– Да, причина понятна, – проговорил директор. – Комлин надорвался, пытаясь поднять шесть спичек.

Инспектора провожал директор. Они вышли на площадь и неторопливо двинулись к вертолету. Директор был рассеян, задумчив и никак не мог приспособиться к неспешной, ковыляющей походке инспектора. У самой машины их догнал Александр Горчинский, взлохмаченный и мрачный. Инспектор, уже пожав руку директору, взбирался в кабину – это было трудно ему.

– Ноют старые раны, – пробурчал он.

– Андрею Андреевичу уже значительно лучше, – негромко сказал Горчинский. – Через месяц он будет здоров.

– Знаю, – сказал инспектор, усаживаясь наконец с довольным кряхтеньем.

Подбежал пилот, торопливо вскарабкался на свое место.

– Будете писать рапорт? – осведомился Горчинский.

– Буду писать рапорт, – ответил инспектор.

– Так… – Горчинский, шевеля усиками, посмотрел инспектору в глаза и вдруг спросил высоким тенорком: – Скажите, пожалуйста, вы не тот Рыбников, который в шестьдесят восьмом году в Кустанае самовольно, не дожидаясь прибытия автоматов, разрядил какие-то штуки?

– Александр Борисович! – резко сказал директор.

– …Тогда еще что-то случилось с вашей ногой…

– Прекратите, Горчинский!

Инспектор промолчал. Он крепко стукнул дверцей кабины и откинулся на мягком сиденье.

Директор и Горчинский стояли на площади и, задрав головы, смотрели, как большой серебристый жук со слабым гудением проплыл над семнадцатиэтажной бело-розовой громадой института и исчез в синем предвечернем небе.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: