Эксцентричная Римма Мордехаевна узнала жизнь со всех сторон. Ее бабушка пропала в фашистских концлагерях, мать чудом вернулась оттуда живой. Котя был тем еще кабелем, но она знала, когда натянуть поводок потуже, чтобы одернуть его к ноге. Детей у них не было. Поэтому она не боялась воров и грабителей, плевала на новые указы президента, хотя по сути, к ней они не имели никакого отношения, и переживала лишь за одно — чтобы Мойша Беленсон не выполнил своих угроз. Первая заключалась в том, что он откроет свой магазин, а вторая — в том, что приударит за ней, как следует. Какое из двух зол было меньшим, Римма Мордехаевна не знала, да и не планировала узнавать. Пусть этот Мойша подавится своей вставной челюстью, если будет собираться переступить утром порог ее магазина.

Пожилая еврейка свято верила в то, что мужчина нужен женщине, как собаке пятая нога, но при непредвиденных обстоятельствах и она может сослужить службу.

— Милочка, когда ты уже найдешь себе нормального парня, чтобы не умирать на двух работах? — часто спрашивала она, ибо полагала, что поговорка «как от козла молока» не совсем отражает действительность. Если не молока, то хоть шерсти клок. Любой мужчина уж на что-нибудь, да пригодиться.

— Помилуйте, Римма Мордехаевна, зачем же мне тратить здоровье на ленивого забулдыгу, который продаст мой диван, телевизор и холодильник, как только я скажу ему, что неплохо бы еще и зарабатывать деньги?

— Да неужели не осталось хороший воспитанных мальчиков?

— Остались. Только они не живут в этом районе.

— Такой красавице и быть без мужчины просто грешно.

Кира так не считала. Все ее романтические мечты испарились, когда еще в 9 классе Шурик после целого месяца ухаживаний променял ее на Олю Залещанскую, которая охотно давала трогать свою грудь. С тех пор в мужчинах, которые попадались на ее пути, мало что изменилось. Хотя был один. Говорил красивые слова, читал ей Блока, дарил цветы. Но как только ей понадобилась помощь с одним из ее нанимателей, его как ветром сдуло.

Парни, которых она знала по своему бедному району, не имели никаких перспектив. Кира не видела свою жизнь рядом с наркодиллером, мелким воришкой или абсолютным лентяем, суть отношений с которым она поняла на примере своих родителей — мать зарабатывает, отец спускает все, практически не поднимаясь с дивана.

Кира вошла в магазин и поздоровалась с хозяйкой.

Запах книг всегда нравился ей. Только в отличии от библиотеки, здесь не пахло пылью и старой бумагой. Только свежим запахом типографской краски на гладких нетронутых рукой листах.

Римма Мордехаевна была сегодня не в духе. Она ворчала, когда перекладывала журналы и газеты на стеллажах.

— Доброе утро, Римма Мордехаевна. Что случилось?

— Сегодня мне приснился Котя.

— И что?

— Этот кровопийца мне портит жизнь и после смерти. Шлялся за нашей общей знакомой, которая отошла уже года три как. И знает же ведь, пес блохастый, что я его там не достану! Зато он мне нервы потреплет.

— Ну так а вы ему в отместку, — посоветовала Кира. — Вон как раз ваш поклонник идет к нам в магазин.

Римма Мордехаевна резко повернула голову и заметила господина Беленсона, неторопливо шкрябавшего по асфальту своими видавшими виды туфлями, которые, наверное, пережили еще Вторую мировую. И только за это их можно было любить и носить дальше.

Старушка бессознательно поправила волосы, скорчив неудовлетворенную гримасу. А Кира улыбнулась — видно, от любви до ненависти один шаг, и его можно делать в обоих направлениях.

Не намереваясь становится свидетелем брачного периода двух столетних черепах, Кира ушла вглубь магазина. Ей нужно оставить сумочку. И приготовится к лекции для детей. Это было предложение их постоянной покупательницы, которой было абсолютно нечем заняться. И она пригласила одного из местных авторов, чьи книги начинали пылиться на полках среди прочих. Он расскажет детям о придуманных им героях, и возможно, его продажи здесь увеличатся.

Хотя Кира искренне недоумевала, как можно делать ставку на их небогатый район.

К двум часам, когда дети сидели, раскрыв рты, и их мамаши поглядывали на время, Кира почти уснула за кассой. Такого нудного рассказчика с такими невероятными драматическими паузами она еще никогда не встречала.

Отвернувшись к окну, она стала рассматривать улицу, прохожих, машины, стараясь не отдать должное писателю и не упасть лицом на кассовый аппарат, забывшись в сладкой дремоте.

Ее внимание привлек автомобиль, затормозивший у противоположной стороны, напротив магазина.

Кира лениво наблюдала за машиной. Необычная такая, американская. Что здесь забыл водитель? Он же на миг моргнет и останется сидеть на асфальте только с рулем в руках. Или собственным ботинком вместо руля. Вон уже мальчики подтянулись из подворотен и переулков. Кто просто поглазеть, а кто и не просто.

Из машины никто не выходил, однако стекло с водительской стороны было опущено и Кира невольно залюбовалась водителем. Темноволосый мужчина, глаз за солнцезащитными очками не разобрать, фигуру тоже не видно. Но то, до чего смогли дотянуться ее жадные глаза, было фантастическим. Попадись ей такой, она бы растерялась — то ли прыгнуть на него, обхватив всеми конечностями, то ли обойти и не рисковать здоровьем и нервами. Такие глотают женщин, не разжевывая.

Кира глазела на него, пока не сообразила, что его взгляд, похоже, направлен именно в ее сторону. Казалось бы, что тут такого, в гляделки она играла со школы и никогда не отводила взгляд. Но сейчас в глазах словно стало жечь. Она моргнула и покорилась судьбе — ее бы точно проглотили, не поперхнувшись.

Дремотный писатель наконец ушел, кое-кто из мамаш все же купили его книжку, магазин опустел.

Кира взглянула в окно — машины тоже не было.

Она вздохнула и в уме посчитала дни до своего выходного — еще три долгих, утомительных 17-часовых рабочих дня.

Она подумала, что такой нагрузки не выдерживают даже вьючные животные. А потом вспомнила календарь, висевший на стене у ее босса, и полностью согласилась с его слоганом: «От работы дохнут кони, ну а я бессмертный пони».

Пони Макклауд!

Музыка гремела, голые груди скакали на подиуме, со стороны столиков летели подбадривающие и непристойные комментарии.

Кира смотрела на все это и удивлялась — не надоедает? У всех же там все одинаковое, ну, у кого-то лучше, у кого-то хуже, но ведь им-то все-равно. Голая девка и есть голая девка. Странные инстинкты управляют этими самцами.

Этим вечером она чувствовала себя как-то напряженно. Что-то не так. Будто должно случится нечто ужасное, необыкновенное.

Она отстраненно обслуживала даже самых наглых клиентов. Взгляд ее скользил по толпе.