– Во дают!

– Это армия мертвых, – почему-то тихим голосом сказал Митя. – Я про таких раньше и не слышал...

Вернувшись к своим, они застали Яну, Торлецкого и Илью весело хохочущими в компании тех самых мохноногих хоббитов.

– Митька! Ник-Кузич! Ну-где-вы-ш-стаете! Тут-т-кой-ш-нсон! – Яна повернулась к ближайшему хоббиту: – А на-бис-сл-або?

– Легко! – хоббит повернулся к своим, махнул рукой, и вся хоббитянская братия, разбившись по голосам, грянула на мотив «Братки Вани»:

Так, с песнями и прибаутками, ролевики вскоре дошагали до Ивановой росстани.

– Палатки ставить ближе к лес-у-у! – зычно закричал кто-то из устроителей, и сейчас же все начали передавать это распоряжение по цепочке:

– К лесу ближе ставить, слыхал? К лесу!

Выплеснувшись с узкой дороги на огромную заснеженную проплешину, ролевики привычно и неожиданно умело занялись обустройством походного лагеря.

Словно по волшебству, в разных концах луговины начали возникать разноцветные островерхие палатки и шатры. В лесу стоял треск и хруст – там шла заготовка дров. Вскоре вспыхнули первые костры, и кашевары принялись поспешно набивать в котлы и чайники снег.

– Набольших, вожаков, князей и старшин – к шатру наставников! – вновь раскатилось по лагерю многократно переданное по цепочке распоряжение.

Сыскари топтались на самом краю пустоши, возле леса. Никому не было до них дела. Шумный, на первый взгляд хаотичный, но подчиненный своим, непонятным чужакам законам, кипел поодаль лагерь ролевиков.

– Ну все, нам тут больше делать нечего, – решительно сообщил Громыко. – Я так понимаю, место, что Митяй вычислил, – это и есть Иванова росстань. Вот она, перед нами. Но ни хрена тут не нароешь, когда такой табун пасется...

– Да это просто подляна какая-то! – поддержал майора Илья. – Как нарочно!

– А-м-жет – н-рочно? – предположила Яна и повернулась к графу, – Ф-др-Ан-толич! Что-ск-жете?

Торлецкий в задумчивости потер ладони, не спеша оглядел окрестности...

– Анатольич, не томи! – не выдержал Громыко.

– Терпение, Николай Кузьмич, терпение... Я никак не могу понять... Тут, где-то совсем рядом, определенно что-то есть, но вот что? Я с таким еще не сталкивался... Это похоже... Черт меня возьми, господа, это похоже на сквозняк! Да, да! Именно – сквозняк. Как будто дует из неплотно закрытого окна.

– А где оно, окно-то это? – Илья начал озираться, словно и впрямь ожидал увидеть между деревьями обыкновенное прямоугольное окно с форточкой.

– Не пойму, никак не пойму... – бормотал граф, водя руками перед собой, – ход? Врата? Нора? Но куда?

– А я замерз! – неожиданно сказал Митя. – Может, пойдем к кострам, а? Интересно же!

– А-как-же-п-уть-во-ина? – насмешливо фыркнула Яна и натянула мальчику вязаную шапочку на нос, – т-рпи, с-мурай!

Терпеть пришлось недолго. Граф неожиданно привстал на цыпочки и, вытянув коричневый палец, указал на три толстые березы, росшие из одного комля у самой опушки:

– Вот она, господа! Видите?! Вышла!

Густые ветки щетинившегося вдоль леса кустарника надежно маскировали собой триединую березу, однако все разглядели, как меж светлых стволов что-то мелькнуло.

– Вперед! Яна, граф, Митька, – обходите слева! – скомандовал Громыко, и сыскари бросились бежать со всех ног, увязая в сугробах.

– Он в лагерь уходит! – крикнул Илья, делая гигантские прыжки.

– Не ссы, возьмем! – процедил Громыко, на удивление быстро проламываясь сквозь голый осинник.

Темная фигурка, маячившая впереди, уже почти добралась до крайних костров, но тут у нее на пути выросла Коваленкова и широко расставила руки:

– Т-рмози! Пр-хода-нет!

– Да она ж девка! – ошарашенно выпалил Илья, запнулся и полетел в снег.

– Остановитесь, сударыня! – граф Торлецкий возник совсем рядом с беглянкой, протянул руку...

– Я-я-х! – тоненько взвизгнула та, легко увернулась и бросилась в чащу.

...Сумасшедшая гонка по заснеженному лесу длилась почти полчаса и закончилась на краю огромного оврага. Тут уже не было слышно шума лагеря ролевиков. Солнце било в спины сыскарей, освещая замершую на краю обрыва беглянку.

– Ну вот и все, киса! – отдышливо крикнул ей Громыко, остановившись у кривоватой березки. – Ку-ку! Приплыли. Иди сюда, паршивка!

Ответом ему было молчание. Презрительно щуря глаза, девочка застыла на самом краю оврага и спокойно рассматривала своих преследователей. В лучах заходящего солнца снег под ее ногами горел оранжевым искристым огнем.

– Да ей всего лет двенадцать! – удивленно пробормотал Илья. – А шустрая какая... Хм... Федор Анатольевич, чего вы молчите?

Торлецкий тоже разглядывал девочку, однако свои очечки с темными стеклами пока не снимал, из чего Илья сделал вывод, что граф все еще сомневается, того ли человека они ловили и стоит ли пугать девчушку изумрудным сиянием своих нечеловеческих глаз.

Девчушка, впрочем, похоже, вовсе не собиралась пугаться. На ее месте любая другая уже давно кричала бы, размазывая слезы по щекам: «Кто вы такие?! Че вам от меня надо?! Мамочка! Милиция!! Помогите!!!»

– Не нравится мне это спокойствие, – хрипло произнес себе под нос Громыко, отцепился от березки и заковылял к остальным. Поравнявшись с Ильей, он снова крикнул: – Эй, дочка! Не дури, там высоко! Иди сюда, мы не обидим. Мы только поговорить с тобой хотим!

Девочка дернула плечиком и презрительно скривила пухлые губки. Вообще внешность ее при ближайшем рассмотрении оказалась прямо-таки рекламной: пшеничного цвета пушистые волосы, миловидное и даже красивое, насколько оно может быть красивым в этом возрасте, лицо. Большие светлые глаза, губки бантиком, вздернутый носик. И ладная длинноногая фигурка уже начинающей взрослеть девушки.

Под стать всему этому оказался и наряд беглянки – меховые сапожки, приталенная дубленка-гуцулка с капюшоном и расшитые зелено-красными узорами рукавички.

– А может, мы это... ну, ошиблись? – тихонько предположил стоящий за спиной у графа Митя.

Громыко в ответ сплюнул в снег и сердито буркнул: