Сирано последовал его примеру, с напряженным удивлением слушая его.

- Я говорил о своем первом полете, занявшем тысячелетия, но не успел сказать, что ко времени моего возвращения на Солярию звездоведы там уже знали, что Вселенная представляет собой замкнутую область, сравнимую с исполинским цилиндрическим кольцом, внутреннее отверстие которого так сузилось, что радиус его превратился в нуль.

- Какое же это кольцо без внутреннего отверстия? - перебил Сирано.

- Ты споришь, значит, пытаешься представить это сжавшееся кольцо. Я помогу тебе. Вообрази себе исполинскую змею, удава непостижимой толщины, который свернется вокруг тончайшей иглы. Возьмем лишь одно кольцо его тела и сочтем, что оно срослось. Если мы разрежем его поперек, то получим...

- Две примыкающие друг к другу окружности.

- Браво! А если разрежем вдоль змеиного тела, свернувшегося вокруг тончайшей иглы?

Сирано задумался на мгновение.

- Пытаюсь представить. Видимо, будет одна окружность с точкой центра посередине, оставшейся от иглы*.

_______________

* Такое представление о "ТОРОИДЕ БЕЗ ВНУТРЕННЕГО ОТВЕРСТИЯ" как

о модели элементарной частицы выдвинуто советскими физиками И. Л.

Герловиным, автором ТЕОРИИ ФУНДАМЕНТАЛЬНОГО ПОЛЯ, и заслуженным

деятелем науки профессором М. М. Протодьяконовым, автором теории

электронных оболочек. Академик-секретарь отделения ядерной физики

Академии наук СССР академик М. А. Марков в беседе с автором высказал

мысль о подобии строения элементарных частиц и всей Вселенной,

математически обосновывая это в одной из своих статей в докладах

Академии наук СССР. (Примеч. авт.)

- Теперь пойми, что поскольку Вселенная изогнута кольцом, то лучи света там идут не по прямым, а по кривым линиям. Притом не по окружности сечения кольца, а с удаленным от полюса перегибом.

- И что же?

- А то, что между двумя точками-планетами, находящимися в разных частях кольца, но близко к его внутренней поверхности, свет идет, огибая невыразимо длинную дугу. В то же время не по кривой, а по прямой, проведенной через нулевую точку соприкосновения внутренней поверхности кольца, через "полюс Вселенной" расстояние между теми же планетами ничтожно! Вот и получалось, что корабли, летя по лучу света, преодолевали ненужные расстояния через звездные бездны и на оставленных ими планетах проходили тысячелетия. А по прямой, отклоняющейся от пути луча и соединяющей точки через "полюс Вселенной", то есть через место соприкосновения кожи свернувшегося бесконечно толстого удава, лететь нужно совсем недолго.

- Значит, ты летел сюда с Солярии уже по кратчайшему пути?

- Именно так. Провел десяток лет по солярийскому счету дома. Но долг участника "Миссии Ума и Сердца", а также знатока земных условий повел меня снова к вам, чтобы встретить тебя.

- Теперь я понял! Ты хочешь вернуть меня на Землю еще при жизни кардинала Ришелье.

- Превратив за это время тебя в человека даже более образованного, чем он, знатока еще недоступных людям знаний.

- Смотри, Тристан! Офицеры прогнали священника, он полез на скалу. И зачем солдаты везут на лошадях хворост и даже бревна?

- Боюсь, что им нужен католический священник, а не местный. И не вижу в этом ничего для нас хорошего.

- А что, если нам подняться на твоей летающей башне из кольца осады и перелететь в другое место Земли, чтобы не откладывать дело Добра? Пусть сложатся твои знания и моя сила!

- Куда ты предлагаешь перелететь?

- Хотя бы в Новую Францию. Пусть через океан, но там есть безлюдные места, где легко спрятать в горах твой корабль. Это на севере того континента, где обитает индейское племя майя, к которому принадлежал мой тайный воспитатель в коллеже де Бове.

- Признавший в тебе потомка сынов Неба, кто дал людям законы, по которым невежественные дикари не пожелали жить?

- И по которым не желают жить мои просвещенные, но властолюбивые современники.

- Новая Франция? - задумчиво произнес Тристан.

- Случилось так, что я знаю советника вице-короля, губернатора Новой Франции, писателя Ноде, с которым вместе мы освободили Кампанеллу. Он поможет нам вернуться во Францию морским путем.

- Так ты решительно не хочешь насытиться на Солярии мудростью ваших будущих веков?

- Позволь мне ответить, учитель, стихами. Это свойственно мне.

- Уэлл. Уважаю в тебе поэта.

К духовной свежести,

В полет мечтания,

В мир странных лун

Из тьмы невежества

К звезде познания

Стремится ум.

Но сердцу век нести,

Как святость знамени,

Долг тяжких дум.

Тристан долго размышлял, а потом произнес:

- Ты прав. - И добавил: - Но...

Аббат Жозеф Марли, фанатик из монастыря святого Августина, детство свое провел в Испании, где воспитывался, не имея родителей, иезуитом, отцом Филиппом. После его кончины он постригся в монахи уже во Франции и, став потом прославленным в усердии аббатом, не мог не вспоминать потрясшее его детское существо пышное аутодафе в Испании. Не раз он просыпался в келье, весь дрожа и словно наяву ощущая запах дыма и горелого мяса, слыша предсмертные крики и ликование толпы, издевающейся над провозимыми мимо нее в дурацких колпаках вчера еще могущественными грандами. И будучи во Франции монастырским аббатом, проклиная отступников-гугенотов, он думал о былых очистительных кострах, на которых в священном пламени сгорали не только живые, но и когда-то жившие еретики, останки которых вырывали из земли, чтобы предать огню, дабы спасти заблудшие и погибшие души. Отец Жозеф видел в аутодафе акт величайшего милосердия и заботы о душах грешников, которые через огонь святого костра обретали бессмертие праведников.

Но никогда не думал аббат Марли, что ему в условиях современной Франции, при излишней гуманности ее правителя кардинала Ришелье, чрезмерно потворствующего гугенотам-еретикам, посчастливится не только присутствовать, но и руководить настоящим аутодафе.

И теперь на глазах у графа де Пасси и лейтенанта де Морье он деятельно распоряжался разведением костра под сатанинской башней.

Подобного костра не видывал никто из присутствующих. Когда загорелись смолистые ели, прислоненные к корпусу башни (рогу сатаны!), могучий поток огня превратил ее в столб пламени.