- Извините, - сказала она. - Я не верю ему, но это еще не повод... сердиться на вас.

Мисс Поттон робко улыбнулась в ответ. "Пытается представить, сообразила Лидия, - путешествие в обществе холодной и враждебной попутчицы".

- Ему можно верить, - сказала Маргарет, и голубые глаза ее были серьезны. - Он настоящий джентльмен.

Холодный убийца, забывший за три с лишним сотни лет, что значит быть человеком.

- В этом я никогда не сомневалась, - сказала Лидия. - Он там? - Она указала глазами в сторону коридора. Маргарет кивнула. - Не могли бы вы подождать меня здесь? Мне надо сказать ему пару слов наедине...

Исидро раскладывал солитер. Рядом с картами (четыре колоды) на столике лежали абака, счетная машинка и записная книжка. Свет из коридора бледно отразился в его глазах. Само купе было погружено в темноту.

- Вы призвали ее ради меня? Потому что леди не должна ездить одна, я правильно вас поняла?

Он утвердительно наклонил голову, в полумраке очень похожую на череп.

- Не значит ли это, что леди также не должна ездить в одной компании с заведомыми убийцами?

- С одним из них, сударыня, вы делите ложе вот уже семь лет, - ответил ей еле слышный голос. - В мое время леди ездили с убийцами постоянно, что было вполне разумно, ибо леди нуждаются в защите. - Белая рука, почти бестелесная в тени, метала карту на карту, перебрасывала кость на абаке, делала пометки в блокноте.

- Было ли принято в ваше время, - упорствовала Лидия, - выполнять просьбу путешествующей дамы?

- Да, если просьба не была глупой. - Он перевернул карту и сделал очередную пометку.

- Я не желаю, чтобы вы убивали, пока мы путешествуем вместе.

Еще одна карта - неразличимая в пепельном сумраке. Он даже не взглянул на Лидию.

- Разве только чтобы угодить вам...

Секунду она стояла, прерывисто дыша. Потом повернулась и устремилась по коридору в сторону ресторана, оставив его переворачивать в темноте карту за картой.

6

- Мой дорогой Эшер, ужасная ошибка... ужасная ошибка - Доктор Бэдфорд Фэйрпорт поддернул серые нитяные перчатки и посторонился, давая пройти дюжему белобрысому полицейскому, доставившему в участок музыкально настроенного пьяного. Вена заслуженно пользовалась репутацией города музыки. Оба пьяницы, с которыми Эшер провел прошлую ночь в камере, тоже все время пели, правда, несогласованно: один был поклонником Вагнера, другой предпочитал Штрауса. Долгая выпала ночь.

- Ошибка, черт! - Эшер закрыл саквояж, удовлетворенный хотя бы тем, что содержимое его осталось нетронутым. Даже слепки ключей были на месте, в потайном отделении. Чиновник в мундире предложил ему расписаться, другую бумагу он вручил Фэйрпорту. - Видимо, Кароли заметил меня, когда я давал телеграмму в Мюнхене. Полагаю, я еще легко отделался.

- Досточтимый герр остается с герром профессором доктором Фэйрпортом?

Эшер заколебался. Фэйрпорт сказал:

- Да-да, конечно! Никаких отговорок, мой дорогой Эшер, - добавил он, когда они вдвоем вышли в солнечный подернутый дымкой день. - Коль скоро я поручился за ваше поведение в полиции, других вариантов быть не может. Все будет как в старые добрые времена.

С несколько кислой улыбкой Эшер припомнил чистую спаленку наверху строения, бывшего старой конюшней в "Фрюхтлингцайт" - санатории, прячущемся в тишине Венского леса.

- Вы, должно быть, провели ужасающую ночь, - щебетал Фэйрпорт. Чудовищная безответственность! Я напишу о злоупотреблениях полиции в "Нойе Фрайе Прессе"! Поместить свидетеля в общую камеру! Вы могли подхватить там что угодно - от туберкулеза до оспы и холеры! - Старик закашлялся, и Эшер вспомнил, что у самого Фэйрпорта был туберкулез, оспой же он переболел в детстве. Его молочно-белая кожа была как бы попорчена мышами.

Выглядел он скверно. Впрочем, по-другому он никогда и не выглядел. Тринадцать лет назад, когда они встретились впервые, Эшер удивился, услышав от Максвелла, главы венского отделения, что доктору всего-навсего пятьдесят четыре года. Преждевременно сгорбившийся, сморщившийся, поседевший, он напоминал инвалида, что, по мнению Эшера, вряд ли способствовало репутации его лечебницы.

Но жители Вены, очевидно, полагали иначе. Они стекались в отдаленное поместье и платили огромные суммы за "негу покоя" и "омоложение" посредством химии, электричества и эзотерических ванн. Глядя сверху вниз на сутулого человечка (даже выпрямившись, он был бы по плечо Эшеру), Джеймс невольно задумался: не была ли борьба Фэйрпорта с людской старостью вызвана ненавистью к собственным недугам.

По расчетам Эшера, Фэйрпорту вот-вот должно было стукнуть семьдесят. Старик прихрамывал, так что иногда Джеймсу даже хотелось поддержать его. Лицо, усохшее от возраста; дрожащие руки, как всегда, затянуты в серые нитяные перчатки. Фэйрпорт покупал их дюжинами; надев раз, тут же отдавал в стирку, так что пару он изнашивал меньше чем за неделю. "Лидия бы уже поставила диагноз", - машинально отметил Джеймс.

Даже в облачный день город был ярок, как встарь. Лабиринты улиц пролегали среди подобных утесам зданий, коричневых и кремовых, с их якобы мраморными гирляндами, гримасничающими театральными масками, позолоченными решетками, крошечными балконами, мощеными внутренними дворами за большими мрачными дверьми.

Роскошная черная карета, просияв начищенной до золотого блеска медью, поравнялась с ними - и остановилась. На козлах сидел огромный мужичина и хмурился из-под тяжелых обезьяньих надбровий. Столь же внушительный лакей спрыгнул с запяток, распахнул дверь, и Эшеру подумалось, что, должно быть, старик преуспевает в делах, коль скоро может позволить себе ездить с таким шиком.

- Осмелюсь предположить, вам потребуются горячаяв анна и хороший отдых. - Фэйрпорт отстранил взмахом трости кинувшегося помочь ему лакея. Благодарю вас, Лукас... Я телефонировал Холивеллу - он сейчас глава венского отделения, вы помните его? Дал ему знать о вашем прибытии, но если вы чувствуете себя достаточно хорошо, можно устроить встречу сегодня вечером.

Эшер размышлял. Стояло позднее утро, над каналом в прозрачном воздухе рассеивался туман. Хотя зима была на пороге, холод не казался таким влажным и жестким, как в Лондоне или Париже. Воздух нежен, как лепестки роз. В саду несколько выносливых граждан сидели на террасе маленького кафе, ограниченной цепями, и Эшер живо припомнил вкус истинного венского кофе. Санаторий "Фрюхтлингцайт", затаившийся в глуши среди лесов и виноградников, находился всего в часе езды от города.