– Послушайте, мистер…

– Заткнись! Заткнись и помалкивай, если тебя не спрашивают! Так мне еще и платят за то, чтобы я разгребал все это дерьмо, я должен копаться во всех сточных канавах и это называется моей работой. Мои соседи по дому знают только то, что я работаю детективом, они даже уважают меня за это, они заискивающе поглядывают на меня. Но они не знают, что мне изо дня в день приходится с утра до вечера и с вечера до утра копаться в дерьме, пока я не начинаю задыхаться от этой вони и смрада. Их детишки, разъезжая на велосипедах во дворе, при виде меня кричат: "Доброе утро, детектив Паркер". Так вот, это я – детектив. Понимаешь, они просто насмотрелись всяких дурацких фильмов по телеку. Для них я – тот самый парень, который всегда вооружен револьвером. Тот самый храбрец. А теперь погляди только на то, что произошло с этим сукиным сыном Кареллой, и попытайся объяснить мне, какой во всем этом смысл?

– Понятия не имею, о ком это ты тут говоришь, – сказала девушка.

– Нет, ты все-таки скажи мне, какой может быть во всем этом смысл? – твердил Паркер. – Народ! Господи, чего бы только не мог я порассказать об этом народе. Ты бы просто не поверила, когда бы услышала, что я мог бы о них рассказать.

– Конечно. Послушайте, мистер, я ведь работаю. Если вы хотите, то давайте, а если нет, то нет. Потому что, если вы здесь…

– Заткнись, паршивая шлюха, и не командуй здесь.

– Я никому не позволю…

– Я могу просто посадить тебя и сделать тебя несчастной на всю жизнь, сучонка. Твоя жизнь и смерть в моих руках и не забывай этого.

– Ты пьян, – сказала девушка. – Я даже не думаю, что ты вообще способен…

– Не твое дело, на что я способен. А кроме того, я совсем не пьян. – Он покачал головой. – Ну, хорошо, допустим, я пьян, но кому может быть до этого дело? Ты думаешь, мне интересно, какая ты? Да ты для меня – ничто, даже меньше, чем ничто.

– В таком случае, что же ты тут делаешь?

– Заткнись, – сказал он и замолк на некоторое время. – Понимаешь, по утрам детишки кричат мне "Доброе утро", – сказал он.

Потом он замолчал надолго. Глаза у него были закрыты. Девушка решила, что он заснул и попыталась соскользнуть с постели, но он тут же схватил ее за руку и рывком вернул на место рядом с собой.

– Оставайся тут.

– Ладно, – согласилась она. – Только послушай, давай поскорей покончим с этим делом, ладно? Честное слово, мистер, у меня еще вся ночь впереди и мне нужно хотя бы покрыть расходы на комнату.

– Он был хорошим полицейским, – вдруг заявил Паркер.

– Кто?

– Он был хорошим полицейским, – снова сказал он, а потом резко перевернулся на живот и зарылся лицом в подушку.

В половине восьмого утра в среду, то есть через день после того, как обгорелый остов машины был обнаружен в соседнем штате, Берт Клинг снова вернулся к дому на Стаффорд-Плейс, надеясь еще раз поговорить с Эрнестом Месснером по прозвищу Циклоп. Когда он вошел в парадную, в вестибюле никого не оказалось.

Если в день гибели Клэр Таунсенд он впервые почувствовал себя страшно одиноким, если в тот день, когда он сжимал в объятиях ее безжизненное тело на полу разгромленной после всей этой перестрелки книжной лавки, он вдруг почувствовал себя совершенно одним, брошенным в холодном, чужом и бессмысленно жестоком мире, то сейчас он испытывал чувства удивительно похожие на те, что он испытал тогда и вместе с тем совершенно другие.

Стив Карелла был мертв. Последние слова, которые он сказал этому человеку, бывшему некогда его другом, были очень злыми словами. И теперь он не мог взять их обратно, он не мог теперь запросто зайти к умершему и принести свои извинения трупу. В понедельник, разозлившись, он ушел из участка намного раньше окончания рабочего дня, а вечером того же дня Карелла встретил смерть. И теперь душу его вновь охватила безмерная тоска и щемящее чувство собственной беспомощности, однако на этот раз к чувствам этим примешивалось страстное желание свести счеты – ради Кареллы или ради Клэр – он уже и сам не мог толком определить. Он знал, что у него нет разумных оснований винить себя в том, что произошло, но и от чувства вины он никак не мог избавиться. Да, ему обязательно нужно еще раз переговорить с Циклопом. Может, тот скажет еще что-нибудь, что было пропущено при первом разговоре. А может быть, в понедельник Карелла еще раз встретился с ним и тогда выяснилось что-то такое, из-за чего он выбежал из дома, решив продолжить расследование в одиночку.

Дверцы лифта раздвинулись. Но в кабинке был другой лифтер.

– Я разыскиваю мистера Месснера, – сказал Клинг этому лифтеру. – Я из полиции.

– Его тут нет, – ответил лифтер.

– А он говорил нам, что работает в ночную смену.

– Ага, верно, но его нет.

– Так ведь сейчас всего только половина восьмого, – сказал Клинг.

– Я и сам знаю, который сейчас час.

– Ну хорошо, а вы можете сказать мне, где он?

– Он живет где-то в городе, но адреса его я не знаю.

– Спасибо, – сказал Клинг и вышел из здания.

Час был довольно ранний и улицу еще не запрудили толпы "белый воротничков", спешащих к метро и к автобусным остановкам. Клинг быстро шагал, посматривая по сторонам в поисках будки телефона-автомата. День обещал быть погожим – в городе уже почти целую неделю стояла отличная погода. На следующем углу он разглядел дверь открывшейся уже аптеки, рядом с дверью висела табличка с надписью "Телефон-автомат". Он вошел в аптеку, нашел телефон и погрузился в справочник.

Эрнест Месснер по прозвищу Циклоп проживал в доме номер 1117 по Гейнсборо-авеню в Риверхеде, неподалеку от здания суда графства. Прямо рядом со зданием проходила линия городской железной дороги и дом постоянно сотрясало от подъезжающих и отходящих от станции поездов, да и сама улица была на этом участке довольно шумной. Но тем не менее это был вполне приличный район для жителей со средним доходом. А дом Месснера, похоже, был самым новым в целом квартале. По низким ступенькам Клинг поднялся на крыльцо и вошел в вестибюль, где легко отыскал в списке жильцов фамилию Месснера, и зашагал по лестнице на седьмой этаж. Было начало девятого, но казалось, что жители дома еще не пробудились от ночного сна.

Немного запыхавшись, он добрался до площадки седьмого этажа, постоял там немного, а потом двинулся по коридору, разыскивая квартиру 7А. Она оказалась рядом с лестничной клеткой. Он позвонил.

Никто не откликался. Он позвонил снова. Он уже в третий раз потянулся к кнопке звонка, как тут дверь соседней квартиры распахнулась и молоденькая девушка вылетела из нее, глядя на часы. Она чуть было не столкнулась с Клингом.

– О здравствуйте, – сказала она растерянно. – Извините, пожалуйста!

– Да что вы, прошу вас. – И он снова потянулся к звонку.

Девушка пробежала мимо него и начала уже спускаться по лестнице, но вдруг остановилась и обернулась в его сторону.

– Вам нужен мистер Месснер? – спросила она.

– Да.

– Его нет дома.

– А вы откуда знаете?

– А он вообще не возвращается до девяти, – сказала она. – Он, видите ли, работает по ночам.

– А он один живет в квартире?

– Да, один. У него несколько лет назад умерла жена. Он уже очень долго здесь живет, я его помню с самого раннего детства. – Она снова посмотрела на часы. – Ой, я ведь опаздываю. А кто вы собственно, такой?

– Я из полиции, – сказал Клинг.

– Очень приятно, – сказала она. – А я – Марджори Горман.

– А не могли бы вы сказать мне, где его можно найти?

– А вы не ездили к его дому? Он работает в каком-то шикарном доме… – Да, я как раз оттуда.

– И его там не было?

– Нет.

– Это странно, – сказала Марджори. – Но хотя, если хорошенько подумать, то должна сказать, что мы и в прошлый вечер не слышали его.

– Как это не слышали?

– Телевизор не был включен у него. Стены здесь очень тонкие, понимаете? И поэтому, когда он бывает дома, то нам слышно, что телевизор у него работает.