32. (1) Часто ведя подобные речи, Меммий убедил народ отправить к Югурте Луция Кассия120, бывшего тогда претором, чтобы он, от имени государства поручившись царю за его неприкосновенность, привез его в Рим, дабы легче на основании его показаний было раскрыть преступления Скавра и его соучастников, которых Меммий обвинял во взяточничестве. (2) Пока это происходило в Риме, военачальники, которых Бестия оставил в Нумидии, совершили по примеру своего командующего множество преступлений, притом позорнейших: (3) одни, соблазненные золотом, отдали Югурте слонов, другие продали ему перебежчиков, третьи собирали добычу среди усмиренного населения; (4) так сильна была алчность, охватившая их подобно недугу. (5) И вот, когда Гай Меммий добился принятия своего предложения121, чем привел к ужас всю знать, претор Кассий выезжает к Югурте и убеждает его, испытывавшего страх и неуверенность в себе, поскольку он сознавал свою вину, что раз он уже сдался римскому народу, то лучше испытать на себе его сострадание, нежели силу. Кроме того, как частное лицо Кассий от себя лично обещает неприкосновенность, чему царь придает не меньшее значение, чем ручательству от имени государства. Таково было в те времена доброе имя Кассия.

33. (1) И вот Югурта совсем не по-царски, в самой жалкой одежде122, прибыл с Кассием в Рим (2) и, обладая большой душевной силой, поддержанный теми, чье могущество, а вернее, злодейство помогло ему ранее совершить все описанное нами выше, за немалые деньги склонил на свою сторону плебейского трибуна Гая Бебия, чтобы тот, бессовестный по натуре, ограждал его от правого и неправого суда. (3) Все же Гай Меммий, созвав сходку (хотя народ враждебно относился к царю и одни требовали, чтобы его отвели в тюрьму, другие - чтобы его, если он не назовет своих соучастников в преступлении, по обычаю предков казнили как врага)123 и больше заботясь о своем авторитете, чем давая волю гневу, успокаивал страсти, смягчал раздражение и, наконец, подтвердил, что, насколько это зависит от него, слово, данное от имени государства, будет нерушимо. (4) Затем, когда наступила тишина, он, представив Югурту собравшимся124, произносит речь, напоминает о его преступлениях в Риме и Нумидии, говорит о его злодеяниях по отношению к отцу и братьям: римский народ, хотя и знает, с чьей помощью и при чьем пособничестве он их совершил, все-таки хочет получить явные доказательства именно от него; если Югурта откроет правду, он может вполне рассчитывать на честное слово и милосердие римского народа, если же будет молчать, то сообщников своих не спасет, но погубит себя и его надежды рухнут.

34. (1) Когда Меммий закончил речь и предложил Югурте отвечать, плебейский трибун Гай Бебий, который, как мы уже говорили, был подкуплен, велел царю молчать125, и, хотя присутствовавшая на сходке толпа, крайне раздраженная, угрожала ему криками, взглядами, напором и иными проявлениями гнева, все-таки победило бесстыдство. (2) Так народ и ушел со сходки осмеянным; Югурта, Бестия и другие, которых беспокоило это судебное расследование, приободрились.

35. (1) В Риме жил тогда нумидиец по имени Массива, сын Гулуссы, внук Масиниссы; как противник Югурты еще во времена раздоров между царями126, он после падения Цирты и убийства Адгербала бежал из отечества. (2) Спурий Альбин, вместе с Квинтом Минуцием Руфом бывший консулом на следующий год после Бестии127, посоветовал ему - так как он потомок Масиниссы, а Югурту за его преступления ненавидит и опасается - требовать, чтобы сенат предоставил ему царскую власть над Нумидией. (3) Консул, жаждавший войны, предпочитал все привести в движение, а не оставлять в покое. Ему в качестве провинции досталась Нумидия, Минуцию - Македония128. (4) Когда Массива начал действовать, то Югурта, у которого не было достаточной защиты в лице друзей, так как одних останавливали угрызения совести, других - дурная молва и страх, приказал Бомилькару, самому близкому и наиболее преданному человеку, за деньги (как он поступал не раз) нанять убийцу и устроить Массиве засаду, причем сделать это в величайшей тайне, а если же это не удастся - убить нумидийца любым способом. (5) Бомилькар быстро выполняет поручение царя и при помощи людей, мастеров такого дела, выясняет, какими путями ходит Массива, покидая дом, в каких местах бывает и в какое время. Затем в удобном месте он устраивает засаду. (6) И вот один из тех, кто был нанят для покушения, нападает на Массиву, но делает это несколько неосмотрительно; он, правда, убивает его, но, будучи схвачен, по настоянию многих, и прежде всего консула Альбина, дает показания. (7) К суду привлекают - не столько на основании права народов129, сколько из чувства справедливости и чести Бомилькара, спутника человека, приехавшего в Рим и получившего от государства ручательство в неприкосновенности. (8) Но Югурта, даже изобличенный в столь тяжком злодеянии, перестал отрицать явное преступление только тогда, когда понял, что негодование, вызванное его поступком, сильнее его влияния и денег. (9) И вот, хотя при первом слушании дела он и представил пятьдесят поручителей из числа своих друзей130, он, заботясь о собственной царской власти больше, чем о поручителях, тайно отсылает Бомилькара в Нумидию, испугавшись, что остальные его подданные побоятся повиноваться ему, если Бомилькар будет казнен. Сам Югурта через несколько дней отправился туда же, получив от сената повеление покинуть Италию131. (10) Выехав из Рима, он, как говорят, несколько раз молча оглянувшись, наконец произнес: "Продажный город, обреченный на скорую гибель, - если только найдет себе покупателя!"

36. (1) Тем временем Альбин, поскольку война возобновилась, срочно перевозит в Африку припасы, жалованье и прочее, что могло понадобиться солдатам, и тотчас же выезжает туда сам, чтобы еще до комиций, время которых приближалось132, закончить войну с помощью оружия, или благодаря сдаче противника, или иным образом. (2) Югурта, со своей стороны, тянул время и выдвигал то одни, то другие причины для задержки; то обещал сдаться, то притворялся напуганным, то отходил при нашем наступлении, а вскоре, дабы его сторонники не изверились в нем, наступал, - словом, медля и с военными действиями, и с заключением мира, он издевался над консулом. (3) Кое-кто тогда даже думал, что Альбин посвящен в планы царя, и предполагал, что после такой спешки подобная медлительность в ведении войны объясняется не столько нерадивостью, сколько злым умыслом. (4) Но спустя некоторое время, когда сроки созыва комиций приблизились, Альбин, оставив в лагере претором своего брата Авла133, направился в Рим.

37. (1) В ту пору государство сотрясалось от распрей, вызванных трибунами. (2) Плебейские трибуны Публий Лукулл и Луций Анний, несмотря на противодействие коллег, старались продлить срок своих полномочий, и раздоры эти весь год препятствовали созыву комиций134. (3) Благодаря этой задержке Авл, который, как мы уже говорили выше, оставался в лагере в качестве пропретора, возымев надежду либо выиграть войну, либо получить от царя деньги, угрожая ему войском, в январе месяце135 снял солдат с зимних квартир и большими переходами, несмотря на суровую зиму, дошел до города Сутула136, где хранились сокровища царя. (4) Хотя из-за непогоды и неудобной местности не было возможности ни взять, ни осадить город (ибо глинистая равнина вокруг его стен во время зимних дождей превратилась в болото), Авл все-таки либо для вида, дабы внушить царю еще больший страх, либо ослепленный желанием взять город из-за его сокровищ, начал придвигать навесы, возводить насыпь и поспешно вести другие работы, которые могли бы оказаться полезными для его замысла.

38. (1) Югурта же, убедившись в тщеславии и неопытности легата, коварно подстрекал его безрассудство, каждый раз направлял к нему гонцов с просьбами о пощаде, а сам, будто избегая его, водил свое войско по лесистым местностям и тропам. (2) Наконец, подав Авлу надежду на соглашение, Югурта склонил его, сняв осаду Сутула, последовать за ним в отдаленные местности, сделав вид, словно отступает. (3) Тем временем Югурта с помощью лазутчиков денно и нощно пытался разложить римское войско, подкупая центурионов и начальников турм:137 одних - чтобы они перешли на его сторону, других - чтобы по данному им знаку они покинули свои посты. (4) Сделав все, что задумал, он поздней ночью внезапно окружил лагерь Авла крупными силами нумидийцев. (5) Римские солдаты, потревоженные неожиданным нападением, одни хватались за оружие, другие прятались, третьи ободряли перепугавшихся; смятение царило повсюду. Врагов было множество, ночное небо заволокло тучами, опасность грозила с двух сторон138; что было безопаснее - бежать или оставаться на месте - не знал никто. (6) Из тех, кого мы назвали подкупленными139, одна когорта ливийцев140 с двумя турмами фракийцев и несколькими простыми солдатами перешла на сторону царя, а центурион-примипил141 третьего легиона позволил врагам пройти через укрепления, которые должен был оборонять, и туда ворвалось множество нумидийцев. (7) Наши, ударившись в позорное бегство (большинство - бросив оружие), заняли ближайший холм. (8) Ночь и грабеж в лагере задержали врагов и помешали им воспользоваться победой. (9) На другой день Югурта объявляет Авлу во время переговоров: хотя он, отрезав Авла и его войско, угрожает им голодом и оружием, все же, памятуя о превратности судьбы, он, если Авл заключит с ним договор, никому не причинит вреда и лишь проведет всех под ярмом142; кроме того, Авл должен покинуть Нумидию в течение десяти дней. (10) Хотя эти условия были тяжелыми и унизительными, все же, раз уж приходилось выбирать между ними и смертью, мир был заключен, как того желал царь.