«Дело военных», так назвала мировая печать судебный процесс над военачальниками Красной Армии, проходивший в Москве летом 1937 года, имело далеко идущие и трагические последствия. Развязанные Сталиным и его ближайшим окружением массовые репрессии в армии накануне второй мировой войны нанесли, как известно, огромный ущерб Вооруженным Силам, всей обороноспособности Советского государства.

В послевоенные годы на Западе появилось немало книг, статей, мемуаров, в том числе принадлежащих перу таких видных деятелей нацистской службы безопасности, как бывший руководитель внешнеполитической разведки Вальтер Шелленберг и Вильгельм Хеттль (он же Вальтер Хаген), в прошлом адъютант одного из нацистских главарей — Эрнста Кальтенбруннера. В этих публикациях с разной степенью детализации говорится о том, как были сфабрикованы документы, призванные скомпрометировать представителей высшего советского военного командования[1]. О «деле» Тухачевского упоминают в своих мемуарах бывший президент Чехословакии Эдуард Бенеш, а также Уинстон Черчилль. Серьезные исследования в этой области были предприняты известным западногермайским историком Иваном Пфаффом, выдвинувшим наиболее убедительную версию о том, как и кем было сфабриковано «дело» Тухачевского. Эта тема освещалась в последние годы в ряде публикаций и в нашей стране[2].

Сопоставление исследований историков, публикаций журналистов, признаний лиц, непосредственно причастных к этой операции, наконец, свидетельств немецких, чехословацких и советских дипломатов, относящихся к 1936 и 1937 годам, позволяет воссоздать примерно следующую картину, дающую представление о тайных нитях этого грандиозного политического подлога.

Фабрикация документов, призванных скомпрометировать группу видных военачальников Красной Армии, была одной из крупных антисоветских акций, подготовленных и осуществленных нацистской разведкой в 1936—1937 годах.

Комиссия Политбюро ЦК КПСС по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями, имевшими место в период 30—40-х годов и начала 50-х годов, сообщила в 1989 году, что в архивах И. В. Сталина обнаружены документы, подтверждающие стремление германских разведывательных кругов довести до сведения Кремля дезинформацию по поводу Маршала Советского Союза М. Н. Тухачевского. «Материалы зарубежных разведок, — говорится в сообщении Комиссии, — в значительной степени были рассчитаны на такие черты характера И. В. Сталина, как болезненная мнительность и крайняя подозрительность, и, по всей вероятности, в этом они свою роль сыграли»[3].

В один из декабрьских дней 1936 года шеф службы безопасности (СД) Рейнгард Гейдрих был вызван к Гитлеру для доклада очередной разведывательной сводки по Советскому Союзу. В ответ на раздраженные упреки фюрера, что германская разведка работает все еще вяло, недостаточно способствует ускорению развития политических событий в мире к выгоде третьего рейха, Гейдрих (по некоторым данным, этот разговор происходил в присутствии Гесса, Бормана и Гиммлера) выдвинул идею «обезглавить Красную Армию», дискредитировав группу ее высших офицеров, и прежде всего маршала Тухачевского. Гитлер тотчас же ухватился за идею Гейдриха. В прошлом тот уже не раз оправдывал доверие фюрера и стал для него практически незаменимым в ситуациях, когда требовалось «провернуть» какое-либо грязное дело. В преддверии нападения на Советский Союз нанесение удара по высшему руководству Красной Армии, заключил разговор Гитлер, было бы как нельзя более кстати. Трагическая судьба маршала Тухачевского и его товарищей по сфабрикованному судебному процессу остается одним из драматических эпизодов того времени, когда сталинская машина террора безжалостно перемалывала тысячи ни в чем не повинных советских людей.

То, что в качестве жертвы провокации был избран нацистами маршал М. Н. Тухачевский, не являлось случайным. В то время это был один из крупнейших советских военачальников и видных военных теоретиков. Еще по гражданской войне его знал и высоко ценил как талантливого и удачливого полководца В. И. Ленин. М. Н. Тухачевский и у нас и за рубежом был признан как выдающийся стратег, знаток оперативного искусства и тактики[4]. Как никто другой он видел слабые стороны и уязвимые места организации и системы вооружения германской армии. Знал он и ее высший командный состав.

Был и еще один аспект, побудивший правителей фашистской Германии прибегнуть к провокации именно против Тухачевского, и ему Гитлер придавал важное значение: советский маршал, к мнению которого прислушивались в Европе, быстро распознал цель тщательно скрывавшихся агрессивных приготовлений нацистской военной машины. М. Н. Тухачевский предупреждал, что для СССР враг номер один — это Германия, что она усиленно готовится к большой войне и конечно же в первую очередь против Советского Союза. Он внимательно следил за развитием теории военного дела на Западе, изучал состояние и вооружение армий вероятных противников, особенно Германии и Японии, соотносил, сравнивал с нашими вооруженными силами и промышленным потенциалом. В статье «Военные планы нынешней Германии», опубликованной 31 марта 1935 года в «Правде», М. Н. Тухачевский с присущей ему обстоятельностью раскрыл преступные намерения нацистских главарей и тот факт, что Германия ускоренными темпами создает гигантские вооруженные силы, в первую очередь те, которые могут составить мощную армию вторжения. Он предупреждал мировую общественность, что «империалистические замыслы Гитлера имеют не только антисоветскую направленность. Последняя служит также удобной ширмой для прикрытия реваншистских планов на западе (Бельгия, Франция) и на юге (Польша, Чехословакия, аншлюс Австрии)». Более того, еще за несколько лет до начала второй мировой войны М. Н. Тухачевский пытался внушить французам и англичанам, что гитлеровским планам вооруженной агрессии необходимо противопоставить коллективные превентивные действия, чтобы помешать зарождению очагов агрессии, иначе будет поздно. Естественно, нацистскую верхушку страшили такие призывы и, в частности, начавшееся тогда франко-советское сближение.

Наконец, было известно, что по инициативе М. Н. Тухачевского в 1936 году Наркоматом обороны СССР была проведена стратегическая военная игра крупного масштаба, в ходе которой отрабатывались методы и способы активного отражения возможного вооруженного нападения фашистской Германии. При подведении итогов игры маршал выразил полное несогласие с заниженными оценками сил гитлеровской армии, утверждая, что в скором времени немцы в состоянии будут выставить до 200 дивизий. (Этот прогноз, как известно, оправдался: к маю 1941 года в немецких вооруженных силах, согласно данным вермахта, насчитывалось 214 дивизий, в том числе 37 танковых и моторизованных.) М. Н. Тухачевский был убежден и в другом: чтобы воспользоваться преимуществами внезапного удара, враг непременно нападет первым. О том, что Советскому Союзу надо быть готовым именно к внезапному нападению германской армии, он предупреждал в своем выступлении на 2-й сессии высшего органа государственной власти страны — ЦИК СССР в 1936 году.

«Германия превращена сейчас фактически в военный лагерь, — подчеркивал М. Н. Тухачевский. — Эта грандиозная подготовка германского милитаризма к войне на суше, в воздухе и на море не может не заставить нас по-серьезному взглянуть на положение наших западных границ и создать ту степень обороны, которую от нас требует обстановка»[5].