Она сразу же сказала, что никак не может прийти к окончательному решению и хочет поподробнее поговорить со мной на эту тему. Работает она, как она уже объясняла мне при первом визите, манекенщицей. Снимки ее печатаются в лучших журналах мод и получает она самые высокие гонорары, поэтому она опасается того, что лечение и связанное с ним расстройство здоровья могут привести к тому, что она не сможет выполнять свою работу и вообще поставят под угрозу всю ее карьеру. На это я возразил ей, что в связи с ее пристрастием к героину правильнее было бы считать, что карьера ее заведомо обречена на неудачу, а высокие ее гонорары проскальзывают сквозь пальцы, поскольку значительную часть своих доходов ей все равно приходится тратить на наркотики. Замечание мое не очень-то пришлось ей по вкусу и поэтому она, переменив тему, заговорила о том, что помимо чисто материальных выгод работа ее доставляет ей много других радостей – всемирная известность, слава, признание и прочее. Я попросил ее честно ответить мне, действительно ли хоть что-то в этом мире может приносить ей радость помимо героина. Тут она по-настоящему разозлилась и чуть было вообще не покинула мой кабинет.

Однако она быстро взяла себя в руки и заявила, что я просто не в состоянии понять, каково ей приходится, что мне следует учесть тот факт, что наркотиками она злоупотребляет с семнадцати лет, с того самого дня, когда она впервые сделала затяжку марихуаной в компании на пляже в Малибу. Потом она в течение года продолжала курить марихуану, ни разу не соблазнившись попробовать что-либо "настоящее", пока один из фотографов не уговорил ее понюхать героин, что произошло вскоре после того, как она стала делать первые шаги в профессии манекенщицы. Он к тому же попытался сразу же после этого изнасиловать ее, в результате чего она чуть было не оставила свою новую карьеру. Однако это несостоявшееся изнасилование не отбило у нее охоту к курению марихуаны и от нюхания героина, пока кто-то из ее знакомых не предупредил ее о том, что вдыхание наркотика наверняка приведет к тому, что она испортит себе нос. А поскольку нос этот был частью ее лица, а лицо это, по ее расчетам, должно было принести ей состояние, она решительно отказалась от нюханья наркотиков.

Шприцем для подкожных инъекций она воспользовалась впервые в обществе мужчины, хронического наркомана. Случилось это на одной из квартир в северной части Голливуда. К сожалению эта первая проба завершилась для нее тем, что нагрянула полиция и оба они были арестованы. В то время ей было всего девятнадцать лет и ей удалось выйти на свободу, отделавшись условным приговором. На следующий же месяц она перебралась в наш город, твердо решив никогда больше не баловаться наркотиками. Этому решению, по ее мнению, должно было способствовать и то обстоятельство, что теперь между нею и ее прежними друзьями лежали три тысячи миль. Но почти сразу же после ее прибытия сюда, она обнаружила, что здесь так же легко раздобыть наркотики, как и в Лос-Анджелесе. Более того, не прошло и нескольких недель, как она начала сотрудничать с агентством "Катлер", и тут оказалось, что денег ей выплачивают столько, что этого с избытком хватает не только на поддержание вполне приличного уровня жизни, но и на приобретение наркотиков. И тогда она сама начала вводить подкожно наркотики в богатые мягкими тканями части своего тела. Это привело к тому, что довольно быстро она отказалась от подкожных влияний и перешла на внутривенные. С той поры она и вводит себе внутривенно наркотики и теперь ее можно с полным основанием считать законченной хронической наркоманкой, безнадежно увязшей в этом пороке. Изложив все эти обстоятельства, она поинтересовалась, реально ли в ее положении надеяться хоть как-то освободиться от этого тяжкого порока? Берусь ли я вылечить ее? Как теперь ей просыпаться по утрам без твердой уверенности в том, что у нее имеется в запасе необходимая ей доза? На это я ответил, что преследующие ее сейчас опасения и страхи – обычная картина для всех наркоманов, которые собираются подвергнуться курсу лечения. Должен сказать, что это мое заверение она восприняла без особого энтузиазма.

Она пообещала подумать над тем, что я ей сказал и после этого распрощалась со мной. Я совершенно искренне считал, что больше я ее никогда не увижу.

20 января. Сегодня Тинка Закс начала курс лечения.

Она избрала для себя курс лечения с помощью морфина (хотя она и понимала, что курс этот является более трудным) поскольку она не хочет ставить под угрозу свою дальнейшую карьеру, что могло бы произойти в том случае, если курс лечения затянется – весьма забавное опасение в устах того, кто поставил свою карьеру под угрозу еще до того, как начал ее. Я еще до этого говорил ей, что я предпочел бы госпитализировать ее на несколько месяцев, но она решительно отказалась от стационарного лечения и сказала, что если вопрос ставится таким образам, то она вообще откажется от моих услуг. Я сказал ей на это, что не берусь гарантировать стойких результатов, если она не ляжет в клинику и не будет находиться под постоянным наблюдением. Однако она твердила, что будет надеяться на лучшее, и никому, и никогда не позволит запереть себя ни в какую чертову больницу. Наконец мне удалось вырвать у нее согласие на то, что она будет проходить курс лечения в домашних условиях и по крайней мере несколько первых дней будет находиться под постоянным наблюдением. Это совершенно необходимо на той стадии, когда период "ломки" особенно мучителен. Я предупредил ее о том, что в этот период она должна воздерживаться от незаконного приобретения наркотиков и вообще от всяких связей с наркоманами или с торговцами наркотиками. Курс, избранный нами, достаточно суров и мы должны строго выполнять его. Для начала мы будем вводить ей 1/4 грана морфина четыре раза в день – за двадцать минут до приема пищи. Доза эта будет вводиться ей подкожно, а морфин будет даваться в растворе тиамина гидрохлорида.

Искренне надеюсь на то, что процесс отвыкания у нее закончится к исходу двух недель.

21 января. Выписал Тинке торазин от мучающей ее тошноты и белладонну с пектином от поноса. Симптомы проявляются в весьма резкой форме. Прошлой ночью она так и не смогла уснуть. Я дал распоряжение дежурящей круглосуточно на ее квартире сестре ввести ей сегодня вечером перед отходом ко сну трехграновую дозу нембутала, а затем, если она все равно не сможет заснуть, ввести ей дополнительную дозу в полтора грана.

Тинка уделяет огромное внимание поддержанию физической формы своего тела и это обстоятельство должно работать на нас. Она обладает весьма красивой внешностью и у меня нет никаких сомнений в том, что как манекенщица она просто великолепна, хотя я никак не могу понять, как ее фотографы до сих пор не догадались о ее пороке. Да и как ей самой удается не "клевать носом" перед камерой? Она весьма следит за тем, чтобы на ногах ниже колен и на руках ниже локтя не осталось никаких знаков, однако, что касается внутренней поверхности ее бедер (она сказала мне, что никогда не рекламирует нижнего белья или купальных костюмов), то они буквально усыпаны следами инъекций.

Продолжаем прием морфина по 1/2 грана четырежды в день.

22 января. Снизил дозу морфина до 1/2 грана дважды в день и два укола по 1/4 грана. Симптомы по-прежнему проявляются в весьма резкой форме. Она отказалась от всех съемок, оповестив агентство, что в связи с менструальным периодом у нее высыпала сыпь – весьма распространенная среди манекенщиц жалоба. Она отказывается от пищи. Прописал ей витамины.

23 января. Резкость симптомов начинает снижаться. Теперь мы производим вливание по 1/8 грана четырежды в день.

24 января. Перешли на прием кодеина по одному грану дважды в день, перемежаемые введением подкожно 1/8 грана морфина дважды в день. Сегодня Тинка пришла в мой кабинет в половине восьмого утра перед завтраком для того, чтобы ей сделали первый укол. Затем она приходила снова в половине первого и в половине седьмого. Последний укол я сделал ей лично у нее на квартире в половине двенадцатого ночи. Она постоянно пребывает в состоянии тревоги. Чтобы избавить ее от этого, я прописал ей прием 1/2 грана фенобарбитала на ночь.