— Выглядишь неважно. В чем дело? Это становилось уже невыносимым. Ее глаза вспыхнули от гнева и наполнились слезами.

— Действительно? Я что-то не замечала. — И тут она стала гневно выкрикивать ему в лицо:

— А как ты ожидал, я должна выглядеть? Как я должна себя чувствовать? — Кристи услышала в своем голосе слезы. — Ты назвал меня трусихой, Айвор, но я счастлива, что ты не можешь сказать обо мне худшего!

— Я не понимаю, о чем ты, — спокойно произнес он.

Его близость мучительно волновала Кристи. О, если бы он сейчас взял меня на руки и понес… — промелькнуло у нее в голове.

— Может быть, я и трусиха, Айвор, — повторила она уже спокойнее, — но зато меня нельзя обвинить в том, что я сломала чью-то жизнь, сокрушила чьи-то надежды…

— Что за вздор? — прервал ее он. — О ком ты говоришь?

Кристи посмотрела на него с горечью и презрением.

— О Гейл, разумеется.

— О Гейл?! — изумился он. — Господи, да какое ей до нас дело?

Да, она знала, что он обманщик, изменник. Но то, что он так жестоко и беззастенчиво признает это, совершенно ошеломило Кристи.

Она ожидала, что он хотя бы скажет, что его чувство к Гейл прошло или что-нибудь в таком духе…

"Какое ей до нас дело”, мысленно повторила она его слова. Видимо, для него не существует ни вины, ни боли, ни угрызений совести, потому что она, Кристи, и Гейл суть две совсем разные области его жизни.

— С этой минуты нет и не может быть никаких “нас”! — возмущенно воскликнула Кристи.

— Что с тобой? — спросил Айвор и протянул к ней руку.

— Не прикасайся ко мне! Он встрепенулся от этих слов, и губы его вытянулись в тонкую линию.

— Не прикасаться? А у меня в постели ты молила об обратном!

.Да, это заслуженный упрек, признала Кристи и пробормотала упавшим голосом:

— Прости, что я не ответила на письмо твоего поверенного. Разумеется, я хотела бы продолжить дела с продажей.

И, боясь подпустить его к себе, она резко повернулась и почти бегом направилась к дому.

Айвор не пошел за ней следом.

Кристи долго сидела в кресле с закрытыми глазами. Неужели он полагал, что они снова будут встречаться, что она будет продолжать с ним спать, зная о существовании Гейл? Неужели она дала ему повод так о ней думать?

Если бы она сохранила верность своим убеждениям, с самого начала дав ему понять, что между ними ничего не может быть, — тогда не случился бы и этот разговор.

Конечно, я все еще люблю Айвора, в отчаянии сказала себе Кристи. Я виновата во всем и к тому же беременна от него…

Горячие слезы хлынули у нее из глаз. Не надо бы оставлять этого ребенка, но ведь она уже любит его.., так же, как его отца.

А он, этот малыш, возненавидит ее и будет всю жизнь попрекать.

"Какое Гейл дело до нас с тобой”, снова вспомнила Кристи слова Айвора. Но даже они не смогли заставить ее побороть свою любовь и мужественно посмотреть правде в глаза!

— Ты хочешь послать меня в Испанию? — спросила Кристи у Грега.

Тот колебался, не зная, как начать разговор.

— Вчера мне позвонил Арчибальд Стивене — страшно встревоженный. Он покупает виллу, но возникли какие-то неувязки.

— Что, хозяева передумали? — предположила она.

— Насколько я знаю Арчибальда, он, наверно, сам во многом виноват. Ему, мягко говоря, не хватает такта.

— Да, он считает, что чем громче кричит, тем лучше его поймут.

— Я и сам бы поехал, — виновато заметил Грег, — но ты ведь лучше знаешь и язык, и обстановку, и людей.

Это действительно так, не могла не признать Кристи. К тому же, уехав в Испанию, она временно освободится от Айвора. Можно будет не опасаться, что он позвонит, придет.., или не придет, подумала девушка с горечью.

— Не принимай все это близко к сердцу, — продолжал Грег. — Отправишься сегодня вечером, в аэропорту возьмешь такси. Когда отдохнешь как следует, позвони Арчибальду. Понимаешь, если он не найдет общий язык с хозяевами, его могут просто выселить. Он еще не заплатил всю стоимость аренды, а уже поселился в доме. А тут появились более выгодные покупатели…

— Хорошо, я еду сейчас же и разберусь в ситуации на месте. Заодно и развлекусь. А то скучновато стало у нас в городе! — Последние слова Кристи произнесла не без лукавства.

Она поехала домой, собрала все необходимое и помчалась в аэропорт.

Жизнь в Испании требует крепких нервов и здорового желудка, сказала себе Кристи. Она не могла похвастаться ни тем, ни другим, но все же понимала, что оставаться в городе гораздо хуже.

Она остановилась в небольшой гостинице и, созвонившись со Стивенсом, договорилась на следующий день встретиться с ним и его женой за ужином.

Арчибальд был вспыльчив, зачастую бестактен. Анна, его жена, казалась тихой, во всем покорной мужу женщиной. При первом же знакомстве с ними Кристи с горечью подумала, что это неудачный брак.

Стивене сразу же принялся ухаживать за Кристи. Он ей совсем не нравился, но теперь она была ему едва ли не благодарна. Он отвлекал ее — причем не столько от Айвора, сколько от собственных чувств.

Вот бы почаще Грег посылал меня сюда, думала Кристи, вернувшись в номер после ужина и встав под душ. А вдруг бы мне удалось обосноваться здесь?

Для таких надежд не было никакой реальной почвы, но ей хотелось верить в чудо.

Тогда ни от кого не надо будет скрывать, что я жду ребенка, мечтала она. И Гейл ничего не узнает. А когда малыш подрастет, можно будет сказать ему, что отец погиб еще до его рождения. И жизнь будет спокойной — ни мучительных воспоминаний, ни подспудных желаний…

В один из вечеров Кристи позвонила сеньору Васкесу.

— Мне хотелось бы год-другой поработать в Испании, — сказала она и пояснила:

— Может быть, я продвинусь в знании языка.

— Не напрашивайтесь на комплимент, Кристи, — галантно возразил тот. — Испанский у вас превосходный. А то, о чем вы просите… Конечно, я с удовольствием взял бы вас в штат. Но как же Грег соглашается вас отпустить?

Итак, я смогу устроиться в Испании! мысленно возликовала Кристи. И все-таки ребенку надо будет сказать о его французской крови, вдруг без особой связи с этой мыслью промелькнуло у нее в голове.

Она увидела в газете афишу о гастролях молодой французской певицы и решила купить билет на ее концерт.

Кристи с таким энтузиазмом аплодировала исполнительнице любовных песен, что та выразила желание исполнить одну из них снова.

— Специально для молодой американки с таким прелестным лицом, — объявила певица.

И Кристи после второго исполнения запомнила песню наизусть.

А малыш слушал песни своей прародины вместе с мамой…

Кристи возилась с делами Арчибальда, вела переговоры с местными властями, заодно практикуясь в испанском языке, а между тем ее неотступно преследовали мысли о будущем — собственном и ребенка. Их общем будущем.

Дела с покупкой виллы уладились, и Стивенсы решили отпраздновать это событие.

На вечеринке собрались старые и новые хозяева и их друзья. Все тревоги оставили Кристи, и она пела, аккомпанируя себе на рояле, романсы Шопена, а потом вдруг неожиданно для себя самой исполнила ту самую французскую песенку о любви.

Гости были в восторге.

— У вас, наверно, есть французские корни? — робко спросила ее Анна Стивене, и Кристи впервые увидела, что муж и жена смотрят друг на друга с любовью.

Она не ответила на вопрос, а вместо этого прочла с необычайной выразительностью стихотворение Уолта Уитмена.

На следующее утро Кристи предстояло возвратиться на родину. Проснувшись, она обнаружила, что у нее начались месячные.

Ребенка не будет, сказала себе Кристи и почувствовала боль, как при известии о гибели родителей. Она так страшно закричала, что этот крик, наверное, услышали в соседних номерах.

Итак, ее любовь каждый раз оборачивается потерей.

Сначала учитель мистер Джон Пелем. Потом Элвин Хадсон. Затем гибель родителей. Потом Айвор. И теперь — ребенок.