос, но это можно сделать потом.

Я плохо представляла, что именно он желает обсудить, но все же сказала:

– Я совсем не устала, давайте поговорим.

Лорд Фарфилд снова сел и устроился поудобнее в кресле, но тут в дверь постучали.

– Это Смайт, – уверенно заявила тетя Ловат и пошла открывать.

До нас долетел ее глубокий вздох, словно она пыталась подавить возглас удивления, вслед за ним раздался громкий и не очень интеллигентный женский голос.

– Добрый день, миссис Ловат. Я видела вас на Набережной недавно и заметила, что вы вошли в этот отель. Я пришла выразить свои соболезнования по случаю смерти Гарольда.