В эту пятницу, 10-го апреля, дежурка была буквально набита битком. Иногда бывает и такое. А бывает и так, что дежурному, вынужденному сидеть у телефона, просто и словечком не с кем перекинуться, когда все детективы разбегутся по городу: то ли предупреждая преступления, то ли собирая взятки, то ли делая еще что-нибудь в этом роде. Но в пятницу, 10-го апреля, дежурная комната детективов была, пожалуй, самым оживленным местом на Гровер-авеню. Детективы, патрульные полицейские, лейтенант, посыльные и просто граждане, пришедшие с жалобами, все будто сговорились встретиться этим утром в дежурке. Телефон звонил непрерывно, пишущие машинки захлебывались пулеметной дробью, а само помещение производило впечатление пусть и небольшого, но работающего в лихорадочной спешке концерна.

За столом, распложенным возле затянутого металлической сеткой окна, Мейер Мейер разговаривал по телефону с Дэйвом Мерчисоном, сержантом, дежурившим в приемной участка.

– Да, Дэйв, совершенно верно, – говорил он. – Фирма называется “Бумажные изделия Сандхерста. Новый Бедфорд, Массачусетс”. А откуда мне, черт побери, знать, где этот Новый Бедфорд? Наверно, где-то рядом со Старым и Средним Бедфордом. Обычно они все бывают где-то рядом, так ведь? – он сделал паузу, слушая, что ему говорит Дэйв. – Ну вот и прекрасно. Постарайся дозвониться до них, а потом соедини со мной. – Он повесил трубку и тут только обнаружил, что прямо перед его столом стоит Энди Паркер.

– Кроме Нового, Старого и Среднего Бедфорда могут быть еще Восточный и Западный Бедфорды, – сказал Паркер.

– Ты забыл о Центральном Бедфорде, – не преминул добавить Клинг.

– Послушайте, ребята, неужто вам больше нечего делать, как только торчать здесь и разыгрывать из себя клоунов? – поинтересовался Мейер. – Вы бы хоть делали вид, что чем-то заняты. Представляете, что будет, если сюда вдруг войдет шеф детективной службы города?

– Он не может сюда прийти, – успокоил его Паркер. – Он сейчас в центре города и занят проведением своей “переклички”. Зачем такому важному типу соваться в эту грязную дыру? Там, в центре, он стоит себе с микрофоном в руке, и все детективы вынуждены смеяться его идиотским шуткам, хотя они слышат их каждое утро.

– Не каждое, а исключая пятницы, субботы и воскресенья, – сказал Клинг. – А сегодня у нас как раз пятница.

– Вот видите, – сказал Мейер. – Так значит, он все-таки может сюда войти и убедиться, что вы здесь только тем и заняты, что ковыряете в носу.

– Если говорить по правде, – сказал Паркер, – то я зашел только узнать, нет ли для меня каких-нибудь поручений. Ты, конечно, и не заметил, что я сегодня нарядился специально для тайного внедрения и... – он отвернул манжет и посмотрел на часы, – и ровно через сорок пять минут должен покинуть вас, джентльмены, и занять боевой пост в кафе-кондитерской.

– И что же ты там...

– Так что нечего проезжаться насчет того, работаю я сейчас или нет. Я должен прибыть туда в половине одиннадцатого, и кончим этот разговор.

– Ясненько, но скажи все-таки, в кого это ты переоделся и кого намерен изображать в этом кафе? – спросил Мейер.

Следует сказать, что вопрос этот был задан не зря. Дело в том, что Энди Паркер, может, и приложил немало усилий, переодеваясь специально для отведенной ему роли, но выглядел он в результате точно так же, как и обычно. А обычно он выглядел неряхой. Есть такая категория людей, которые, во что ты их не наряди, выглядят неряхами. И ничего тут с ними поделать невозможно. Свойство это проявляется, как правило, еще в раннем детстве. Попробуйте принарядить такого бедолагу, скажем, ко дню рождения – через пять минут у него будет такой вид, будто его вынули из-под уличного катка. И дело даже не в том, что он обязательно упадет в лужу или непременно вляпается в какую-нибудь дрянь. Ничего подобного, просто будет так выглядеть при любых обстоятельствах только потому, что неряшество у него в крови. И пустое дело корить его за это или пытаться исправить. Тут что ни делай, а неряха всегда останется неряхой.

Что же касается Энди Паркера, то он был чистокровным неряхой. Ровно через пять минут после бритья он умудрялся выглядеть небритым. Через десять минут после того, как в очередной раз он заправит рубашку в брюки, у него уже обязательно торчит сбоку или сзади какой-нибудь хвост. Через пятнадцать минут после чистки ботинок они выглядят так, будто в жизни не видели щетки. Да что там говорить, просто так уж был устроен этот человек. Но значило ли это, что такой парень обязательно окажется плохим полицейским? Отнюдь. Хоть Паркер и был плохим полицейским, внешность тут была ни при чем. Просто он был одновременно и неряхой, и плохим полицейским – без всякой взаимосвязи между этими двумя обстоятельствами.

Как бы то ни было, лейтенант Бернс решил внедрить Энди Паркера в число посетителей кафе-кондитерской, что на Одиннадцатой Северной улице, с тем, чтобы тот постарался вынюхать там толкача, который, по предположениям полиции, занимался сбытом наркотиков. Едва ли стоит здесь пояснять, что Энди Паркер должен был принять для этого личину наркомана. В наш просвещенный и богатый средствами коммуникации век едва ли стоит объяснять и то, что наркоман – это совсем не тот человек, который скупает или перепродает, скажем, металлолом. Он интересуется больше всего и прежде всего наркотиками и старается купить именно их. Энди Паркер за время работы в полиции миллион раз сталкивался с наркоманами и отлично знал, как они выглядят. Однако, если бы неискушенный в этих делах человек решил составить себе представление о том, как выглядит наркоман лишь на основании “костюма” Паркера, то он пришел бы к выводу, что наркоман выглядит внешне примерно так, как Энди Паркер. Что же касается Мейера Мейера, который с любопытством разглядывал сейчас Энди Паркера, то он заключил, что Энди больше всего похож на самого себя, или, иными словами, просто на неряху.

– Подожди, не говори, кого ты там собираешься изображать, – попросил Мейер. – Попытаюсь догадаться, – он задумчиво наморщил лоб. – У тебя роль администратора крупного универмага. Верно?

– Именно за него он и должен сойти, – изрек Клинг. – Только, Энди, ты забыл о гвоздике в петлице.

– Ладно, хватит меня разыгрывать, – сказал Паркер без тени юмора.

– Нет, погодите, я все-таки попробую угадать, – продолжал Мейер. – Вот теперь ты должен там сойти за распорядителя на какой-нибудь роскошной свадьбе!

– Ну ладно, кончайте трепаться, – сказал Паркер, и в этот момент через дверцу в перегородке пулей влетел лейтенант Бернс.

– Помяните мое слово, – проговорил он, – в этом участке назревает крупнейшая транспортная проблема: вот увидите, что будет, когда они закончат строительство этого чертова торгового центра. Я только что проезжал мимо стройки, так там строители так запрудили улицу своими машинами, что пробраться совершенно невозможно. А представляете себе, что будет тут твориться, когда они построят эти магазины, и весь район хлынет сюда? – Бернс сокрушенно покачал головой и сказал, обращаясь к Паркеру: – А я думал, что ты уже давно сидишь в кондитерской.

– Так это же к десяти тридцати, – сказал Паркер.

– Мог бы прийти и пораньше, ничего бы с тобой не случилось.

– А я буду изображать наркомана, который не любит рано вставать.

– По-моему, эту роль ты играешь с первого дня работы у меня в отделе, – мрачно заметил Бернс.

– Не понял?

– А знаете, ребята, за что нашего лейтенанта произвели в начальники? – сказал Мейер. – За его редкостную наблюдательность.

– Вот увидите, Фрику придется держать в этом центре как минимум шесть патрульных машин, – объявил Бернс, полностью игнорируя вопрос Паркера. – Вы видели вывеску на стройке, где перечислено все, что там будет? Смотрите: пекарня, кинотеатр, универмаг, банк, магазин деликатесов, магазин самообслуживания, да еще... А ну их всех к черту, – махнул рукой Бернс и направился в свой кабинет слева от перегородки. Уже в дверях он приостановился и спросил: – Стива еще нет?