– Два. У тебя еще час, расслабься.

– Да, но, видишь ли, я должен приехать туда немного раньше и ждать у священника. По правилам, я не могу видеть невесты, пока она не подойдет к алтарю. Но твоя мать, Стив, – это нечто!

– Как это?

– Ты не подумай, я не жалуюсь. Из нее, наверное, выйдет отличная теща. Но когда я тут позвонил недавно, она даже не разрешила мне поговорить с Анджелой. Это уж чересчур, тебе не кажется?

– Она одевалась, – объяснил Карелла.

– Да? – Томми просиял. – Ну и как она выглядит? Здорово, наверное?

– Здорово.

– Я так и знал. Она волновалась?

– Очень.

– Я тоже. Хотите кофе?

– Нет, спасибо.

– Выпить чего-нибудь?

– Нет. Рассказать тебе про Соколина?

– Соколина? Кто такой?.. Ах, ну да. Конечно, конечно, – Томми надел пиджак. – Ну все, я готов. Как я выгляжу? Я чисто выбрился?

– Чисто.

– К тому времени, как мы приедем вечером в отель, мне, наверное, снова надо будет побриться. У меня быстро отрастает щетина. Вам, светловолосым, Берт, везет. Как я выгляжу? Ничего, Стив? Бабочка на месте?

– На месте.

– Тогда я готов. Как думаешь, мы можем уже идти? Уже ведь третий час, верно?

– Думаю, что ты должен еще кое-что сделать до ухода, – произнес Карелла.

– Да? Что?

– Надеть штаны.

Томми посмотрел вниз, на свои волосатые ноги.

– О Боже! Хорошо, что вы здесь! Как может человек забыть то, что он делает каждый день, всю свою жизнь? О черт! – Он скинул пиджак и снял с вешалки в шкафу черные брюки. – Так что этот Соколин?

– Он отсидел год в тюрьме за драку из-за своего дружка, убитого в Корее.

– Да, звучит не очень обнадеживающе.

– Звучит просто скверно. Могу себе представить, какие чувства он питает к тебе.

Раздался стук в парадную дверь. Томми поднял голову и натянул подтяжки на плечи.

– Стив, открой ты, пожалуйста. Это, наверное, Джоунзи.

Карелла пошел вниз и открыл парадную дверь. Парень, который стоял перед ним, был примерно возраста Томми: лет двадцати шести или двадцати семи. Темные волосы были коротко подстрижены. Серые глаза горели от возбуждения. Он был очень красив в своем смокинге и белой рубашке с накрахмаленной грудью. Увидев, что Карелла был в такой же униформе, он протянул руку и сказал:

– Привет. Тоже шафер?

– Не-а. Родственник, – ответил Карелла. Он пожал протянутую руку. – Стив Карелла. Брат невесты.

– Сэм Джоунз. Дружка жениха. Зови меня Джоунзи.

– О'кей.

– Как наш жених?

– Волнуется.

– А кто не волнуется? Я даже пошел прогуляться, а то думал, чокнусь.

Они прошли через весь дом и вошли в спальню. – Все в порядке, Томми?

– Все прекрасно. Я чуть не ушел без штанов, что ты на это скажешь?

– Нормально в твоем положении, – успокоил его Джоунзи.

– У тебя грязь на коленях, – сказал Томми, глядя на брюки своего шафера.

– Что? – Джоунзи проследил его взгляд. – О, черт, я так и знал! Я споткнулся на ступеньке, когда выходил. Проклятие! – Он начал энергично счищать грязь щеткой.

– Кольцо с тобой?

– Угу.

– Проверь.

– Оно у меня.

– Все равно проверь.

Джоунзи перестал чистить брюки и сунул указательный палец в карман жилета:

– Здесь. Готово к подаче. Джордано от Джоунза.

– Джоунзи был у нас в команде подающим, – объяснил Томми, – а я принимал. Я уже, кажется, говорил вам об этом?

– Джордано от Джоунза, – снова повторил Джоунзи. – Он чертовски здорово брал подачи.

– Это ты здорово подавал, – сказал Томми, застегивая молнию на брюках. – Ну вот. Теперь пиджак. Туфли на мне? – Он посмотрел на ноги.

– Он всегда был такой, перед каждой игрой, – сказал Джоунзи с улыбкой. – Я знаю этого типа с трех лет. Вы можете в это поверить?

– Нас вместе водили гулять в парк, – объяснил Томми. – Он не попал в Корею из-за того, что у него выпадение мениска. А то мы бы и там были вместе.

– Такого свинтуса еще свет не видел, – сказал Джоунзи, ткнув пальцем в Томми. – Даже не знаю, за что я его люблю.

– Те-те-те, – сказал Томми. – У нас взаимные завещания. Ты не знал об этом, Стив?

– Что ты имеешь в виду?

– Мы их оформили, когда я вернулся из армии. Составлял сын Бирнбаума, а свидетелями были Бирнбаум и его жена. Помнишь, Джоунзи?

– Разумеется. Но теперь тебе свое лучше изменить. Через несколько часов ты станешь женатым человеком.

– Да, верно, – ответил Томми.

– Что ты имеешь в виду под взаимными завещаниями? – повторил свой вопрос Карелла.

– Наши завещания, они одинаковые. В случае моей смерти Джоунзи получает все, что у меня есть, а в случае его смерти я получаю все, что у него есть.

Джоунзи пожал плечами.

– Теперь тебе придется это изменить, – снова повторил он.

– Ну конечно, я так и сделаю. Когда мы вернемся из свадебного путешествия. Но я никогда не жалел, что мы их составили, а ты?

– Нет, сэр!

– Бирнбаум решил, что мы оба чокнулись, помнишь? Он еще спрашивал, почему два таких молодых человека составляют завещания. А его жена – мир ее праху – все цокала языком, когда их подписывала. А что, кстати, сталось с его сыном – юристом?

– Он уехал на запад, в Денвер или еще куда-то. У него там богатая практика.

– Бедняга Бирнбаум. Никого в целом городе. – Томми встал навытяжку, приготовившись к осмотру. – Штаны на мне, бабочка завязана, туфли начищены. Теперь все в порядке?

– Ты прекрасен, – улыбнулся Джоунзи.

– Тогда пошли. Тьфу ты, сигареты. – Он взял пачку с туалетного столика. – Кольцо у тебя?

– У меня.

– Проверь еще раз.

Джоунзи проверил еще раз.

– Все еще на месте.

– О'кей, пошли. Который час?

– Двадцать минут третьего, – сказал Карелла.

– Нормально. Мы приедем чуть раньше, но это ничего. Пошли.

Они вышли из дома. Томми закрыл дверь на замок и повернул налево к подъездной аллее, обсаженной высокими тополями, которые стеной отделяли его участок от соседнего дома. Они приблизились к машине с торжественностью похоронной процессии.

– Где водитель? – спросил Томми.

– Я сказал ему, что он может сходить выпить кофе, – сказал Джоунзи.

– Он должен был уже вернуться.

– Вот он, – заметил Клинг.

Они наблюдали, как водитель неторопливо идет им навстречу. Это был низенького роста мужчина в черной форменной одежде и фуражке, которые носили водители из Бюро проката автомашин.

– Готовы ехать? – спросил он.

– Мы-то готовы, – сказал Томми. – А вы где были?

– Ходил тут недалеко выпить кофе. – Водитель взглянул на него с обидой. – Ваш приятель сказал, что можно.

– Ладно-ладно, поехали, – оборвал Томми, Они сели в лимузин, и шофер начал выезжать задним ходом со двора.

– Остановитесь на минуту. Что это?! – вдруг воскликнул Томми.

Водитель обернулся:

– Что именно?

– Вон там, на дорожке. Откуда мы только что отъехали.

– Я ничего не вижу.

– Джоунзи, кольцо у тебя?

Джоунзи пощупал карман.

– Да, у меня.

– Тьфу-ты, ну ладно. Мне показалось, что-то блестит на бетоне. Ну ладно, тогда поехали. Поехали.

Дав снова задний ход, водитель вывел машину из ворот и развернулся.

– Расслабься, Томми, – сказал Джоунзи.

– Черт подери, я и сам хотел бы этого.

Лимузин медленно ехал по улице, окаймленной с двух сторон деревьями.

Солнце сияло, как желток, в голубой скорлупе неба. День был прекрасен.

– Вы что, не можете ехать быстрее? – нетерпеливо спросил Томми.

– У нас еще уйма времени, – невозмутимо ответил водитель.

Он остановился у перекрестка на вершине крутого холма, терпеливо ожидая, когда загорится зеленый свет.

– Внизу сверните налево, – предупредил Томми. – Церковь с левой стороны.

– Я знаю.

– О черт, – вдруг сказал Джоунзи.

– Что такое?

– Сигареты! Я забыл сигареты.

– У меня есть, – сказал Томми.

– Мне понадобятся свои. – Он открыл дверцу машины. – Пойду куплю в лавочке. Поезжайте без меня, а то ты совсем изойдешь в ожидании. Я спущусь пешком. – Джоунзи захлопнул дверцу и направился к тротуару.