В одно мгновение, прежде чем Джонни мог обернуться или ответить, его с головой запеленали в плотную черную ткань. Видимо, добродушный профессор Рэндольф хорошо знал и учитывал способность отважного геолога к сопротивлению.

Длинное поджарое тело Джонни сложилось пополам и резко выпрямилось. Оба его узловатых кулака тотчас нашли цель. Хотя геолог ничего не видел, он чувствовал присутствие полудюжины введенных в заблуждение парней, которые, вероятно, воображали, что могут легко справиться с ним.

Кое-как он сумел захватить шею одного из них.

Мускулы его костлявых рук напряглись. Парень завопил. Лампы, конденсаторы и другие детали сложной аппаратуры попадали со звоном и грохотом и осколки разлетелись во все стороны. Человек, которого Джонни с силой отбросил от себя, изрыгал проклятия, употребляя совершенно ненаучные выражения. Он выковыривал кусочки стекла и проволоки из своих ушей.

- К глубочайшему сожалению, - раздался все еще спокойный голос Рэндольфа, - нам придется прибегнуть к другому средству, профессор Литтлджон.

Этим "другим средством" оказалась дубинка. Она пришла в соприкосновение с головой Джонни. Он вздрогнул и свалился без чувств.

Когда Джонни пришел в себя, он уже не был замотан тканью. Голова его страшно гудела и почему-то жужжала. Сначала он подумал, что это - следствие удара по голове. Его мозг, по-видимому, так отреагировал на дубинку.

Но причина жужжания оказалась иной. Джонни заметил, что он находится в том отсеке корабля, куда его раньше не допускали. Затем он обнаружил, что сидит привязанный к креслу, мало отличающемуся от того, к которому в некоторых штатах подключают электричество.

У самой его головы два блестящих медных диска вращались с невероятной скоростью, издавая громкое жужжание. Джонни разглядел, что еще несколько человек сидели в таких же креслах. Он отметил, что это были люди, которые не принадлежали к группе непос. родственных помощников Рэндольфа.

Рэндольф стоял рядом. Наблюдая за Джонни, он посматривал на часы. На этот раз Джонни обошелся без длинных слов.

- Может быть, когда я сижу на электрическом стуле, вы скажете, в чем, собственно, дело? - саркастически спросил он.

Голубые глаза Рэндольфа мягко улыбнулись ему. Он снова взглянул на часы.

- Та затея, о которой я говорил вам, профессор Литтлджон? - сказал он. - Разве вы по-прежнему не верите, что она даст поразительные результаты?

- Безусловно! - тотчас отозвался Джонни. - Я пребываю в совершенном согласии с вашей беспредельно убедительной и изумительной аргументацией. Вы можете рассчитывать на мое всестороннее сотрудничество. Перед нами открываются неограниченные возможности. Когда мы приступим к этой операции?

Как ни странно, такой резкий поворот во взглядах вовсе не означал, что Джонни хитрит. Судя по поведению профессора Рэндольфа, у него не возникло подозрений на этот счет.

Рэндольф прошелся по комнате, заговаривая с каждым из остальных противников объявленного эксперимента. Все они, как и Джонни, дружно отвечали согласием.

Их высвободили из странных кресел.

Медные диски перестали жужжать.

- Я никогда, - заявил Джонни, - не переставал верить во всеобъемлющий и верховенствующий сгусток энергии.

Никто не ответил. В тот момент никто и не слушал.

Профессор Рэндольф резким, отрывистым голосом отдавал приказы. Таинственные источники подъемной силы "Серебряного цилиндра" были приведены в действие.

Спустя несколько минут стратостат снова был в воздухе. Его курс проходил вверх под острым углом, так чтобы вывести его из аризонской пустыни в ту точку техасского неба, от которой он ранее отклонился.

В то время как стратостат серебристой стрелой вонзался в небо, профессор Рэндольф победоносно поглядывал по сторонам.

- На этот раз, - торжественно провозгласил он, - мы станем на вершине мира.

Профессор Рэндольф, должно быть, ошибся. Он и его спутники не сумели остаться "на вершине мира".

В ближайшие недели после катастрофы и исчезновения Уильяма Харпера Литтлджона друзья и соратники Дока Сэвиджа мало-помалу разбрелись в разные стороны.

Полковник Джон Ренвик, или Ренни, инженер с громадными кулачищами, находился в Японии, где работал над проектом, сулившим обогатить его, хотя Ренни и так уже был миллионером.

Бригадный генерал Теодор Марлей Брукс, денди и законодатель мод, но известный почему-то по кличке Шпиг, также отсутствовал. Если говорить об адвокатах, то вряд ли кто-либо из них был искуснее его и уж точно никто не одевался лучше.

Вместе со Шпигом отсутствовал самый, пожалуй, безобразный и самый обаятельный среди них человек.

Это был Эндрю Блоджетт Мэйфэр, из-за своего сходства с обезьяной получивший прозвище Оранг. Что касается его, то химическая промышленность была обязана ему очень многим, так как он был одним из ведущих химиков в стране.

Шпиг и Оранг оказались вместе в Солт-Лейк-Сити, где Шпиг участвовал в конгрессе Американской Ассоциации Адвокатов, а Оранг - в конференции Всемирного Общества Химиков.

Длинный Том был единственным, кто оставался с Доком в это время. Он был погружен в работу над сложной аппаратурой для бронзового человека. На его лице застыло мрачное выражение. Что-то вроде постоянной печали нашло на Дока и его верных товарищей с момента очевидной гибели Джонни.

Внезапно Том отпрянул от сложной системы кнопок, рычагов и шкал на коротковолновом приемнике Дока.

Руки Тома сильно дернулись.

- Великий Скотт, Док! - вскричал он. - Уж этого я совсем не ожидал. Во имя всех святых, как и откуда здесь взялся ток?

- Может быть, это вовсе не электричество? - предположил Док. - Я уже до этого заметил, что стрелки колеблются. Если ты посмотришь на телевизионный экран, то увидишь какую-то тень.

Телевизор являлся одним из первых триумфов Дока в области радиотехники. Наверно, он был первым человеком на земле, который смог не только услышать передачу, но и увидеть того, кто ее ведет. Однако это было возможно только в пределах специального коротковолнового диапазона, которым пользовались лишь его люди и он сам.

На пепельно-сером экране появилась движущаяся тень. Некоторое время она походила на руку, затем превратилась в лицо человека.

- Переключи на любительский диапазон, - внезапно приказал Док. Возможно, какой-то энтузиаст-любитель смастерил нечто похожее на наш аппарат.

Передвинув рычажок, Длинный Том услышал нечто похожее на передачу какого-нибудь любителя на отведенной ему волне - неразборчивый голос, бормотавший: "блаб-блаб-блаб-блаб..."

В то же время тень на экране несколько прояснилась и стала еще больше похожей на лицо. Однако черты его были неразличимы. Это походило на футуристическую живопись.

- Черт возьми! - воскликнул Длинный Том, который, в общем-то, нечасто приходил в такое возбуждение. - Мне кажется, я расслышал, что он сказал "Док Сэвидж".

- Так оно и есть, Длинный Том. Я постараюсь подстроиться.

Звук улучшился. Но лишь настолько, что бормотание стало чуть более внятным.

Бронзовый гигант обладал острейшим в мире слухом.

Он годами тренировался с помощью специального звукорегулирующего устройства собственного изобретения.

Он умел различать слова там, где Длинный Том слышал только неразборчивое бормотание.

"Док Сэвидж - Юнион-сквер - сегодня в восемь вечера - подействует на миллионы - прием будет четким - Док - я расскажу..."

Что бы ни пытался еще сказать голос из таинственного далека, все растерялось в треске атмосферных помех. Но лабораторию заполнили звуки экзотической трели, в которой слышались удивление, опасения, сосредоточенность. Только в моменты глубоких эмоциональных переживаний можно было услышать от Дока эти редкостные, непередаваемо своеобразные вибрирующие звуки.

- Что это было, Док? .- спросил Длинный Том. - Я ни черта не мог разобрать, что он говорил.