– Как это могло произойти? Кому пришло в голову взять ее на осмотр старого дома? – Краснолицый толстяк в камуфляжной форме гневно взмахнул кулаком. – Вы соображаете, что поставили под угрозу резервный план?

Мужчина и женщина в темно-серых балахонах, в чей адрес и была направлена эта вспышка ярости, стояли у самой двери, покорно опустив головы.

– Мы подумали, что так сможем быстрее его найти. – Мужчина в сером попытался оправдаться.

– Для того чтобы думать, нужны мозги, – человек в камуфляже разъярился еще сильнее, – поэтому вам думать противопоказано! Вы хоть понимаете, что может случиться, если старый маразматик ее узнал?

– Он не видел меня больше двадцати лет, да и пьян был вчера… – В разговор вступила молчавшая до сих пор женщина. – Конечно, остается шрам на щеке, но я не поворачивалась к нему этой стороной лица. Мы думали…

– Повторяю: не надо думать, вам это вредно! Хватит! Я не собираюсь и дальше слушать эту чушь. Вы будете оба наказаны. Брат Валерий, сейчас же отправляйся к этому дому и присмотри за соседом. Если он все-таки что-то почуял – немедленно поставить меня в известность. Сестра, ты поступаешь в распоряжение брата Николая. Ступайте.

Пара в серых балахонах выскользнула за дверь. Толстяк в камуфляже упал в кресло и потянулся к бутылке виски, стоящей рядом на столике.

– Как я понимаю, твои собратья снова прокололись, Даниил. – Человек в черном материализовался, казалось, из ниоткуда.

Даниил вздрогнул и уронил руку.

– Я просил не подкрадываться ко мне!

– Ты слишком много пьешь и не заметишь даже зеленых человечков, когда они свалятся тебе прямо на голову. Сам хоть понимаешь, к чему может привести этот прокол?

– Не думаю, что это так уж серьезно. Скорее всего, резервный план нам не понадобится.

– Смотрю, думать у тебя тоже получается без особого успеха. Ты идиот. Я тебе уже говорил, что этот человек слишком умен, великолепно подготовлен и безумно, слышишь, безумно опасен. У него потрясающее чутье и умение перевоплощаться. Ты имеешь дело с хищником, для которого любая среда – родные джунгли. Даже если резервный план нам не понадобится, один слух о том, что здесь видели эту женщину, заставит его поставить город на уши. И он сделает это быстро и эффективно и найдет тебя уже на следующий день.

– У меня такое чувство, что ты его боишься. – Даниил насмешливо сощурил глаза.

– Нет, я его справедливо опасаюсь и очень уважаю. Единственное наше преимущество в том, что он ничего не подозревает.

– У меня достаточно хороших бойцов, которые справятся с любой бандой, не то что с одним выскочкой. Да и ты у нас разве не мастер?

– Нет, ты точно не в себе. Да он поломает всех твоих братьев и даже не помнет костюм. А я… Посмотрим. Но мне бы очень не хотелось доводить ситуацию до последнего боя. Все, ситуацию нужно исправить. Держи меня в курсе. Будь здоров.

Женя катастрофически опаздывала. Почему-то на работу она опаздывала практически всегда. Даже если удавалось проснуться раньше обычного, автобус категорически отказывался приходить вовремя, попадал в потоп, сугроб, пробку, просто ломался в пути. Честно говоря, она давно перестала с этим бороться. Да и серьезных причин для борьбы со стихией и техникой у ведущего дизайнера фирмы «Эдвилон» Евгении Ярославской не было – ей, чуть ли не единственной из всего штата сотрудников, все опоздания сходили с рук. «Дражайшие боссы» давно пришли к выводу, что гораздо выгоднее вручить ей проект, оговорить сроки и не мешать работе бессмысленными проверками. И если очередной каталог «рисуется» быстрее на домашнем компьютере ночью, чем утром в офисе, – на здоровье, лишь бы готовый продукт был сдан в печать вовремя.

Это утро ничем не отличалось от вчерашнего: мучительное пробуждение после четырех часов сна, большая чашка черного кофе и первая сигарета. Гадкое месиво снега и грязи под ногами. На этот раз транспорт, как ни странно, почти не опоздал. Пробравшись к выходу, она остановилась за коренастым парнем лет двадцати пяти со щедро «прогеленной» головой. Автобус подъехал к остановке, толпа колыхнулась к дверям и слегка притормозила. Причиной задержки оказался не совсем трезвый мужик в потрепанной, но чистой одежке, который медленно и осторожно спускался к выходу. «Гелевый» молодец громко выругался и сильно толкнул виновника затора в густую грязь. Пассажиры деловито спешили покинуть автобус, стыдливо отводя глаза от поверженного пьянчужки.

Женя уже ступила на тротуар, когда мужик, продолжая попытки встать на ноги, поднял на нее глаза. Она резко остановилась и сжалась как от удара: столько растерянности и боли было в его взгляде. Женя тряхнула головой и, сквозь зубы проклиная тупых напомаженных хамов, ступила в грязь и протянула руку. Мужичок был тяжел и неповоротлив. Он непрерывно что-то бессвязно объяснял и резво жестикулировал, что весьма осложняло задачу Жене. Неожиданно у нее за спиной раздался визг тормозов, хлопнула дверца, и какой-то человек бросился ей на помощь. Вдвоем они подняли мужика, довели до скамейки и, бережно усадив его, присели рядом.

– Дядь Витя, как же это ты так… – растерянно проговорил ее помощник.

Мужичок встрепенулся и наконец огляделся по сторонам:

– Аленька, мальчик, это ты? А я вот в магазин собрался, да не дошел.

Женя достала пачку сигарет и молча протянула мужчинам. Дядя Витя неспешно достал одну, парень вежливо отказался. Поплотнее кутаясь в курточку, Женя затянулась, искоса глянула на него и чуть не задохнулась: мальчик Аленька оказался роскошным мужчиной в шикарном костюме и белоснежной рубашке. Смуглая кожа, темные, почти черные густые волосы, резкие, но правильные черты лица. Жесткий взгляд стальных глаз смягчился, когда встретился с ее растерянными глазами.

– Хотите чаю?

Женя пожала плечами:

– Хочу кофе – большущую чашку крепкого-крепкого, но, – вздохнула она, поднимаясь на ноги, – уже на работе, иначе меня все-таки уволят.

– Я подвезу вас.

– Не стоит, здесь уже рядом. – Женя повернулась к дяде Вите. – Берегите себя.

– Спасибо тебе, девочка.

– Меня зовут Алекс, – вставая, протянул руку ее неожиданный помощник. И улыбнулся.

– Женя. – Она пожала руку и быстро зашагала прочь.

Ничем не примечательный человек в темной куртке с пакетом в руках стоял на остановке и наблюдал за свалившимся в грязь алкоголиком и бесполезными попытками помочь ему оказавшейся рядом девчонки. Когда пьяный мужик начал что-то бормотать, размахивая руками, человек в куртке подошел поближе, с интересом вслушиваясь в его болтовню. Внезапно он вздрогнул, внимательно оглядел пьянчужку и девчонку, резко повернулся и зашагал прочь с остановки. Он свернул за угол и направился к пешеходному переходу. Человек в темной куртке настолько погрузился в свои мысли, что не заметил мчащуюся наперерез маленькую зеленую «Оку». Он успел почувствовать, как что-то подбросило его вверх, и потерял сознание.

– Привет, кофе сделать? Боссиков нет, расслабься, заходи, – на одном дыхании выпалила Люська – секретарь упомянутых боссиков. – Прикинь, эта идиотка Царева опять перепутала адреса «Эклина» и «Эстике» и отправила им чужие инвойсы на сверку. Хипеж будет…

– Ага, если снова тебя крайней не выставит, – буркнула Женя, стаскивая куртку. – Давай кофе.

Приемная была единственным местом в офисе, где можно было выпить приличный кофе. Тот продукт, который под этим названием ежемесячно вручался сотрудникам, мог использоваться как угодно, только не по назначению. Люське же было строжайше запрещено разбазаривать хозяйский кофе для угощения рядовых сотрудников. Выполнять это указание, как, впрочем, и многие другие, она считала ниже своего достоинства.

Вообще-то Люська была довольно своеобразным секретарем. Нет, она отлично разбиралась в делопроизводстве, аккуратно вела переписку и даже частично курировала вопросы международных перевозок. Но работа в штате «Эдвилона» предусматривала не только точное выполнение своих обязанностей. Скорее наоборот: каждый новый день, проведенный в этой организации, предполагал постоянное увеличение их количества. Так, устроившись в «Эдвилон» секретарем-переводчиком, через полгода Люське пришлось стать специалистом в области логистики и даже бухгалтерии. При этом, что характерно для «Эдвилона», постоянный рост объема работ вовсе не предусматривал каких-либо изменений в уровне заработной платы. Безусловно, столь явная эксплуатация не могла не отразиться на отношении Люськи к владельцам фирмы.