Я позвал Волка, который увлеченно обнюхивал камыши.

Он нехотя оторвался от своего занятия, и мы побрели обратно. По той же самой тропинке, петляющей в зарослях.

Поднялся ветерок. Он прошелся по кронам деревьев, и листья гулко зашелестели. Всколыхнулись зеленые листья папоротников. Тени сгустились.

Теперь Волк решил пойти сзади. Я слышал, как шуршат листья под его мощными лапами. Как шелестит трава и трещат кусты, когда он ломится прямо сквозь заросли.

Мы уже почти дошли до того места, где кончались деревья и начинался открытый луг, который переходил прямо в лужайку на нашем заднем дворе. Еще минут пять – и мы выберемся из болот. Но тут Вил неожиданно остановился.

Его глаза расширились от страха.

Он открыл рот, но не сумел выдавить из себя ни слова.

Я проследил за направлением его взгляда…

Сдавленно вскрикнул и зажмурил глаза, чтобы не видеть этого жуткого и отвратительного зрелища.

Наконец я открыл глаза. Не мог же я вечно стоять так, зажмурившись, и надеяться в тайне, что мне это все померещилось.

– Что это? – выдавил Вил, с ужасом глядя на груду окровавленных перьев и разодранного мяса.

Я даже не сразу сообразил, что это птица. Большая птица.

Ее было трудно узнать в этой разорванной в клочья туше.

Длинные белые перья были разбросаны по земле. Из вспоротого живота вывалились все внутренности. Все вокруг было залито кровью.

– Это болотный отшельник! – закричал Вил.

– Что? – тупо переспросил я. Я отвернулся и изо всех сил постарался забыть то, что видел.

– Вот почему у него вся рубаха была в крови! – заключил Вил.

– Но зачем ему было рвать птицу на части? – спросил я с дрожью в голосе.

– Потому что… потому что он просто чудовище!

– Никакое он не чудовище. Обычный старик. Ну, может, немножечко странный… Живет себе на болотах, один. Никого не трогает. – Я даже не знаю, кого я хотел убедить, Вила или себя. – Это не он, Вил. Это какой-то зверь. Посмотри. – Я указал на мертвую птицу.

Повсюду вокруг виднелись следы звериных лап, хорошо отпечатавшиеся в мягкой земле.

– На собачьи следы похоже, – заметил я.

– Собаки не рвут птиц на части, – тихо проговорил Вил.

В эту секунду из зарослей травы вынырнул Волк. Он подбежал к мертвой птице и собрался ее обнюхать.

– Волк, фу. Отойди, – прикрикнул я. – Отойди. Не трогай.

Я оттащил его назад, обеими руками вцепившись в шерсть у него на шее.

– Пойдем домой, – сказал Вил. – Нечего тут стоять и на это смотреть. После такого я ночью вообще не засну. Или засну, но тогда мне приснится кошмар. Точно приснится.

Мне пришлось тащить Волка за собой. Он все норовил вырваться и обнюхать птицу. Мы сошли с тропинки, чтобы не наступить на кровь. Потом мы вновь вернулись на тропинку и поспешили к краю болот. За всю дорогу мы не произнесли ни слова. Наверняка находились под впечатлением увиденного. И впечатление, надо сказать, было тягостное.

Когда мы выбрались на лужайку, я сказал Виду «пока» и поспешил домой. Вил тоже едва ли не бегом бросился к своему дому. Волк, дурачась, рванулся ему вдогонку, но передумал и вернулся ко мне.

Облака разошлись, и вновь показалось солнце. И хотя уже близился вечер, еще было очень светло. Я даже прищурился с непривычки, ведь на болотах весь день было сумрачно. Я увидел, что папа возится в оленьем загоне – что-то прилаживает там к стене, – и поспешил к нему.

– Привет, пап.

Он оторвался от своего занятия и повернулся ко мне. Он был в джинсовых шортах и желтой майке. А на голову он напялил бейсболку, повернув ее козырьком назад.

– Как дела, Грэди?

– Мы с Вилом видели мертвую цаплю, – выдохнул я.

Я никак не мог отдышаться, ведь последнюю часть пути мы с Вилом почти что бежали.

– Где? На болотах? – полюбопытствовал папа безо всякого интереса. Скорее из вежливости. Он снял бейсболку, вытер рукой пот со лба и снова надел, только теперь козырьком вперед.

– Папа, ее разорвали на части!

– Такова жизнь в дикой природе, – невозмутимо отозвался он. Он наклонился к ближайшему оленю и приподнял над землей его переднюю ногу, чтобы рассмотреть копыто. – Ты же знаешь, Грэди. В природе случаются всякие вещи. Иногда очень жестокие, на наш человеческий взгляд. Я же тебе объяснял про теорию выживания. Выживает сильнейший, и все такое.

– Нет, папа. Это совсем другое, – с жаром проговорил я. – Эта цапля… ее разорвали надвое. Я хочу сказать, как будто кто-то взял ее и…

– Наверное, какая-нибудь другая птица. – Папа внимательно изучал оленье копыто. Я вообще удивляюсь, как он еще слышал, что я ему говорю. – Большая хищная птица. Это могла быть…

– Мы видели болотного отшельника, – перебил его я. – У него вся рубаха была в крови. А рядом с цаплей было полно следов. Звериных следов.

– Грэди, ты успокойся. – Папа наконец отпустил ногу оленя и повернулся ко мне. – Если ты собираешься часто ходить на болота, тогда лучше сразу готовься к тому, что там ты увидишь много чего такого, что покажется тебе неприятным и страшным. Только не надо воображать себе всякие ужасы. Я знаю, воображение у тебя богатое.

– Вил сказал, что это сделало какое-то чудовище! – воскликнул я.

Папа нахмурился и почесал макушку прямо через бейсболку.

– Я смотрю, у твоего нового друга тоже богатое воображение, – тихо заметил он.

Родители разрешили, чтобы Волк ночью спал у меня в комнате. Я ужасно обрадовался. Когда с тобой в комнате спит здоровенный пес, ты себя чувствуешь гораздо спокойнее.

Как я ни старался, но не сумел выкинуть из головы этот противный и страшный образ разодранной в клочья цапли. Он так и стоял у меня перед глазами. Я смотрел телевизор до ужина. После него мы с Эмили засели играть в шахматы.

Но чем бы я ни занимался, я вновь и вновь вспоминал эту груду растерзанного мяса и окровавленных белых перьев.

Вот почему я обрадовался, что Волк будет спать со мной.

– Ты ведь меня защитишь, если что, правда, пес? – прошептал я ему с кровати.

Он устроился на коврике рядом с кроватью. Когда я к нему обратился, он тихонечко рыкнул. Свет полной луны лился в окно и падал прямо на Волка. Я увидел, что он лежит, опустив голову на передние лапы. Кажется, он уже засыпал.

Я тоже закрыл глаза и почти мгновенно заснул.

Не знаю, сколько я спал.

Но посреди ночи меня разбудил страшный грохот.

Я рывком сел на постели. Поначалу я вообще ничего не соображал, но потом понял, что грохот донесся из гостиной. Кто-то вломился к нам в дом!

Грабитель?!

Я встал с кровати и на цыпочках подошел к двери.

Сердце бешено колотилось в груди.

Я встал у двери, не решаясь выглянуть в коридор.

Снова раздался грохот.

Потом шаги.

– Кто… кто здесь? – выдавил я. Это был даже не шепот, а сдавленный хрип.

Я открыл дверь, вышел в темный коридор и, распластавшись по стенке, направился в гостиную.

– Кто здесь? – выкрикнул я уже чуть увереннее.

Мама, папа и Эмили тоже вышли из своих комнат. Так что в коридоре мы все и встретились. Даже в темноте я сумел разглядеть, что все они растеряны и напуганы.

Я первым вошел в гостиную.

Там было не так темно, как в коридоре – в большое окно лился бледный свет полной луны.

– Эй! Есть тут кто? – позвал я.

И тут я увидел Волка. Я сначала даже не понял, что происходит. Он бросился прямо на окно. Его мощные плечи глухо ударились о стекло.

– Волк, прекрати! – заорал я.

Теперь я понял, что это был за ужасный грохот, который меня разбудил. Волк опрокинул журнальный столик, а заодно и торшер, который стоял у окна.

– Он… он пытается выйти на улицу, – пробормотал я.

Папа положил руку мне на плечо:

– Ну он тут и устроил… похоже, торшер разбил.