Белый произнес фразу по-испански, ибо знал, что оба краснокожих, особенно отец, слабо знали английский, но на испанском говорили бегло, а главное — все понимали.

— Que sorpresa, la Tia Droll! 15 — ответил старый индеец, хотя уже видел Дролла, когда тот сидел на плоту.

Дальше разговор шел на чистом испанском.

— Что вы делаете здесь, на Востоке, на этом пароходе? — спросил Дролл, протягивая обоим руку.

— Вместе с другими краснокожими братьями мы ездили в Новый Орлеан, покупали там вещи, а теперь мы на пути домой, а остальные везут товары. Много лун прошло с тех пор, как мы виделись прежде, — ушел от прямого ответа старый индеец.

— Маленький Медведь вырос в два раза! Мои краснокожие братья живут в мире со своими соседями?

— Они зарыли топор войны и больше не хотят поднимать его.

— Так когда вы вернетесь к своим?

— Сейчас об этом трудно сказать. Мы собирались вернуться, когда круг луны превратится в серп, но теперь это невозможно.

— Невозможно? Что это значит?

— Большой Медведь не сможет вернуться домой, пока не утопит свой нож в крови его оскорбившего!

Ответ был настолько неожиданным, что Тетка Дролл на секунду замолчал. Он слишком хорошо знал индейцев, поэтому сразу понял, что дело очень серьезное.

— Кто он?

— Тот белый пес с рыжими волосами, — спокойно сказал старик. — Он ударил Большого Медведя по лицу.

— Дьявольщина! Этот парень из ума выжил! Нужно быть сумасшедшим, чтобы поднять руку на индейца, тем более на Большого Медведя! — произнес Тетка Дролл без малейшей ноты лицемерия.

— Он, кажется, не знает меня. Большой Медведь назвал ему свое имя на родном языке, Большой Медведь просит своего белого брата не называть его по-английски.

— Если я теперь что и скажу ему, то уж, во всяком случае, не имя моего брата, а сейчас я должен идти к тем людям — они хотят поговорить со мной. Но я еще не раз вернусь к моим братьям, чтобы услышать их голоса.

С этими словами Дролл прыгающей походкой направился к корме. В тот момент там стоял вышедший из каюты отец спасенного ребенка, сообщая всем, что его дочь очнулась и чувствует себя неплохо и что девочке требуется лишь покой. Потом он поспешил к индейцам, чтобы наконец отблагодарить юношу за его смелый поступок. Услышав издали слова инженера, Дролл осведомился о том, что случилось, а после того как Том коротко рассказал о недавних событиях, заметил:

— Да, парень подает большие надежды. Теперь он уже не ребенок, а настоящий мужчина.

— Вы знаете юношу и его отца? Мы видели, что вы говорили с ними.

— Мы встречались несколько раз.

— Встречались? Он назвался индейцем-тонкава, а это почти вымершее племя никогда не вело оседлый образ жизни, но теперь лишь жалкие его остатки влачат свое существование в убогих резервациях в долине — Рио-Гранде.

— Большой Медведь никогда не был оседлым, он остался верен обычаям своих предков. Большой Медведь, как и вождь апачей Виннету, исходил наши края вдоль и поперек, но о своем доме или жилье всегда молчит. Иногда он говорит о «своих», но кто они и где живут, остается тайной. Сейчас он тоже направляется к ним, но одно обстоятельство — месть рыжеволосому — теперь может его задержать.

— Он сказал об этом?

— Да, он не успокоится. Этот «полковник» теперь пропащая душа!

— Мне тоже так кажется! — произнес Олд Файерхэнд, присутствующий при беседе. — Насколько я знаю индейцев, Медведь стерпел пощечину не из трусости!

— Да-а? — наигранно-удивленно протянул Дролл, с интересом глядя на великана. — Вы тоже знаете индейцев, если позволено будет спросить? Что-то не очень похоже, хотя и выглядите настоящим Голиафом. Думаю, что вы больше ценитесь в салонах, нежели в прерии.

— Увы, Тетка! — улыбнулся Том. — Только что вы пристрелили бестию, а уж отгадать, кто стоит перед вами, вам раз плюнуть!

— Что-то ничего на ум не приходит. Может, вы будете так любезны и сами представитесь?

— Ну, нет! — не унимался Черный Том. — Так легко вам не отделаться! Хоть немного напрягите ваши мозги, ведь этот господин принадлежит к числу наших самых знаменитых вестменов!

— Да? Даже не к знаменитым, а к самым знаменитым?

— Вот именно.

— Насколько я знаю, таких людей только двое, ибо никто другой, кроме них, не заслужил обращения в превосходной степени!

Дролл сделал паузу, прищурил один глаз, другим подмигнул Олд Файерхэнду, при этом его «хи-хи-хи» напомнило звуки кларнета, и продолжил:

— Этими двумя могут быть лишь Олд Шеттерхэнд и Олд Файерхэнд. Первого я знаю лично, если потребно, а значит, этот сэр не кто иной, как Олд Файерхэнд! Угадал?

— Да, это я, — признался гигант.

— Вот оно что! — Дролл отступил на два шага назад и вытаращил на него глаза. — Любой негодяй воистину задрожит перед вами! Вид у вас точно такой, как описывают, но… может, это шутка?

— А это тоже шутка?! — спросил Олд Файерхэнд и, схватив Дролла правой рукой за ворот пиджака, поднял его, три раза повернул и опустил на ближайший ящик.

Лицо толстяка стало пунцовым, грудная клетка задвигалась от частых вдохов:

— Черт возьми, сэр! Вы приняли меня за маятник или за флюгер на корме? Разве я создан, чтобы танцевать вокруг вас по воздуху? Счастье, что мой спальный халат из прочной кожи, иначе бы он порвался, а вы зашвырнули бы меня в реку! Но проба была хорошая, сэр, вы действительно Олд Файерхэнд. В это можно поверить хотя бы потому, что я готов еще раз продемонстрировать на себе этим джентльменам оборот Луны вокруг Земли. Всякий раз, когда я вновь слышал о вас, представлял, как вас увижу! Я лишь простой траппер, но точно знаю, что за люди вашего склада! Вот моя рука, и, если вы не желаете огорчить меня, не отмахивайтесь от нее!

— Отмахиваться? Это было бы просто грешно. Да я всегда охотно подам руку каждому бравому мужу, а уж тем более тому, кто так зарекомендовал себя.

— Вы о чем?

— О том, как вы застрелили пантеру.

— Ах, вот оно что! Но это не дело, о котором стоит говорить. Зверь был в воде, где он не очень хорошо себя чувствует, и не желал мне зла, а хотел лишь спастись на моем плоту, но, к сожалению, я оказался не слишком гостеприимным.

— Это было как раз очень мудро с вашей стороны, ведь пантеры великолепно плавают, и если бы она добралась до берега, местные жители вряд ли сказали бы нам спасибо, но, к счастью, этого не произошло. Я жму вашу ладонь и хочу познакомиться поближе.

— То же желание испытываю и я, сэр! А теперь давайте выпьем за наше знакомство. Я нахожусь на палубе этого парохода не для того, чтобы испытывать жажду, идемте в салон.

Все последовали за Дроллом. Чтобы присоединиться к своей новой компании, Том должен был заплатить за каюту, что он сделал с превеликим удовольствием.

Когда джентльмены удалились с палубы, из машинного отделения вышел тот самый негр, которому не позволили посмотреть на пантеру. Его место занял другой кочегар, а он теперь искал тень для послеобеденной дремы. Медленно и лениво потащившись на нос судна, он скорчил такую хмурую физиономию, что Полковник просто не мог не обратить на него внимания. Окликнув черного кочегара, на которого он давно положил глаз, рыжий подозвал его к себе.

— Что вам угодно, сэр? — спросил негр, подойдя ближе. — Если у вас есть какое-нибудь желание, то обратитесь к стюарду, я здесь не прислуживаю пассажирам.

Он говорил по-английски, как белый, совершенно без акцента.

— Я знаю, — ответил Полковник. — Я хотел только спросить, не хотите ля вы выпить с нами стаканчик бренди?

— Если дело в этом, то я к вашим услугам, — оживился бесхитростный негр. — На таком пекле горло и кожа полностью пересохли. Но я не вижу выпивки ни на один глоток?!

— Вот вам доллар, берите и принесите из бара то, что вам по душе, а потом — к вам.

Выражение лени тотчас исчезло с лица кочегара, он оживился и быстро принес две полные бутылки, несколько стаканов и сел рядом с Полковником, который гостеприимно отодвинулся в сторону. Пропустив первый стакан, негр тотчас налил второй, опорожнил его и тогда сказал: