А что касается чувств Софи к богатому вдовцу... Они никуда не делись за это время – не исчезли, не растворились в заботах. Конечно, теперь девушку уже не брала оторопь каждый раз, когда Рон Дайвери подходил к ней. Все-таки они встречались по несколько раз на дню, и Софи постепенно привыкла не дрожать под пристальным взглядом мужчины.

Оставаясь одна, она старалась разобраться в природе возникших чувств к хозяину дома. В конце концов Рон обычный человек, ну что в нем особенного? И тут же отвечала себе: все особенное, все необыкновенное... Она ругала себя: да как же так, совсем недавно была влюблена в Этьена, и вот вам, пожалуйста... Но и на это находила оправдание: тогда была не любовь. То чувство она придумала сама, чтобы скрасить безрадостные будни. А настоящая любовь рождается в сердце, и ничего нельзя с этим поделать. Как стихия – ничему не подвластная, всепоглощающая. Как безбрежный океан...

Софи рада была бы откинуть все сомнения и раствориться в нахлынувших чувствах... Но понимала, что это невозможно. Он безумно богат, она всего лишь прислуга. Разве у них есть будущее? От этих печальных мыслей хотелось рыдать, да только что это могло изменить? И она прятала любовь как можно глубже в душе, чтобы никто – а тем более Рон Дайвери – не мог догадаться о том, что ее терзает...

Софи умылась, влезла в любимые джинсы и топ и пошла в детскую.

– Элизабет! Уже утро, пора открывать глазки! – нежно погладила она девочку по щеке.

Та сладко потянулась и через секунду уже сидела в кровати.

– Вставай, умывайся, а после завтрака мы пойдем по магазинам. Хочешь? – спросила Софи.

– Да, конечно! – ответила малышка. – А что ты собираешься купить?

– Ну... мне пора обновить гардероб, и я подумала, что такая модница, как ты, сможет дать пару дельных советов!

Совсем скоро няня и ее подопечная стояли в гостиной, готовые к выходу. Рон, выйдя из кабинета на голос дочери, поинтересовался, куда они собрались. А услышав ответ, сказал, что попросит личного шофера отвезти их.

Софи не стала отказываться и, взяв девочку за руку, направилась к гаражу, не замечая, каким взглядом провожает ее мистер Дайвери.

Что и говорить, француженка недооценила проницательности мужчины; Тот давно понял, что небезразличен ей. И то, что они принадлежат к разным слоям общества, его совершенно не пугало. По мере того как Рон узнавал девушку лучше, она нравилась ему все больше и больше.

Он вернулся в кабинет, сел за рабочий стол и взял в руки фотографию в рамке. Она всегда стояла рядом с серебряным стаканчиком для карандашей – снимок покойной жены. Рон сделал его сам в самом начале их знакомства. Они были на вечеринке у друзей, и Хелен, дурачась, нацепила мужскую шляпу. В нелепом головном уборе, но от того не менее красивая, она и покорила его сердце.

С тех пор как жены не стало, Рон, испытывая потребность в общении с любимой, часто мысленно разговаривал с ее фотографией. Вот и в этот раз он собирался рассказать обо всем, что творится у него в душе.

Хелен, ты всегда поддерживала меня, обратился к ней мистер Дайвери, осторожно поглаживая холодное стекло, за которым был запечатлен лик жены. Уверен, что и сейчас поймешь, какие мотивы движут мной. Элизабет нужна мать. Когда ты покинула этот мир, я дал зарок ни за что не связывать себя узами брака ни с одной женщиной, если не полюблю ее всем сердцем и если не буду убежден, что она полюбит мою дочь как родную...

Рон потер лоб, подбирая слова.

Несколько лет подряд мне казалось, что это условие невыполнимо. Никто из представительниц прекрасного пола не заставлял мое сердце учащенно биться, и никого из них я не мог представить в роли мачехи Элизабет... И вдруг произошло чудо. Имя этому чуду – Софи. Я знаю, насколько странным образом она попала в мой дом. Предпочитаю думать, что сам Господь взял ее за руку и привел сюда. Удивительно, но ей сразу удалось найти общий язык с нашей малышкой! А этого не получалось прежде ни у одной из нянь...

Мистер Дайвери поставил фотографию на место, встал из-за стола и начал прохаживаться по кабинету. Сегодня он не просто мысленно разговаривал с безвременно ушедшей женой.

Сегодня он планировал сказать ей нечто очень важное.

Видишь ли, Хелен, продолжил Рон, Софи покорила не только Элизабет. Она растопила мое обледенелое от горя сердце. А я уж начал думать, что этого никогда не произойдет... Причем сделала все так естественно, не прилагая никаких усилий, что диву даешься! Не пыталась, как многие, обольстить меня, не кокетничала, не бросала томные взгляды. Просто была сама собой. Но если бы ты знала, сколько грации в ней, хотя она носит джинсы, а не вечерние платья... Сколько красоты, хотя она почти не пользуется косметикой... Сколько душевной теплоты и сердечности... Я могу говорить о ней часами, но надо ли? И так все ясно. Я чувствую, что и она неравнодушна ко мне. Поэтому не вижу смысла больше ждать. Я принял решение...

Телефонный звонок прервал размышления мистера Дайвери. Он подошел к столу и снял трубку.

– Я вас слушаю.

– Добрый день, Рон, это Мадлен! – прощебетал женский голос.

Мужчина недовольно нахмурился. Мадлен в последнее время стала частым гостем в его доме. И Рон подозревал, что за это ему надо благодарить бесподобную Джулию.

– Я собиралась послать открытку, но потом решила позвонить сама, – сообщила молодая женщина. – В ближайший четверг очень хочу видеть тебя в ресторане. Будет торжественный ужин по случаю моего дня рождения! Могу надеяться, что ты не проигнорируешь это мероприятие?

Рон задумался. Он несколько раз давал понять Мадлен, что между ними ничего не может быть. Правда, говорил это не напрямую, но весьма красноречивыми намеками. Однако молодая женщина то ли не понимала их, то ли – что более вероятно – не обращала внимания. Видимо, считала, что в конце концов он не устоит перед ее обаянием. И вот теперь это приглашение...

– Хорошо, Мадлен, я постараюсь прибыть, если, конечно, не случится форс-мажорных обстоятельств...

– Нет-нет, ничего не желаю слышать! – заявила блондинка. – Буду с нетерпением ждать встречи!

Рон попрощался, положил трубку на рычаг телефона и решил на днях поговорить с матерью. Сказать, чтобы она доходчиво объяснила Мадлен, что та попусту теряет время, пытаясь привлечь его внимание.

Софи вышла из магазина, неся в руках несколько пакетов. Элизабет семенила чуть позади, сосредоточенно доедая ванильное мороженое. Водитель, помогая уложить покупки в автомобиле, заметил, обращаясь к девушке:

– Можно было попросить меня помочь. Я бы забрал все и погрузил в машину сам.

– Зачем? – искренне удивилась Софи. – Мне несложно! Мы уже закончили, так что можно ехать домой.

Она поискала взглядом Элизабет, а увидев, засмеялась – настолько забавно выглядела перепачканная детская мордашка! Присев рядом на корточки, няня достала из кармана джинсов носовой платок и начала стирать со щек воспитанницы следы мороженого.

– Валери! – крикнул кто-то позади нее.

Она не обернулась, но подумала, что где-то рядом, наверное, есть ее землячка. Имя-то французское!

– Валери! – снова произнес голос уже совсем близко.

Софи повернула голову и увидела Майкла, с которым познакомилась в кафе и с чьей подачи сильно перебрала в тот вечер вина.

– Привет, – сказала она, выпрямляясь. – Только меня зовут не Валери, а Софи.

– Тьфу ты... Так обрадовался, увидев тебя, что даже имя перепутал! Уж извини... – Молодой человек, казалось, смутился. – А ты разве не улетела во Францию?

– Нет, решила пожить немного в Лос-Анджелесе. Нашла работу...

– Софи, мы скоро поедем? – Элизабет потянула няню за штанину, стремясь обратить на себя внимание.

– Да, скоро, – отозвалась та. – Иди посиди в машине и попроси, чтобы водитель включил кондиционер, очень жарко.

Девочка нехотя отошла.

Майкл взглянул на автомобиль, который дожидался француженку, и присвистнул от удивления.

– Ух ты! Лимузин! Кем же ты работаешь, если на таких тачках разъезжаешь?