Время «Тектологии» наступило только в середине нашего века — в период бурного распространения идей научно-технической революции. Развитие современных научно-технических дисциплин показало, что многие положения кибернетики и общей теории систем предвосхищены в «Тектологии» А. А. Богданова. В результате «Всеобщая организационная наука» возрождается к новой жизни. Интерес к ней быстро растет. В советских и зарубежных изданиях публикуются статьи о «Тектологии» — по сути дела, первые попытки ее строгого научного анализа. Возникает насущная потребность переиздания самой работы, чтобы определить действительное место «Тектологии» в развитии научного познания.
И вот, наконец, читатель получает новое русское издание «Всеобщей организационной науки» А. А. Богданова. Три четверти века отделяют нас от момента создания этой научной концепции — срок вполне достаточный для реальной оценки ее научного значения, отделения временного, преходящего от подлинно значимого и осознания того, что фактически вошло из «Тектологии» в золотой фонд науки.
Исходным пунктом тектологии является признание необходимости подхода к изучению любого явления с точки зрения его организации. Принять организационную точку зрения — значит изучать любую систему с точки зрения как отношений всех ее частей, так и отношений ее как целого со средой, т. е. со всеми внешними системами. Законы организации систем едины для любых объектов, самые разнородные явления объединяются общими структурными связями и закономерностями:
«…структурные отношения могут быть обобщены до такой же степени формальной чистоты схем, как в Математике отношения величин, и на такой основе организационные задачи могут решаться способами, аналогичными математическим. Более того, отношения количественные я рассматриваю как особый тип структурных, и самую математику — как раньше развившуюся, в силу особых причин, ветвь всеобщей организационной науки: этим объясняется гигантская практическая сила математики как орудия организации жизни».[2]
В соответствии с организационной точкой зрения мир рассматривается А. А. Богдановым как находящийся в непрерывном изменении, в нем нет ничего постоянного, все суть изменения, действия и противодействия. В результате взаимодействия изменяющихся элементов наблюдатель может выделить некоторые типы комплексов, различающихся по степени их организованности.
Организованный комплекс определяется в тектологии на основе принципа «целое больше суммы своих частей», при этом чем больше целое отличается от суммы самих частей, тем более оно организовано. В неорганизованных комплексах целое меньше суммы своих частей. И наконец, в нейтральных комплексах целое равно сумме своих частей.
Среди множества организационных форм А. А. Богданов выделяет два универсальных типа систем — централистический (эгрессия) и скелетный (дегрессия). Для систем первого типа (эгрессия — от латинского «выхождение из ряда») характерно наличие центрального, более высокоорганизованного комплекса, по отношению к которому все остальные комплексы играют роль периферии. Системы второго типа, напротив, образуются за счет организационно низших группировок, выделяемых сложноорганизованными пластичными комплексами. Здесь мы видим единство и различие пластичности и прочности. Дегрессия (от латинского «схождение вниз») имеет важнейшее положительное значение с организационной точки зрения: лишь она делает возможным развитие пластичных форм, охраняя нежные комбинации от грубой их среды.
Специальному анализу подвергаются основные организационные механизмы — механизмы формирования и регулирования систем. К формирующим механизмам относятся конъюгация (соединение комплексов), ингрессия (вхождение элемента одного комплекса в другой) и дезингрессия (распад комплекса). Универсальный регулирующий механизм обозначается термином «подбор»: это понятие А. А. Богданов заимствует из биологии и распространяет его на процессы сохранения и разрушения всех видов систем.
Кроме биологии, важным источником идей и образов был для А. А. Богданова язык. Во «Всеобщей организационной науке» и других работах он многократно возвращался к одному из своих любимых тезисов об исторической роли языка как фактора, организующего общественное сознание, полагая, что «слово предшествует мышлению». Не менее увлекало его присутствие в языке «скрытой системности» — регулярных звуковых и смысловых соответствий между словами различных, но связанных общим происхождением языков. Имея в виду прежде всего успехи сравнительно-исторического метода, позволившего систематизировать эти соответствия и частично восстановить историческое прошлое языка, А. А. Богданов писал о языкознании как о «ранее всех развившейся части идеологической науки».
Одно из выражений этого увлечения — многочисленные этимологии, приведенные на страницах предлагаемой вниманию читателя книги, — остроумные и смелые, хотя нередко и ошибочные.
Основное внимание в «Тектологии» уделяется прогрессивному отбору («подбору»), поскольку, с точки зрения автора, действительное сохранение форм в природе возможно лишь путем их прогрессивного развития. Отбор может быть положительным или отрицательным — он действует при развитии комплексов и в процессе их относительного упадка. В совокупности положительный и отрицательный отборы охватывают всю динамику мирового развития. Положительный отбор, усложняя формы, увеличивает разнородность бытия, доставляет для нее материал, все более возрастающий; отрицательный отбор, упрощая этот материал, устраняя из него все непрочное, нестройное, противоречивое, внося в его связи однородность и согласованность, упорядочивает последний. Взаимодополняя друг друга, оба процесса стихийно организуют мир.[3]
Думается, нет необходимости подробно воспроизводить содержание работы, которую читатель держит в руках. Однако и сказанного достаточно, чтобы отнестись с пониманием к мнению ряда советских и зарубежных ученых о глубоком родстве тектологии с такими современными общенаучными направлениями, как кибернетика, системный подход, структурализм, теория катастроф, синергетика и т. п. По существу А. А. Богданов высказал идею изоморфизма различных организационных структур, на которой базируется как кибернетический анализ, так и общая теория систем Л. фон Берталанфи. Целый ряд понятий, разработанных в тектологии («цепная связь», «закон наименьших», «принцип минимума»), оказывается верным с кибернетической точки зрения. Наконец, А. А. Богданов не только предвосхищает одну из основных идей кибернетики — идею обратной связи (в его терминологии — бирегулятора), но и иллюстрирует ее теми же примерами, что и один из основоположников кибернетики У. Росс Эшби.
Именно близость тектологии к названным современным общенаучным направлениям объясняет, как нам представляется, глубинные причины «возрождения» тектологии во второй половине XX в. «Общенаучные концепции» — это важный феномен науки XX в., который может помочь объяснению и исторической судьбы тектологии.
Характерная особенность общенаучных концепций состоит в том, что разрабатываемое в их рамках знание применимо в принципе к любым (или достаточно многообразным) областям науки и техники, но не может претендовать на философскую, мировоззренческую значимость. Напротив, его функцией как раз и является обеспечение более эффективной и тесной связи категориального аппарата философии со специально-научным познанием. Однако такое понимание специфики общенаучных понятий и концепций сформировалось относительно недавно и явилось результатом скрупулезного анализа, проведенного в советской философско-методологической литературе. Для самих же авторов таких концепций (а также для их критиков — здесь их позиции парадоксальным образом совпадали) их общенаучные теоретико-методологические построения могли выступать как всеобщие схемы, столь же универсальные, как и философские понятия и концепции, выполняющие те же функции и поэтому претендующие на замену «устаревшей» и «непрактичной» философии. Ошибочность такой установки, очевидна, но она едва ли не решающим образом сказалась на отношении к тектологии, вытеснив ее на долгие годы из кругооборота перспективных научных идей.