— Держи, — я протянул ему коробку с красной машиной, которая за это время успела прирасти ко мне.

— Спасибо, — внутри растеклось невероятной силы тепло, когда щеки Лукаса порозовели, и это была одна из самых милых вещей, которые я когда-либо видел в своей жизни. Он принял подарок и вдруг широко улыбнулся. У него ямочки. Дерьмо. Этот ребенок великолепен. Он точно мой сын. — Классная! Ма-а-ам! Смотри!

— Я вижу, — рассмеялась Шарлотта, гладя его по шапке. — Замечательная машина. Твой папа просто умница.

— Ты крутой, папа!

Я улыбнулся ему, чувствуя восторг от похвалы. Черт, я даже покраснел. Будет ли правильно обнять его? Потому что я хотел этого. Притянуть Лукаса к себе и узнать, каково это — ощущать тепло своего ребенка. Или мальчик испугается, если я так сделаю?

Проклятье.

Сердце защемило от боли, когда я понял, сколько всего упущено. Его рождение, его первые шаги и первые слова… Я мог видеть все это, если бы Шарлотта заявила о себе раньше.

Я мог видеть, как мой сын растет.

Нет.

Я еще увижу это.

Я стану свидетелем того, как он пойдет в школу, как впервые влюбится. Я буду подкалывать его на тему секса и предохранения, рассказывать о том, каким ходком был в молодости, и что не пропускал ни одной юбки до тех пор, пока не встретил Ту Единственную…

— А кто та тетя? — хлопая длинными ресницами, Лукас кивнул круглым подбородком на Наоми.

Наши с Шарлоттой взоры устремились на нее, и внутри что-то больно кольнуло, где-то в области сердца, когда я увидел смятение на медленно рдеющем лице Наоми, которая не знала, что ответить мальчику.

— Я… просто Наоми.

«Исчерпывающий ответ» подумал я с улыбкой.

— Ты его девушка? — догадался Лукас.

А он смышленый парень для своих пяти.

— Ну, да, — Наоми с опаской подняла взгляд к Шарлотте, которая демонстративно отвернулась.

— Вы любите друг друга?

— Да, — сказал я.

Большие зеленые глаза Лукаса вернулись к моему лицу.

— А мою маму? Ты любишь мою маму?

Вот этого вопроса я точно не ждал.

— Милый, может, покажешь машину Гарри? — Шарлотта не растерялась и быстро перевела тему.

— Он от зависти умрет! — быстро отвлекся Лукас.

— Пожалуйста, будь аккуратнее, — нагнувшись к нему, она лизнула подушечку большого пальца и провела им по лбу Лукаса, стирая темное пятнышко. — И не задерживайся. Хорошо? Твое любимое кафе-мороженое закрывается через два часа. Если хочешь успеть…

— Понял! Я быстро, мама! — прижав коробку с машиной к себе, которая была едва ли не больше Лукаса, он, довольно хихикнув, взглянул на меня, вновь зардевшись, и убежал к своему другу.

— Что я тебе говорила, — мрачно произнесла Шарлотта, глядя ему вслед. — Ты мог бы подождать и для начала дать Лукасу привыкнуть к тебе. Так не терпелось? Теперь он не отстанет, расспрашивая о… Наоми.

Господи боже. Откуда в этой девушке столько неприязни?

ПЯТНАДЦАТАЯ ГЛАВА

Я знал, что Шарлотта стерва.

Я был уверен, что во время встречи с Лукасом она непременно попытается выкинуть какой-нибудь грязный фокус. Она вела себя мило и дружелюбно… с первого взгляда. И если бы я не был знаком с ее истинной стороной непревзойденной сучки, то посчитал бы ее хорошей.

Но я знал Шарлотту Скарлет.

Так же я убедился в том, что совершил еще одну большую ошибку в своей жизни. Мне не следовало брать с собой Наоми, чтобы познакомить с моим сыном. Я думал, что поступал правильно по отношению к своей девушке, к самому себе. Я думал, что, возведя определенные границы, таким образом, крыл главный козырь Шарлотты.

Если бы у меня появился шанс переиграть тот вечер, я бы воспользовался им, не раздумывая. Я бы оставил Наоми дома, чтобы защитить ее от боли и грусти, сделавшими ее лицо бледным и непроницаемым.

Я бы хотел все время держать ее за руку, сжатую в кулак, которую она прятала под столом, пока мы сидели в кафе-мороженом, чтобы не выдать своего беспокойства. Я сблизился с Лукасом, но отдалился от нее. Мое общение с сыном не останется бесследным на наших отношениях с Наоми. Я понимал это и то, что возникшая между нами маленькая пропасть не исчезнет, но я бы не хотел позволить ей разрастись и превратиться в причину нашего краха.

Я сохраню все, что мне дорого. Я приложу к этому все усилия.

Шарлота всячески намекала на лишнее присутствие Наоми. Конечно, Лукас не понимал завуалированного раздражения в голосе своей матери. Он не понимал, что она далеко не ангел, не святая. Мне так же бы хотелось уберечь его в будущем от осознания очевидной правды, которая рано или поздно откроет ему Шарлотту не в самом лучшем и выгодном свете.

Наоми терпела детское поведение Скарлет, не смотрела в сторону Шарлотты и с непробиваемой решимостью игнорировала ее. Она была сдержанной и в то же время умудрялась смеяться с Лукасом. Я знал, что такая ложь стоила ей невероятного самоконтроля и усилий над чувствами.

Наоми была сильной ради меня.

После ужина я полюбил ее еще больше. За ее терпение. За то, что она была рядом, когда я был слаб. Она поддерживала меня, — ведь я такой трус, — хотя сама страдала.

Если бы не Наоми, я бы не выдержал. Ни минуты из той, что провел в компании Шарлотты. Я полон эгоизма и осознавал свою вину, но ни за что не справился бы без Наоми.

Теперь мне казалось, что я вообще ни на что не способен, когда этой девушки не было рядом. Я полностью зависел от нее, эмоционально и физически. Минута, час, день без нее… от мысли о разлуке мне хотелось разрушить весь мир, сломать все преграды, мешающие нам быть вместе всегда и везде.

Я так любил ее.

Обещаю, Наоми, отныне я не стану обрекать тебя на такие муки.

Прошло шесть дней, и я скучал по Лукасу. Безрадостная тоска рвала мое сердце на части. На работе я мог часами смотреть на единственную фотографию мальчика, которая у меня была. Я хотел видеть его каждый день, я хотел, чтобы Лукас как можно скорее стал неотъемлемой частью моей жизни. Наоми не имела ничего против этого, но мы оба были против Шарлотты — единственной причины, по которой я буду видеть Лукаса раз в неделю. По крайней мере, наши встречи обязуются проходить в ее присутствии до тех пор, пока я официально не стану его отцом (больше я просто физически не смогу вынести присутствия блондинки, ее прекрасно хватает в стенах офиса). Но я уже занялся устранением этой проблемы.

В уголках моей души теплилось чувство вины, ведь мне казалось, что думая о сыне столько времени, я предаю Наоми и свои чувства к ней… Глупости, да?

— Чувак, — Джейсон отвесил мне подзатыльник. Я проморгался и уставился на него полувопросительным, полуубийственным взглядом. Жить надоело? Увидев на моем лице хмурую недружелюбную маску, он кашлянул в кулак. — О чем ты, черт возьми, думаешь в такое время?

Теперь на меня смотрели еще две пары глаз.

Отлично.

Я послал ему взгляд: «Заткнись-пока-я-не-треснул-тебе». Он моментально понял меня, невинно пожал плечами и отвернулся к телику. Джессика, наблюдая за нами, тихо хмыкнула, закинул в рот крекер и последовала примеру своего парня. Но перед тем как вернуть все свое внимание к игре, она ткнула локтем в бок Наоми, которая все еще пристально наблюдала за мной. Я заерзал на диване, вдруг ощутив себя так, будто сижу на битом стекле, и отвернулся от нее первый.

Вечер пятницы мы решили посвятить просмотру футбольного матча, — долгожданного для меня и Джейсона. Ради этого события он приехал из Индианаполиса на все выходные. Заручившись поддержкой закусок и пива, наша скромная компания обстроилась перед телевизором в гостиной нашего с Наоми дома.

Планы несколько изменились, ведь изначально мы думали зависнуть в крохотном спорт-баре Спирфиша, — единственном во всем городе, надо отметить, обиталище уставших от жизни сорокалетних женатиков. Но благодаря «своевременной» драке местных ребят бар закрыли на ремонт и откроют только на следующей неделе.