— Все хорошо. Я просто хочу снять.., это. — Айвор сбросил рубашку. — И это, — спокойно, словно успокаивая полудикое, нервное существо, добавил он. Усмиренная и прирученная, Кристи позволила ему снять с себя жакет. — Ты знаешь, о чем я думал, пока ждал тебя утром? — В его голосе звучала отчаянная нежность:

— Я представлял, как твои груди прикоснутся к моему телу, как я буду кусать твой сосок, пока ты не закричишь от наслаждения…

И она позволила ему снять с себя не только жакет, но и блузку, и юбку.

Шершавым, охрипшим голосом он произносил какие-то бессвязные слова, и они превращались в сознании Кристи в живые картины. Ее тело уже бесстыдно поддавалось на новые ласки, так что Айвору даже приходилось отводить ее руки. Она уже понимала, что произойдет потом, и соски ее были такими напряженными и чувствительными, словно он уже попробовал их губами.

Кристи не останавливала его, очарованная образами, которые вызвали к жизни звуки его прерывистого голоса.

Айвор прижимал ее к себе все теснее, гладил по спине, потом стал покрывать поцелуями руку — от кончиков пальцев до плеча. Губы его то едва касались кожи, то впивались в нее, оставляя вишнево-бурые пятна, пока Наконец ее тело не содрогнулось в ответ.

— Я хочу, чтобы мы пошли наверх и неторопливо, медленно любили друг друга там, у меня в спальне… Там спокойно, хорошо… А если я останусь тут с тобой чуть дольше…

Кристи молчала, трепеща от желания; сердце ее бешено колотилось, а тело откликалось на каждое прикосновение его рук и губ.

Айвор поднял с пола свою рубашку и осторожно надел на девушку, задержав руки у нее на груди. Потом он наклонился и легко поцеловал ее, но Кристи от этого хотелось закричать.

Его рубашка приятно ласкала тело, ткань пропиталась его запахом, и то, что эта вещь принадлежит Айвору, воспринималось как начало его власти над ней.

Кристи вздрогнула, когда он застегивал ей пуговицу на груди. Соски ее напряглись, и она чуть не задохнулась от желания, почувствовав его прикосновение.

— Пойдем! — почти приказал Айвор. — Туда, наверх!

Обняв ее, он прошел через холл, а потом они стали подниматься по ступенькам. На середине лестницы Айвор приостановился, повернулся и окинул Кристи взглядом — сторонним, таинственным взглядом, от которого ее сердце застучало с болезненным беспокойством. Левой рукой обнимая ее за талию, правой он вдруг дотронулся до лица — так отец мог приласкать дочь.

— Кристи, я хочу, чтобы ты знала… — начал он, но она не дала ему закончить, приблизившись и поцеловав в губы с почти отчаянной яростью.

Айвор вздрогнул от изумления, потом сильно обнял ее и заставил принять ответный поцелуй.

Что же он хотел мне сказать? — промелькнуло в голове у Кристи. Но ей сейчас не хотелось ничего слышать. Она стала бессловесной и бездумной, как животное в часы брачных игр.

Остаток пути Айвор нес ее на руках.., и вот они оказались в спальне с низкими потолками, где карнизы нависали над двумя мансардными оконцами.

Паркет здесь был натерт и пах мастикой, но в нем были выщерблины и неровности. Когда-то в комнате был камин, от которого теперь осталось лишь углубление в стене. Напротив этой ниши стояла кровать старинной работы, не деревянная, а железная, покрытая уже изношенными пикейными покрывалами.

Кристи подумала, что накрахмаленная ткань натрет ей спину, но покрывала оказались мягкими.

Поцеловав ее, Айвор попросил позволения отлучиться и исчез прежде, чем она успела поинтересоваться, куда.

В недоумении Кристи разглядывала комнату, не в силах поверить в реальность происходящего.

На дубовой планке между двумя оконцами висела фотография в рамке. С замиранием сердца девушка всматривалась в нее.

— Это мои дедушка с бабушкой, — пояснил вернувшийся Айвор, пристально "глядя на нее.

Кристи вначале не могла понять, почему на нее снизошло такое успокоение. Не оттого ли, что это парный портрет, а не фото одного человека?

Она догадалась теперь, что Айвор ходил за ее одеждой, и, пока он аккуратно развешивал все на стульях, испытала целую гамму противоречивых чувств.

Ведь это же не просто желание — то, что она чувствует по отношению к нему… При этой мысли слезы брызнули у нее из глаз. Нет, это самая настоящая любовь. Он был так заботлив, так ласков и так изощрен в искусстве любви, что она просто не могла его не полюбить. И Кристи зажмурилась, давая простор воображению.

На ней все еще была рубашка Айвора, и, забираясь в постель, он ласково прошептал:

— Я рад, что ты ее не сняла.

Или по наивности, или потому, что слишком нервничала, Кристи не поняла сразу смысл его намека и спросила неуверенно:

— Почему?

Айвор рассмеялся в ответ, и взгляд его потеплел.

— Ну, разумеется, потому, что я могу ее расстегнуть! — Сказав это, он поцеловал Кристи в шею, а потом впился ртом в нежную кожу между ее грудей, с удовлетворением замечая, как она начинает учащенно дышать. Он спускался губами по ее коже все ниже, постепенно расстегивая пуговицы, гладя нежное тело под рубашкой, массируя красивые бедра…

Трепеща, Кристи ждала новых ласк.

Груди ее налились, и Айвор сжал их так сильно, что она вскрикнула и судорожно притянула к себе его голову.

Она уже была готова разодрать на себе рубашку и прижать Айвора к своему страждущему телу, но он сам догадался о том, чего она хочет, и касания его губ, поначалу легкие, стали менее сдержанными и более требовательными.

Кристи вскрикивала и судорожно выгибалась.

Томительная боль пронзила ее тело, которое требовало, чтобы Айвор навалился на нее всей тяжестью. Словно осознав эту потребность, он откликнулся на ее внутренний зов — отстранился, позволяя ей удобнее расположиться на постели, и опустился на колени.

— Я очень тебя хочу. Скажи, что ты меня тоже.

— Я тоже.

Кристи ответила ему искренне, совершенно расслабившись и придя к уверенности, что она женственна и желанна. Да и какой теперь смысл разыгрывать из себя недотрогу?

Айвор провел рукой по ее лицу, взъерошил волосы, вынул заколки.

Она чувствовала, как он разгорячен, как разрумянились у него щеки, как блестят глаза, и спрашивала себя: неужели это я вызвала в нем такое волнение?

Когда он снял с себя все, Кристи покраснела и, подняв глаза к его лицу, поняла, что ему приятна эта застенчивость.

— Не надо, — прошептал он, когда она отвела взгляд. — Мне нравится видеть, что ты меня хочешь. Я наслаждаюсь при мысли, что твое желание не уступает моему… А теперь скажи мне, как ты ждешь моих ласк…

Кристи закрыла глаза. Ее саму потрясло, что она не только хочет, чтобы ею обладали, но жаждет быть активной в любви. Это просто не укладывалось у нее в голове… Она провела кончиками пальцев по сильным плечам Айвора и, хмелея от запаха возбужденного мужского тела, приподнялась и приблизила свои губы к его лицу.

Как было бы здорово попробовать на вкус его кожу, почувствовать губами твердость мышц, прикусить твердый сосок, чтобы Айвор закричал и в ответ стиснул ее в объятиях…

И она сбивчиво прошептала, что он ей желанен, что она уже не может продолжать эту игру и жаждет развязки.

Кристи слишком долго жила без любви. Да и было ли все прежнее любовью по сравнению с этим? И когда Айвор внезапно отпрянул от нее, а потом, как бы падая с высоты, вошел в нее, она закричала от восторга.

Ее тело угадало тайный ритм другого тела и стало жить с ним в унисон, и Кристи казалось, что одно только это новое чувство имеет значение, а все прошлое было заблуждением.

Некоторое время спустя Айвор овладел ею во второй раз, и она опять подумала, что прежде не могла о таком и мечтать. Да, вот настоящая жизнь!

Она заснула в его объятиях, и слезы счастья долго не высыхали на ее ресницах.

Кристи приснился дурной сон, в котором она выясняла отношения с Гейл и та, бледная и разгневанная, обвиняла ее в том, что она украла Айвора.

Кристи вздрогнула и проснулась. Ужас и стыд овладели ею, и она откатилась на край постели… Как жить теперь, после того, что она совершила, как посмотреть в глаза Айвору, который пока крепко спит, не подозревая о ее смятении?