Она издавала негромкие стоны, оставляя поцелуи на его шее.

- Он очень хороший.

Соломон стиснул зубы, когда желчь поднялась в его горле от ее слов. Она совершенно не понимала то, что он пытался донести до нее.

- Я знаю. И я знаю, что ты тоже хороший человек, я поняла это с того самого момента, как встретила тебя.

Теперь ее губы скользили по его груди, и он ахнул, когда ее рот накрыл его сосок и жадно всосал его. Его член решил ожить именно в этот момент, он осознал, что отчаянно желает выжить, чтобы любить ее всю оставшуюся жизнь

Но только так, чтобы Хаос всецело принадлежала лишь ему одному, находилась в долгу перед ним, слушалась его. Не Мастера. Это требовало от него изменить всю ее жизнь, в течение которой ей промывали мозги, и единственное, что могло совладать с этим, - это их любовь.

Это был их единственный шанс. Он должен был воспользоваться им, чтобы разрушить весь этот культ до самого основания.

- Я здесь для того, чтобы прийти ему на смену, - едва слышно произнес он, когда ее алчные поцелуи спустились еще ниже по его телу.

Внезапная мысль, что она могла ласкать ртом это чудовище таким же интимным способом, заставила его застыть на месте в безмолвном гневе. Он принудил ее подняться и поцеловал, позволяя выплеснуться его отчаянной страсти к ней.

- Я здесь для того, чтобы забрать тебя, понимаешь? Ты моя жена, ты моя. Теперь ты принадлежишь мне. Мастер даровал тебя мне, он не может изменить этого сейчас, это незыблемый закон. Понимаешь?

Она кивнула, задыхаясь и смотря ему в лицо, когда он обхватил ладонями ее голову, сначала пройдясь поцелуями по ее подбородку, затем спустившись к губам и нежной шее.

- Я твоя, - прошептала она еле слышно. - Я твоя.

Он вновь вернулся к ее губам.

- Я знаю, что ты моя, - произнес он, показывая ей своими отчаянными и страстными поцелуями то, насколько хорошо он понимал это, нуждаясь в том, чтобы она почувствовала и увидела, насколько четко он осознавал это. - Я предложил тебе провести со мной весь остаток жизни, даря тебе любовь, ты слышишь меня? Никто и ничто не сможет изменить этого.

Ее ответ раздался приглушенным стоном, и Соломон воспользовался каждой каплей своего желания и погребенной жажды для того, чтобы укоренить правду так, что никакая сила или человек на земле не смогут уничтожить это, особенно Мастер.

- У тебя красивое тело, - проговорил он у ее губ, пока кончики пальцев скользили по напряженным пикам ее груди. – И оно всецело принадлежит мне, чтобы я мог любить его. Оно всецело мое.

Он склонил голову и глубоко втянул в рот нежную плоть, насколько это было возможно.

- Да, - всхлипнула она.

Уверенность в ее словах, произнесенных с придыханием, пробудила алчный голод в Соломоне, желание услышать их снова, поэтому он усилил свой натиск. Он посасывал ее грудь жестче, покусывая твердую вершинку зубами, пока еще больше подтверждений не сорвалось с ее губ, и она не выгнулась навстречу его ненасытному рту.

- Да, да, - всхлипывала она, потягивая его за волосы.

Он вновь накрыл ее рот своим, его пальцы впились в верхнюю часть ее спины, когда его язык и губы продолжили подтверждать испепеляющую правду.

- Ты - моя жена. Ты - моя жена. Ты только моя. И всецело принадлежишь лишь мне, больше никому. Скажи это, произнеси это вслух. Я должен услышать это от тебя.

- Я твоя. Я - твоя жена, и больше никому не принадлежу, только тебе, - прошептала она едва слышно, со всей своей страстью вдыхая эти слова в его рот, она все сделала именно так, как он и хотел.

- Обещай, - настаивал он.

- Я обещаю. Обещаю всем сердцем.

Соломон проложил дорожку из поцелуев вниз по ее шее, готовый подтверждать каждое слово и защищать их жизни единственным доступным для них оружием - любовью. Он мягко обхватил ее груди своими ладонями, посасывая то одну, то другую. Все было прямо здесь - в ее дыхании и стонах, в неудержимой необходимости Соломона спасти ее, спасти их, сохранить их будущее. Все это подогревало его невообразимой потребностью действовать, той, которая не имела причины или логического объяснения, оставляя за собой лишь отчаянную необходимость выжить. Желание спастись. Именно так он понимал все это. И он не отрицал этого, он принял понимание собственных желаний, собрав все свои силы, прямо здесь, пока все безумные призраки прошлого наблюдали за их неуклюжими попытками обрести спасение. Наблюдали за ними с молчаливым пониманием, зная, что здесь Соломону не место. Он ни за что не останется здесь умирать. Не в этой жизни.

Он отказывался верить в обратное. Он просто не мог. И не верил.

Соломон с трепетом опускался, скользя вниз по ее телу, его пальцы нежно погладили ее по волоскам в интимном местечке. Услышав, что ее дыхание стало неровным, он замер.

- О-о-о-о-он п-п-подготовил меня, - проговорила она, всхлипывая.

Страх вновь охватил его, и он крепко прижал ее к своему телу, ощущая, как обжигающая его ярость готова выплеснуться из него. В его сознании замелькали воображаемые образы того, что с ней делали, ее нежная плоть была рассечена без жалости. О, Боже. Его желудок скрутило, когда он, наконец, осознал, что за запах пропитал все вокруг, постоянно раздражая его обоняние на протяжении всего времени, что они находились в этом месте. Кровь. Свежая и подсохшая, несомненно, полностью покрывающая ее ноги по внутренней стороне бедра до ступней ног.

«О, Боже, помоги мне. Помоги мне. Не дай мне сдаться, не дай мне сломаться. Я умоляю тебе. Я молю тебя».

- Я-я все еще могу...

Она сжала в ладонях его член дрожащими руками, и Соломон обхватил их своими поверх ее ладошек, останавливая Хаос, чтобы она не опустилась на колени.

- Нет, не можешь, - прошептал он яростно ей на ухо, пока крепко прижимал ее к своей груди, оттесняя назад монстра, который ревел, царапая его грудь изнутри.

- Вместе. Всегда вместе, мы любим друг друга. Если ты не можешь, то не могу и я, ты понимаешь меня?! - он потребовал ответа, его губы все еще прижимались к ее уху. - Мы любим друг друга, и это значит - всегда быть вместе. Как одно целое. Как одно целое!

Он крепко зажмурился, пока сжимал ее в своих объятиях. Ее ногти впились в его шею, она задрожала всем телом.

- Я люблю тебя! - ее слова вырвались всхлипом, уступая место потоку рыданий. - Прости, - проговорила она, ее голос звучал несчастно и надломлено. - Я не знала. Я не знала, что полюблю тебя. Я не знала, что это будет так больно, я не хотела этого!

- Это не будет больно, - он напрягся, поглаживая ее спину. - Клянусь тебе.

Неистово вонзаясь ногтями в его кожу, она двинулась вниз по его плечам.

- Но это так! Это ранит! Сильнее, чем любая боль. Я не могу выносить этого! Я не желаю любить тебя, я не смогу вытерпеть этого! - закричала она, отталкивая его руки прочь.

- Хаос, прекрати, - умолял он, устремляясь в темноте к ней. - Нам нужно быть сильными. Вместе. Не сожалей о нашей любви, не смей делать этого.

- Я хочу ненавидеть тебя, - закричала она громче. - Я хочу ненавидеть тебя!

- Ты должна не ненавидеть меня, - прорычал он в этой беспросветной мгле, борясь с отчаянием. - Ты должна любить меня! - пробормотал он надломленным голосом.

Ее с новой силой охватили рыдания, пока постепенно не перешли в редкие всхлипывания, как у расстроенного ребенка.

- Я уже много страдала, - ответила она между рваными вздохами. - По правильным причинам. И я закончила подготовку, - продолжила она растеряно. - Я закончила свою подготовку, и больше в моей жизни не должно было быть столько страданий, - последние слова вырвались из нее пронзительным плачем. - Я не могу пережить новую боль и мучения... Только не это. Я недостаточно сильная. Я не могу преодолеть это испытание. Я не могу, я просто не могу, мне тааак жаль.

Соломон нащупал Хаос во тьме и крепко сжал в объятиях ее содрогающееся тело.

- Хорошо, все будет хорошо, - прошептал он, прижимая ее к себе. Как она может быть такой хорошей? Настолько красивой? На протяжении всей своей жизни она страдала от безмолвной боли, и все только для того, чтобы помочь остальным. Всем вокруг. И теперь настала его очередь испытывать страдания, которые она больше не могла принять, но желала вытерпеть ради него. Всегда готова пойти на жертву.