Итак, глядя этому толстяку прямо в глаза, я рассказал ему чистую правду. Я не раболепствовал, зная, что при разговоре с сильными мира сего лучше сначала дать высказаться первыми им, я все же решил, что в данном случае этот вежливый метод не самый лучший.

— Вы — Иерарх, не так ли? — с вызовом начал я. — Надеюсь, что нас не подслушивают, это конфиденциальный разговор.

Впрочем, я не очень стремился к сохранению нашего разговора в тайне. Это проблема Иерарха, но не моя.

— Я из Нью-Йорка, — сказал я. — Девушка по имени Клиа известна там как Лорна Максвелл. Я хочу сообщить вам нечто важное о вашей организации, но сделаю это при личной встрече. Я знаю, что послан отряд, чтобы меня арестовать. Будьте же благоразумны и проследите, чтобы они выполнили роль моего эскорта. Пока это все. Что вы на это скажете?

Иерарх оказался умным человеком: он не раскрыл рот от изумления, не заморгал, как другие, не стал пыжиться от возмущения. Он задумчиво смотрел на меня маленькими, заплывшими жиром глазками. Затем он надул щеки и сказал сочным, довольно низким голосом:

— Очень интересно. В самом деле, очень интересно. Я отдам нужные распоряжения.

Он опустил подбородок в складки шеи, которых у него оказалось три; его взгляд стал бесстрастным. Я понятия не имел, о чем он думает. Да, это был замечательный персонаж. Он был довольно полным, но не страдал ожирением. Полнота здорового, энергичного человека не кажется неприятной. А он был энергичен и напоминал мне бульдозер.

В нем явно было что-то от бульдозера, Мне представилось, что если он встретится с препятствием, то остановится, сдаст назад, а потом мощно двинет вперед, и так — снова и снова, пока не снесет препятствие, не сровняет с землей.

Провести его будет непросто. Я не был даже уверен, что сумел произвести на него впечатление. Боюсь, эти маленькие задумчивые глазки разглядели весь хаос в моей голове. Так ли это? В тот момент я почувствовал, как самоуверенность покидает меня, и это лишний раз доказывало, что Иерарх опасен. Я глубоко вздохнул, напомнил себе о Джоне Картере и Алане Квартермайне и начал поспешно соображать.

— Послушайте, — сказал я по-прежнему громко и уверенно. По ряду причин мне надо добраться до вас без шума, я хочу выйти отсюда незамеченным. Скажите своим людям, чтобы они тихонько постучали в дверь, а затем отошли и позволили мне выйти, не привлекая внимания. Здесь туман. Все это можно проделать, не поднимая суматохи. Вы поняли меня?

Иерарх молча кивнул, его глаза по-прежнему смотрели на меня без всякого выражения.

— Хорошо. Я пойду в раздевалку, оденусь и отправлюсь к Храму. Ваши люди могут идти за мной, но пусть они сохраняют дистанцию. У меня есть на то свои причины, но я изложу их вам лично.

Иерарх тщательно прочистил горло.

— Очень хорошо, — сказал он. — Ваши просьбы переданы. Все будет исполнено.

Его взгляд меня испугал. Впервые за время своего пребывания в Малеско я осознал, что это не игра, нэ мелодрама, читая которую я мог отпускать шутки, наталкиваясь на расхожие типажи. Этот Иерарх не подходил ни под одну известную мне классификацию. С ним шутки плохи. У него намного больше уверенности в себе, чем у меня, это и страшно.

Это все равно, что, играя в солдатики с четырехлетками, вдруг поднять голову и увидеть хмурого детину в полевой форме, который наводит на вас базуку. С появлением Иерарха игры кончились. Его невозможно дурачить долго. А может быть, мне и не удалось одурачить его вовсе.

Он выполнил свое обещание, а именно это мне и было нужно — мои приказы выполнялись точно. Я вернул телевизор к первоначальному его состоянию, поел красного винограда и значительно скорее, чем ожидал, услышал быстрый, легкий стук в дверь.

— Кто там? — тихо спросил я.

— По вашему приказу, сэр, — пробормотал незнакомый голос.

— Тогда откройте дверь, — сказал я, — я заперт.

Если это Кориоул, подумал я, то он этого не сделает. Но раздался скрип, затем щелчок, и дверь открылась, впустив клубы ароматного пара.

— Ждем ваших приказаний, сэр, — тихо сказал тот же голос.

— Хорошо. Слушайте.

Просунув голову в щель, я разглядел лицо мужчины, который почтительно смотрел на меня. Я шепотом сообщил ему:

— Возможно, кто-то поджидает меня в тумане, чтобы застрелить. Меня здесь держали под арестом. Соберите своих людей вокруг двери, чтобы они прикрыли меня, когда я буду выходить. В таком тумане меня никто не узнает. Держитесь поблизости, но не так, словно вы идете за мной. Проверьте, не следит ли за мной кто-нибудь. Я не хочу никому причинить вреда, мне нужно только выйти отсюда без неприятностей. Ясно?

— Да, сэр, — заверили меня.

Так я и выбрался из Божественных Бань.

Не спрашивайте меня, почему я так поступил. Я сам не знаю. Я мог устроить облаву на Кориоула и его банду, и их бы увели в наручниках. Но тогда мне хотелось одного — выбраться оттуда без лишних приключений.

Если бы Кориоул увидел, что я арестован, он бы, возможно, попытался освободить меня, а мне это было ни к Чему. Я испытывал двойственное чувство к своему кузену и не хотел, чтобы именно тогда его убили или арестовали. Пусть все будет тихо и мирно, пока моя голова снова не начнет работать.

Так все и было на протяжении примерно двадцати минут.

Именно столько времени отняли у меня поиски раздевалки, облачение в костюм жреца и выход из Вани.

Проходя через огромную ротонду к центральному входу, я почувствовал себя совершенно другим человеком. В воздухе разносилась музыка, голоса, порхали конфетти и рекламный серпантин, плавал легкий туман. Народу, казалось, прибыло.

Малеско приближался к пику своего вечернего отдыха, и главное место развлечений находилось, кажется, под этим величественным куполом. Рекламный серпантин сыпался сверху целыми клубками. Тонкая ленточка обвила мою шею, приглашая насладиться рогаликами в местной забегаловке.

Теперь я знал дорогу и уверенно прошел под сводами ротонды ко входной двери. Широкая лестница была заполнена людьми, идущими в обоих направлениях. Я спустился по ней, не оглядываясь. Я был уверен, что меня сопровождают, хотя и не заметил моих спутников, мельком оглянувшись. Кориоула я тоже не заметил, а Фалви и Дио — если Дио все еще жив — по счастью, не встретились мне по дороге.

Спустившись по лестнице, я повернул направо, в сторону Храма, что возвышался над крышами белым монолитом с цветными узорами в верхней части.

Мог ли я представить себе, что на полпути к Храму совершу поступок, который войдет в историю Малеско, изменив ее ход. Ни тогда, ни некоторое время спустя я об этом даже не подозревал.

Жаль, что я не могу назвать свой поступок подвигом. Хочется войти в историю, совершив что-нибудь действительно впечатляющее, — например, разогнать при помощи верного меча толпу в пятьдесят человек или обезглавить дракона на углу проспекта Иерарха и Ювелирного переулка, где, собственно, все и произошло. Но ничего героического я не совершил.

Я просто щелкнул зажигалкой.

Это может сделать каждый. Многие проделывают это ежедневно, не попадая при этом в анналы мировой истории. Если бы не моя рассеянность, всего этого вообще не произошло бы.

Я был на полпути к Храму. Улицы были многолюдны, и никто, казалось, не обращал на меня ни малейшего внимания. Я понимал, что любое мое лишнее движение вызовет целый водоворот событий, поэтому ничего не предпринимал. Моя задача — добраться до Иерарха, а от него — в Нью-Йорк, и чем быстрее, тем лучше.

Вся трудность заключалась в том, чтобы сочинить для Иерарха складную историю, в духе моего предварительного заявления по телевидению. Но ничего не приходило в голову. Я решил лишь по возможности не выдавать Кориоула.

Однако если мои пальцы будут загонять в тиски, то я, вероятно, заговорю. Кориоул не проявил ко мне нежных чувств, и я не обязан ради него терпеть допрос с пристрастием. Я ему нужен только для дела, которому теоретически симпатизирую. Поэтому я постараюсь защитить Кориоула, но, конечно, не ценой собственной жизни.