Поставь же нам стаканы заодно Со всеми! Мы еще придем нежданно. Пусть кто-нибудь живой нальет вино Нам в наши молчаливые стаканы. Еще вы трезвы. Не пришла пора Нам приходить, но мы уже в дороге, Уж била полночь... Пейте ж до утра! Мы будем ждать рассвета на пороге, Кто лгал, что я на праздник не пришел? Мы здесь уже. Когда все будут пьяны, Бесшумно к вам подсядем мы за стол И сдвинем за живых бесшумные стаканы. 1942 Москва: Художественная литература, 1977. Библиотека всемирной литературы. Серия третья. Редакторы А.Краковская, Ю.Розенблюм.

* * * Я много жил в гостиницах, Слезал на дальних станциях, Что впереди раскинется Все позади останется.

Я не скучал в провинции, Довольный переменами, Все мелкие провинности Не называл изменами.

Искал хотя б прохожую, Далекую, неверную, Хоть на тебя похожую... Такой и нет, наверное,

Такой, что вдруг приснится мне; То серые, то синие Глаза твои с ресницами В ноябрьском первом инее.

Лицо твое усталое, Несхожее с портретами, С мороза губы талые, От снега мной согретые,

И твой лениво брошенный Взгляд, означавший искони: Не я тобою прошенный, Не я тобою исканный,

Я только так, обласканный За то, что в ночь с порошею, За то, что в холод сказкою Согрел тебя хорошею.

И веришь ли, что странною Мечтой себя тревожу я: И ты не та, желанная, А только так, похожая. Май 1941 Константин Симонов. Всемирная библиотека поэзии. Ростов-на-Дону, "Феникс", 1998.

* * * Если бог нас своим могуществом После смерти отправит в рай, Что мне делать с земным имуществом, Если скажет он: выбирай?

Мне не надо в раю тоскующей, Чтоб покорно за мною шла, Я бы взял с собой в рай такую же, Что на грешной земле жила,

Злую, ветреную, колючую, Хоть ненадолго, да мою! Ту, что нас на земле помучила И не даст нам скучать в раю.

В рай, наверно, таких отчаянных Мало кто приведёт с собой, Будут праведники нечаянно Там подглядывать за тобой.

Взял бы в рай с собой расстояния, Чтобы мучиться от разлук, Чтобы помнить при расставании Боль сведённых на шее рук.

Взял бы в рай с собой всё опасности, Чтоб вернее меня ждала, Чтобы глаз своих синей ясности Дома трусу не отдала.

Взял бы в рай с собой друга верного, Чтобы было с кем пировать, И врага, чтоб в минуту скверную По-земному с ним враждовать.

Ни любви, ни тоски, ни жалости, Даже курского соловья, Никакой, самой малой малости На земле бы не бросил я.

Даже смерть, если б было мыслимо, Я б на землю не отпустил, Всё, что к нам на земле причислено, В рай с собою бы захватил.

И за эти земные корысти, Удивлённо меня кляня, Я уверен, что бог бы вскорости Вновь на землю столкнул меня. 1941 Русская и советская поэзия для студентов-иностранцев. А.К.Демидова, И.А. Рудакова. Москва, изд-во "Высшая школа", 1969.

* * * Всю жизнь любил он рисовать войну. Беззвездной ночью наскочив на мину, Он вместе с кораблем пошел ко дну, Не дописав последнюю картину.

1000

Всю жизнь лечиться люди шли к нему, Всю жизнь он смерть преследовал жестоко И умер, сам привив себе чуму, Последний опыт кончив раньше срока.

Всю жизнь привык он пробовать сердца. Начав еще мальчишкою с "ньюпора", Он в сорок лет разбился, до конца Не испытав последнего мотора.

Никак не можем помириться с тем, Что люди умирают не в постели, Что гибнут вдруг, не дописав поэм, Не долечив, не долетев до цели.

Как будто есть последние дела, Как будто можно, кончив все заботы, В кругу семьи усесться у стола И отдыхать под старость от работы... 1939 Константин Симонов. Всемирная библиотека поэзии. Ростов-на-Дону, "Феникс", 1998.

* * * Умирают друзья, умирают... Из разжатых ладоней твоих Как последний кусок забирают, Что вчера еще был - на двоих.

Все пустей впереди, все свободней, Все слышнее, как мины там рвут, То, что люди то волей господней, То запущенным раком зовут... 1970 Константин Симонов. Всемирная библиотека поэзии. Ростов-на-Дону, "Феникс", 1998.

ГЕНЕРАЛ

Памяти Мате Залки

В горах этой ночью прохладно. В разведке намаявшись днем, Он греет холодные руки Над желтым походным огнем.

В кофейнике кофе клокочет, Солдаты усталые спят. Над ним арагонские лавры Тяжелой листвой шелестят.

И кажется вдруг генералу, Что это зеленой листвой Родные венгерские липы Шумят над его головой.

Давно уж он в Венгрии не был С тех пор, как попал на войну, С тех пор, как он стал коммунистом В далеком сибирском плену.

Он знал уже грохот тачанок И дважды был ранен, когда На запад, к горящей отчизне, Мадьяр повезли поезда.

Зачем в Будапешт он вернулся? Чтоб драться за каждую пядь, Чтоб плакать, чтоб, стиснувши зубы, Бежать за границу опять?

Он этот приезд не считает, Он помнит все эти года, Что должен задолго до смерти Вернуться домой навсегда.

С тех пор он повсюду воюет: Он в Гамбурге был под огнем, В Чапее о нем говорили, В Хараме слыхали о нем.

Давно уж он в Венгрии не был, Но где бы он ни был - над ним Венгерское синее небо, Венгерская почва под ним.

Венгерское красное знамя Его освящает в бою. И где б он ни бился - он всюду За Венгрию бьется свою.

Недавно в Москве говорили, Я слышал от многих, что он Осколком немецкой гранаты В бою под Уэской сражен.

Но я никому не поверю: Он должен еще воевать, Он должен в своем Будапеште До смерти еще побывать.

Пока еще в небе испанском Германские птицы видны, Не верьте: ни письма, ни слухи О смерти его неверны.

Он жив. Он сейчас под Уэской. Солдаты усталые спят. Над ним арагонские лавры Тяжелой листвой шелестят.

И кажется вдруг генералу, Что это зеленой листвой Родные венгерские липы Шумят над его головой. Июль 1937 Константин Симонов. Всемирная библиотека поэзии. Ростов-на-Дону, "Феникс", 1998.

ТОСКА "Что ты затосковал?" - "Она ушла". - "Кто?" - "Женщина. И не вернется, Не сядет рядом у стола, Не разольет нам чай, не улыбнется; Пока не отыщу ее следа Ни есть, ни пить спокойно не смогу я..." - "Брось тосковать! Что за беда? Поищем И найдем другую". . . . . . . . . . . . "Что ты затосковал?" - "Она ушла!" - "Кто?" - "Муза. Всё сидела рядом. И вдруг ушла и даже не могла Предупредить хоть словом или взглядом. Что ни пишу с тех пор - все бестолочь, вода, Чернильные расплывшиеся пятна..." - "Брось тосковать! Что за беда? Догоним, приведем обратно". . . . . . . . . . . . . . . "Что ты затосковал?" - "Да так... Вот фотография прибита косо. Дождь на дворе, Забыл купить табак, Обшарил стол - нигде ни папиросы. Ни день, ни ночь Какой-то средний час. И скучно, и не знаешь, что такое..." - "Ну что ж, тоскуй. На этот раз Ты пойман настоящею тоскою..." 1938-1939 Константин Симонов. Всемирная библиотека поэзии. Ростов-на-Дону, "Фени 1000 кс", 1998.