Из-за этого запаха человек-обезьяна не мог пользоваться своим феноменальным обонянием, иначе он сразу бы ощутил присутствие находящегося рядом гомангани.

Парень лежал за одной из портьер и из своей комнаты увидел, как Тарзан проник в помещение, и сейчас следил за тем, что делает человек-обезьяна.

Глаза чернокожего расширились от страха при появлении этого странного призрака, какого он не встречал ни разу в своей жизни. Если бы гомангани был достаточно развит, он подумал бы, что Тарзан – бог, спустившийся с небес, но, будучи существом неразумным, не обладающим фантазией и воображением, он воспринимал лишь то, что видел. А видел он незнакомое существо и был глубоко убежден, что все незнакомцы – враги. Он должен был предупредить хозяев о неожиданном вторжении, но боялся пошевелиться, пока этот невесть откуда взявшийся человек не отойдет на достаточное расстояние. Негр не торопился вызвать болгани, потому что решил, что безопаснее будет выждать. Пришелец долго заглядывал вниз в шахту, рассматривая ступеньки, а гомангани тихо лежал, наблюдая за ним. Наконец, незнакомец встал на ступеньки и исчез внизу. Тотчас же гомангани вскочил со своего места и бросился через проем по крыше дворца к высокой западной башне.

Чем ниже спускался Тарзан по ступенькам лестницы, тем гуще и тяжелее становился запах фимиама. Воспользоваться своим обонянием он не мог, и ему приходилось подолгу прислушиваться к каждому шороху, осматривать многочисленные комнаты вдоль центрального коридора. Пару раз он осмелился позвать Лэ по имени, о не получил ответа.

Он обследовал четыре лестничных площадки и спускался на пятую, когда заметил в одном из проемов возбужденного и возможно перепуганного негра.

Парень был громадного роста и совершенно безоружный, он стоял, глядя на человека-обезьяну широко открытыми глазами. Тарзан легко спрыгнул на площадку и встал к нему лицом.

– Что вам угодно? – заикаясь, спросил чернокожий. – Вы ищете вашу жену, которую схватили болгани?

– Да, – подтвердил Тарзан. – Что ты о ней знаешь?

– Я знаю, что ее спрятали, – ответил негр. – Если вы пойдете со мной, я отведу вас к ней.

– Почему ты хочешь сделать это для меня? – спросил Тарзан, насторожившись. – Почему ты не идешь к своим хозяевам предупредить их о моем появлении?

– Да, – сознался негр, – они послали меня, но я не знаю, почему они это сделали и что задумали. Я не хотел идти, потому что боялся.

– Куда тебе приказано отвести меня?

– Я должен отвести вас в комнату. Как только вы войдете туда, дверь захлопнется, и вы окажетесь в плену.

– А ты? – поинтересовался Тарзан.

– Я тоже должен стать узником вместе с вами. Болгани все равно, что случится со мной. Возможно, вы убьете меня, но им все равно.

– Если ты приведешь меня в западню, действительно, убью, – подтвердил Тарзан. – Но если ты отведешь меня к женщине, может быть, мы сумеем убежать все вместе. Ты хотел бы убежать, не так ли?

– Конечно, хотел бы, но это невозможно.

– А ты пробовал?

– Нет, не пробовал. Зачем пробовать, если это невозможно?

– Если ты заманишь меня в западню, я безусловно убью тебя, если же отведешь меня к женщине, у тебя, как впрочем и у меня, появится шанс выжить.

Что ты на это скажешь?

Чернокожий задумчиво почесал голову. Мысль медленно проворачивалась в его примитивном мозгу. Наконец, он заговорил.

– Вы очень мудры. Я отведу вас к женщине.

– Тогда иди вперед, я пойду следом, – сказал Тарзан.

Чернокожий спустился на другую лестничную площадку и, открыв дверь, вышел в длинный прямой коридор. Двигаясь за своим проводником, человек-обезьяна размышлял над тем, каким образом болгани узнали о его присутствии в башне. Единственным вероятным ответом было то, что старик предал его. Коридор, по которому шли Тарзан и гомангани, был очень темным, свет проникал лишь из открытой двери, которую они оставили за собой. Вдруг чернокожий резко остановился перед закрытой дверью.

– Женщина там, – шепнул он.

– Женщина одна? – спросил Тарзан.

– Нет, – ответил негр. – Смотрите, – и он распахнул дверь.

Схватив гомангани за кисть, чтобы тот не мог убежать, Тарзан шагнул вперед и остановился в дверном проеме. Перед ним оказалась большая комната, в дальнем конце возвышался помост, основание которого было украшено темным резным деревом. Центральной фигурой на этом помосте был огромный лев с черной гривой, которого Тарзан видел шествующим вокруг дворца. Золотые цепи сейчас крепились к кольцам в полу, а четыре негра стояли неподвижно, как статуи, по обеим сторонам помоста. На золотых тронах позади льва сидели трое болгани в ослепительных одеяниях. У основания лестницы, ведущей на помост, стояла Лэ. На скамейках, расставленных вокруг помоста, сидело около пятидесяти болгани. Среди них Тарзан заметил и старика-англичанина, вид которого сразу же укрепил подозрения Тарзана об источнике вероятного предательства.

Комната была освещена сотнями горящих факелов, которые не только давали свет, но и источали тяжелый аромат фимиама, который преследовал человека-обезьяну с самого момента его появления во дворце. Длинные высокие окна с одной стороны комнаты были распахнуты, впуская легкий мягкий воздух летней ночи джунглей. Через открытые окна Тарзан мог видеть дворцовый сад, так как комната располагалась на том же уровне, что и уступ, на котором покоился весь дворец, вдалеке были видны открытые ворота, ведущие на свободу в джунгли, но между ними и Тарзаном находилось пятьдесят вооруженных гориллолюдей. Сила была тут бесполезна, и Тарзан решил изменить тактику. Он обратился к негру, стоящему рядом с ним.

– Хотели бы гомангани, охраняющие льва, убежать от болгани? – спросил он.

– Если бы гомангани могли, они убежали бы все, – ответил чернокожий.

– Если мне придется войти в комнату, – приказал Тарзан, – ты проведешь меня и скажешь остальным гомангани, что, если они будут драться на моей стороне, я выведу их всех из долины.

– Я-то скажу, но они не поверят, – засомневался негр.

– Тогда скажи, что если они мне не помогут, они умрут, – предложил Тарзан.

– Скажу, – сразу согласился чернокожий. Присмотревшись к помосту, Тарзан заметил, что болгани, занимающий центральный золотой трон, что-то говорит. Он прислушался.

– Подданные Нумы, короля зверей и императора всего сущего, – прорычал он низким голосом. – Нума слышал слова, которые произнесла здесь эта самка.

По воле Нумы она должна умереть. Великий император голоден, он сам сожрет ее в присутствии своих подданных и императорского Совета Трех. Такова воля Нумы!

Рев одобрения послышался среди приближенных. Лев оскалил клыки и зарычал так, что дворец задрожал, его злые желто-зеленые глаза, устремленные на женщину, говорили, что подобные ритуалы совершались достаточно часто, и лев привык к тому, что являлось их логическим завершением.

– Рабы, – продолжал говорящий, – тащите женщину к вашему императору.

Лев впал в неистовство, хлестал хвостом, рвал золотые цепи, вставая на дыбы, злобно ревел и рычал. Голодная слюна стекала из его пасти.

Сопротивляющуюся Лэ тащили все ближе и ближе к помосту. Она не кричала, но вырваться из цепких рук не могла. Они приблизились к последней ступеньке и готовы были толкнуть Лэ в лапы льва, как вдруг в комнате раздался громкий крик, остановивший гомангани и заставивший болгани повскакать со своих мест.

В следующий момент они увидели почти обнаженного белого человека с копьем в руке, и прежде, чем болгани сообразили, что к чему, он метнул копье.

Лев с черной гривой двигался по ночным джунглям с величественным равнодушием ко всем другим обитателям первобытного леса. Он не охотился, поэтому не делал никаких усилий, чтобы двигаться бесшумно, но, тем не менее, не издавал ни единого звука. Он шел быстро, хотя изредка останавливался и, задрав морду, принюхивался и прислушивался. Наконец, он уперся в высокую стену. Следуя вдоль стены, лев обнаружил приоткрытые ворота и вошел в огражденное пространство.