— Разумеется, — сказала Эмберли, борясь с желанием избить его если не до смерти, то с очень серьезными последствиями для организма. Девушка взяла со стола камень и вежливо кивнула, делая вид, что разговор носит исключительно светский характер, — иначе ты бы продал его подороже.

— Совершенно верно, — согласился Спригг, откидываясь на спинку излишне мягкого кресла, обитого натуральной кожей.

Еще один щелчок по носу израненной экосистеме Железняка.

Рабочий кабинет торговца и примыкающие к нему жилые комнаты располагались на верхних этажах главного шпиля на одном уровне с верхушками окружавших его небоскребов. Лишь губернаторский двор да горстка наиболее привилегированных вельмож квартировали выше.

Из широких герметичных окон сквозь разреженный воздух открывался вид на изогнутую линию горизонта, затуманенную облаками цвета детской неожиданности. Сквозь разрывы в грязных тучах проглядывали шпили и блоки улья. Кое-где светились люминаторы, но даже они не развеивали ощущения, словно все вокруг вымерло на этой планете.

— Предательство хорошо оплачивается, — сказала Эмберли с целью вызвать у собеседника дискомфорт.

Торговец был всего лишь несколько обеспокоен, но по-прежнему самоуверен и определенно надеялся выйти сухим из воды. Спригг определенно верил, что связи при дворе помогут ему избежать такой мелкой неприятности, как Инквизиция. Подобное заблуждение частенько бытовало и среди более влиятельных особ, однако всех их постигло разочарование.

— Едва ли это можно считать предательством, — заявил Спригг, улыбаясь, как он сам, несомненно, полагал, обезоруживающей улыбкой.

На вид ему было около сорока лет. Подернутые легкой сединой виски подчеркивали образ взрослого и здравомыслящего человека. Однако Эмберли достаточно часто приходилось иметь дело с публикой, регулярно проходившей ювенальные процедуры, чтобы понимать, что реальный возраст контрабандиста как минимум втрое больше. Отлично. Тот, кто так отчаянно цепляется за жизнь, до смерти боится ее потерять.

— Гнуснейшее предательство, — возразила Эмберли с металлом в голосе, — сотрудничество с ксеносами ради извлечения выгоды. Ты загрязняешь Империум их греховными устройствами. Многие из моих коллег казнили бы тебя на месте.

— Но вы же не казнили, — парировал Спригг с нарастающим волнением.

— Нет, не казнила, — признала Эмберли, — потому что даже такая плесень как ты, порой может быть полезна.

Оскорбление было произнесено в точно выверенное время. Оставалось только дождаться реакции — короткая вспышка гнева, которую Спригг тут же подавил. Отлично. Значит, он и близко не был столь самоуверен, как хотел казаться.

— У меня много влиятельных друзей, — сообщил Спригг, пытаясь сохранить лицо и одновременно пригрозить инквизитору.

Эмберли лишь отмахнулась:

— Твоими подельниками я займусь позже, когда ты назовешь мне их имена. Только от тебя зависит, насколько быстро и безболезненно все это произойдет. А теперь я жду, какой выбор ты сделаешь.

— Выбор? — повторил Спригг так, будто это слово было ему незнакомо.

— Насчет того, каким образом ты мне будешь полезен, — Эмберли сделала паузу, чтобы ее слова осели в сознании Спригга. — Я вижу только два варианта: либо ты станешь моим информатором, либо сервитором. Если, конечно, от тебя останется достаточно материала после допросов.

— Ты блефуешь! — воскликнул Спригг так, словно сам себя пытался в этом убедить, и нажал на кнопку под столешницей, которую, очевидно, считал абсолютно незаметной.

— Значит, ты выбираешь путь сервитора, — заключила Эмберли, доставая болт-пистолет.

В дверях появился ухмыляющийся Пелтон:

— Если ты ждешь своих охранников, то они сейчас немного мертвы.

Спригг побледнел и глубже погрузился в объятия своего мягкого кресла.

— Я готов к любому сотрудничеству, — негромко произнес он.

— Отлично.

Эмберли убрала оружие, поднялась, обошла вокруг стола и уютно примостилась на краешке столешницы. Спригга буквально вдавило в кресло, когда Эмберли слегка подалась вперед и сказала:

— Не так уж это было и сложно, правда?

Конечно, у нее не было ни малейшего намерения казнить столь влиятельного человека, который будет намного полезнее в качестве постоянного информатора, однако ему пока незачем было это знать. Пусть думает, что его жизнь висит на волоске.

— Теперь вернемся к камню души. Где ты его взял?

Поначалу путешествие к нижним уровням было стремительным, благодаря фуникулеру, соединявшему шпиль с центральным ульем. Но теперь, когда они достигли наиболее заселенных районов, паланкин, нанятый Эмберли, перемещался по наводненным людьми улицам настолько медленно, что быстрее было бы идти пешком. С другой стороны, сервиторы в ливреях, которые несли паланкин, отлично подходили для прикрытия и к тому же служили наглядным напоминанием Сприггу о том, что его ждет, если он вдруг передумает сотрудничать.

— Если ты мне соврал, — как бы невзначай сообщила Эмберли, играя с ножичком, — я лично прослежу, чтобы твой разум стерли не полностью, когда будут делать из тебя сервитора-ассенизатора.

Мир за занавесками паланкина был полон звуков: кругом раздавался гомон тысяч голосов и нескончаемый шум, поднимающийся из расположенных ниже мануфакторий.

— Это тот самый торговец, который продал мне камень, — заверил Спригг, от лица которого постепенно отливала краска. — У нас с ним общий бизнес.

— Законный? — уточнила Эмберли.

Спригг замялся. Его молчание было красноречивей любых слов.

— Оружие, — констатировал Пелтон.

На нижних уровнях улья не было стражей правопорядка. Закон здесь подчинялся тем, кто мог позволить себе оплатить труд наемников или организовать банду, способную контролировать район.

— В основном оружие, — признался Спригг, — но не только. Еще еда, медицинские товары…

— «Кайф», «убой», «шлак»?… — предположила Эмберли.

Спригг вновь кивнул. Запрещенные препараты, вызывающие привыкание и последующую смерть — крайне выгодный бизнес.

Эмберли раздвинула занавески и взглянула на кишащий людьми рынок, освещенный неисчислимым количеством световых полосок под примерно десятиметровым потолком. Несколько ламп не горели, другие зловеще мерцали на последнем издыхании. Непроизвольно Эмберли представила, что будет, если все лампы вдруг погаснут, и содрогнулась: в неизбежной панике погибнут тысячи людей.

— Похоже, мы пришли, — сообщил Пелтон, указывая на большой шатер, безвкусно украшенный яркими тряпками. И, недоверчиво глядя на Спригга, добавил:

— Хотя я лично по-прежнему уверен, что камень прибыл на Железняк с другой планеты.

— Именно поэтому космопорт сейчас тоже проверяют, — напомнила Эмберли, хотя в глубине души разделяла его сомнения.

Она по-прежнему не понимала, как эльдарский артефакт мог оказаться на Железняке, а тем более в низовьях улья.

— Мне его Джеффон продал, — настаивал Спригг, — он сам вам подтвердит.

Паланкин резко остановился, и контрабандист поспешно выбрался наружу, стараясь не глядеть на сервиторов.

Навстречу ему из шатра выбежал грузный краснолицый мужчина с бородкой, переплетенной ленточками по последней моде.

— Арлен, где ты пропадал, старый пройдоха? — воскликнул он, хлопая Спригга по спине с изяществом орка. — О, ты привел с собой даму!

Джеффон протянул массивную руку с пальцами, унизанными кольцами, помогая Эмберли выйти из паланкина. Пелтон занял привычное место у нее за плечом.

— Ах, да, — затараторил Спригг, вспомнив о полученных инструкциях, — Джеффон, позволь представить тебе миледи Вэйл.

— У леди, несомненно, изысканный вкус, — произнес бородатый торговец, жестом указывая на свой шатер. — Позвольте предположить: вы коллекционируете диковинки с нижних уровней?

— Что-то вроде того, — согласилась Эмберли, следуя за Джеффоном в шатер.

Пелтон тем временем занял позицию возле матерчатой занавески, закрывающей вход, чтобы другие покупатели ненароком не подслушали разговор инквизитора с торговцем. Спригг хотел было войти внутрь вслед за ними, но в последний момент передумал и остался снаружи, притворившись, что рассматривает резные поделки из костяшек пальцев, разложенные на шатком столике у входа.